— Да, но ты знаешь, что мой источник…
— Дорогой, ты уже немного отстал, — сказал Став. — Тут уже все ясно. Его спонсирует финансист
Джонатан Стонагал. Разве я не говорил тебе, что Карпатиу будет выступать на сессии ООН?
— Так он стал теперь новым послом Румынии в ООН? — спросил Бак.
— Нет!
— Тогда кто же он?
— Президент Румынии!
— Разве президентские выборы не прошли у них полтора года назад? — сказал Бак, вспомнив намек Дирка, что скоро появится новый лидер.
— Там произошел большой переворот, — сказал Став, — надо бы в этом разобраться.
— Разберусь.
— Я не имею в виду, чтобы этим занялся ты. Я не думаю, что это такое уж значительное событие. Молодой энергичный человек, к тому же обаятельный и красноречивый. Сделал блистательную карьеру в бизнесе, сорвав большой куш, когда несколько лет назад для Румынии открылся западный рынок. Еще на прошлой неделе он был даже не в сенате, а в нижней палате.
— В палате депутатов, — сказал Бак.
— Откуда тебе это известно? Бак ухмыльнулся.
— Розенцвейг просветил.
— Минуту назад я в самом деле думал, что ты ничего не знаешь. Теперь я понимаю, почему о тебе идет злая молва.
— В чем состоит мое преступление?
— Ты всегда прикидываешься эдаким простачком, скромником.
— Наверное, так оно есть. Но скажи, Став, почему ты не придаешь значения тому, что человек ниоткуда, подобный Карпатиу, вдруг смещает президента Румынии?
— Вообще-то нельзя сказать, что это человек ниоткуда. Его бизнес опирался на финансовую поддержку Стонагала. Кроме того, Карпатиу — видный борец за разоружение, он пользуется большой популярностью среди коллег и народа.
— Но разоружение — это не политика Стонагала. Может быть, Карпатиу маскирующийся ястреб?
Планк кивнул.
— Но тогда в этом деле есть какие-то загадки.
— Возможно, и так, Бак. Но что может быть важнее той проблемы, которой ты занимаешься? У тебя нет времени на такую ерунду, что кто-то там стал президентом страны, не имеющей стратегического значения.
— Тут что-то есть, Стив. Мой источник в Лондоне намекал мне, что Карпатиу связан с самыми влиятельными финансистами мира. Из депутата нижней палаты он становится президентом без демократических выборов.
— Ну и что?
— Тебе еще мало? Ты на чьей стороне? Что он сделал с бывшим президентом? Убил или что-нибудь в этом духе?
— Интересно, что ты говоришь об этом, потому что в биографии Карпатиу есть некоторые пятна — говорят, что в былые годы он был очень жестким человеком в бизнесе.
— В чем конкретно проявилась его жесткость?
— Ходят тут слухи о разных нечистых делах.
— Ох, Стив, ты рассуждаешь как настоящий гангстер.
— Послушай, а ведь предыдущий президент сам сложил с себя полномочия для Карпатиу. Настаивал на том, чтобы тот был утвержден.
— И ты говоришь, что здесь ничего нет?
— Это обычный латино-американский переворот, Бак. Каждую неделю — новый переворот. Большое дело. Ну, пусть Карпатиу связан со Стонагалом. Это будет означать только то, что Стонагал станет заправлять финансами одной небольшой восточно-европейской страны.
— Но Стив, если бы молодой конгрессмен стал президентом Соединенных Штатов без выборов, отстранив избранного президента, неужели мы все были бы в восторге?
— Нет, нет, нет! Тут огромная разница. Мы ведь говорим о Румынии, Бак, Румынии. Страна, которая не имеет никакого стратегического значения, со скудным валовым национальным продуктом, она никуда не вторгалась, не была чьим-либо стратегическим союзником. Тут нет ничего, кроме малозначительных проблем внутренней политики.
— А мне это представляется очень важным, — сказал Бак. — Розенцвейг очень высоко оценил этого человека, а он тонкий наблюдатель. Сейчас Карпатиу будет выступать в ООН. Что дальше?
— Ты забываешь, что он был приглашен в ООН до того, как он стал президентом.
— Еще одна загадка. Ведь тогда он был никем.
— Но это новое лицо в движении за разоружение. Скажем, это его звездный час: пятнадцать минут славы. Поверь мне, больше мы о нем ничего не услышим.
— За этим выступлением в ООН тоже наверняка стоит Стонагал, — сказал Бак. — Ты же знаешь, что Бриллиантовый Джон — личный друг нашего посла в ООН.
— Стонагал — личный друг каждого выборного чиновника, начиная от президента и кончая мэрами большинства средних городов, Бак. Он знает, как вести игру. Он напоминает старого Джо Кенннеди или одного из Рокфеллеров. Как ты считаешь?
— Я считаю, что Карпатиу выступает в ООН благодаря влиянию Стонагала.
— Возможно. Ну и что?
— Тут что-то есть.
— Стонагал всегда делает что-нибудь для поддержки своих проектов.
— Ну хорошо, он ввел бизнесмена в румынскую политику, может быть, даже сделал его президентом. Возможно, он даже организовал эту аудиенцию у Розенцвейга, которая, впрочем, не имеет особого значения. Теперь он устроил этому Карпатиу небольшое международное паблисити. Люди, подобные Стонагалу, постоянно проделывают что-то в этом духе. И ты предпочтешь заниматься этой ерундой вместо того, чтобы дать резюме самому колоссальному и трагическому событию в мировой истории?
— Гм. Дай мне подумать, — сказал Бак, улыбнувшись, когда Планк похлопал его по плечу.
— Вместо медведя ты рискуешь погнаться за кроличьими хвостиками, — сказал редактор.
— Обычно ты доверяешь моей интуиции.
— Обычно да. Но сейчас ты еще толком не проснулся.
— Так я определенно не поеду в Лондон? Я ведь дал слово своему человеку.
— Мардж пыталась связаться с тем человеком, который должен был встретить твой самолет. Она тебе все расскажет. Я собираю редакторов отделов, которых интересуют различные международные конференции в этом месяце. Ты сведешь все эти материалы под одну шапку, так что…
— Так что после этого совещания все они меня дружно возненавидят, — сказал Бак.
— Они поймут, что это важно.
— А это действительно важно? Ты считаешь, я не должен уделять внимание Карпатиу, но намерен усложнить мне жизнь вселенской религиозной конференцией и совещанием о единой мировой валюте?
— Ты просто не выспался, Бак? Не забывай, что я пока твой начальник. Ты не забыл этого? Мне нужна координация, мне нужен хороший материал. Подумай об этом. Это даст тебе автоматический доступ к высшим церковным иерархам. Мы тут говорили, что лидеры еврейского националистического движения заинтересованы в едином мировом правительстве…
— Это маловероятно и вряд ли осуществимо.
