Когда они распрощались с Брюсом, Рейфорд купил то, приобретение чего нельзя было откладывать — телевизор и видеомагнитофон. Он укрепил входную дверь и обратился в страховую компанию. Самое главное, он восстановил систему сигнализации. Однако Рейфорд чувствовал, что этой ночью ни он, ни Хлоя не будут спать спокойно.
Они вернулись домой как раз к звонку Хетта Дерхем. Рейфорд чувствовал, что она звонила просто от одиночества. Никакой реальной причины для звонка у нее не было. Она снова поблагодарила за приглашение на обед и сказала, что ожидает их встречи. Он рассказал ей о случившемся в доме. В ее голосе прозвучали нотки искреннего беспокойства.
— Все вообще так запутывается, — заговорила она о трудностях, которые испытывает ее семья. — Ты знаешь, что моя сестра работает в гинекологической клинике.
— Знаю. Ты как-то говорила об этом.
— Они в основном занимаются вопросами планирования семьи, проводят консультации и дают рекомендации по прерыванию беременности.
— Да, ты говорила.
— Кроме того, они делают аборты.
По-видимому, Хетта ожидала от него подтверждения, что он продолжает ее слушать. Но такой поворот разговора привел Рейфорда в раздражение, и он промолчал.
— Я не слышу тебя, — сказала она. — Сестра сказала мне, что их бизнес буквально дошел до нуля: они совершенно лишились пациенток.
— Это понятно, раз исчезают еще не родившиеся дети.
— Моя сестра совершенно не в восторге от этого.
— Хетти, я понимаю, что все болезненно переживают это. Родители всех стран мира сокрушаются из-за невозможности иметь детей.
— Но пациентки моей сестры консультировались как раз по поводу того, что хотели сделать аборт.
Рейфорд не сразу нашел подходящий ответ:
— Но эти женщины должны быть довольны, что они избавлены от необходимости делать аборт.
— Может быть и так, но все сотрудники клиники, в которой работает моя сестра, начиная от босса, да и весь остальной персонал, остались без работы.
— Я понимаю. Это вопрос заработка.
— Им нужно работать. У всех семьи и расходы.
— А помимо консультаций по абортам и самих абортов, они больше ничего не умеют делать?
— Ничего! Ну не ужасно ли это? Чтобы ни было тому причиной, но моя сестра и ее коллеги лишились работы. Никто сейчас не берется предсказывать, будут ли женщины снова рожать, а кто-то из них — стараться прервать беременность.
Рейфорд подумал про себя, что никогда не считал Хетти отличающейся блеском ума, но сейчас у него появилось острое желание посмотреть ей прямо в глаза.
— Хетти, я даже не знаю, как мне тебя понять. Ты говоришь, что твоя сестра надеется на то, что у нее опять будет работа, так как снова появятся беременные женщины, и некоторым из них потребуются аборты?
— Ну, конечно. А что еще она может делать? Ты ведь понимаешь, что получить место консультанта по другой специальности для нее чрезвычайно сложно.
Он растерянно кивнул, хотя и понимал, что она этого не может увидеть. Что это за бред? Тратить время на разговоры с человеком, который явно ничего не соображает… Но надо было как-то выходить из положения.
— Раньше я думал, что в клиниках, подобных той, в которой работает твоя сестра, нежелательная беременность должна бы восприниматься как неприятность. Разве не следует им радоваться тому, что эти проблемы исчезают, и еще больше радоваться, если беременностей не будет вообще;
правда, это будет связано с небольшим осложнением — перестанет существовать человечество?
Ирония вопроса не дошла до нее.
— Но Рейфорд, ведь это ее работа. Именно в этом все дело. Это все равно, что владелец бензоколонки вдруг обнаружит, что бензин больше никому не нужен.
— Закон рынка: спрос и предложение.
— Вот именно! Ты понимаешь? Им требуются нежелательные беременности, потому что в этом состоит их бизнес.
— Можно ли это понять так, что врачам вообще нужно, чтобы люди болели или получали травмы — тогда у них будет работа?
— Наконец-то до тебя дошло, Рейфорд.
После того как Бак принял душ и побрился, Стив с тревогой сказал ему:
— Вот что мне только что сообщили по пейджеру: агенты нью-йоркской полиции были в редакции и спрашивали о тебе. К сожалению, кто-то сказал им, что ты вскоре должен быть в отеле «Плаза» для встречи с Карпатиу.
— Прекрасно!
— Может, тебе следует встретиться с ними лицом к лицу?
— Только не сейчас, Стив! Дай мне возможность получить интервью у Карпатиу и начать игру! А там я как-нибудь выберусь из этой грязи.
— Ты надеешься, что Карпатиу сможет тебе помочь?
— Безусловно.
— А что, если прежде чем ты попадешь к нему, тебя зацапают?
— Я попаду к нему. У меня по-прежнему аккредитационная карточка и документы на имя Орешковича. Если полиция будет ждать меня в отеле «Плаза», возможно, что они не узнают меня.
— Ты, похоже, считаешь, что им неизвестны твои поддельные документы после того, как ты улизнул из Европы, воспользовавшись ими? Давай поменяемся документами. Пока они будут считать, что это я выдаю себя за Орешковича, у тебя будет время, чтобы пройти к Карпатиу.
Бак пожал плечами.
— Пожалуй, стоит попробовать, — согласился он. — Мне не следует здесь оставаться, но я хотел бы посмотреть на Карпатиу в «Ночных новостях».
— Может, поедешь ко мне?
— Они вскоре будут разыскивать меня и там.
— Давай позвоним Мардж. Она с мужем живет здесь совсем не далеко.
— Только не звони по моему телефону. Стив поморщился.
— Ты ведешь себя как герой фильма про шпионов. Стив позвонил по сотовому телефону. Мардж согласилась, чтобы они пришли, не мешкая. Она сказала, что ее муж в это время обычно смотрит другую программу, но она уговорит его посмотреть ее потом в записи.
Когда Бак и Стив садились в такси, они обратили внимание на две полицейские машины без опознавательных знаков напротив дома Бака.
— Это и впрямь похоже на шпионский фильм, — заметил Бак.
Муж Мардж был не восторге от того, что лишился любимого кресла и любимого шоу, но даже он заинтересовался, когда начался показ «Ночных новостей». Трудно было определить, вел ли себя Карпатиу вполне естественно, или же он был очень хорошо подготовлен к передаче. При любой возможности он смотрел прямо в камеру, так что создавалось удивительное впечатление, будто бы он обращается персонально к каждому зрителю.
— Ваше выступление в ООН, — начал Уоллес Теодор, — две пресс-конференции, одна из которых предшествовала выступлению, а другая состоялась сразу после него, потрясли Нью-Йорк. Поскольку значительная часть этих выступлений была уже вечером в эфире, а также передавалась в последних известиях местных радиостанций, вы приобрели в этой стране необычайную популярность.
