— Ты никому не скажешь об этом, ладно? Нас не записывают?
— Стив, ты соображаешь, с кем ты разговариваешь? Ты что, уже работаешь у Карпатиу? Пока что ты — мой босс. Если ты не хочешь, чтобы я давал ход какой-то информации, — просто скажи мне, понятно?
— Хорошо, скажу. Тогда я расскажу тебе еще кое-что. В Ботсване, откуда родом генеральный секретарь Нгумо, большую часть территории занимает пустыня Калахари. Завтра он возвращается туда героем, первым в мире лидером, получившим доступ к израильской формуле удобрений.
— И как же он этого добился?
— Разумеется, благодаря своим выдающимся дипломатическим способностям!
— И при этом предполагается, что в этот звездный в истории Ботсваны час он не сможет одновременно заниматься делами и Ботсваны, и ООН. Правильно, Стив?
— А почему он должен делать это? Если есть кто-то, способный прекрасно его заменить. Мы ведь были в ООН в понедельник, Бак. Станет ли там кто-нибудь возражать?
— Уж конечно не ты.
— Я думаю, все пройдет блестяще.
— Стив, ты станешь прекрасным пресс-секретарем. А я принял решение занять твой прежний пост.
— Это хорошо. Только подожди до завтра, ладно?
— Обещаю. Тогда скажи мне еще одну вещь.
— Если смогу.
— К чему так близко подошел Эрик Миллер? На какой след он напал?
Голос Стива стал глухим, а интонация жесткой.
— Насчет Эрика Миллера мне известно только то, что он слишком близко подошел к перилам парома.
Глава 19
Рейфорд наблюдал, как Хлоя прогуливается по клубу «Панкон», потом выглянул в окно. Он чувствовал себя тряпкой. Изо дня в день он уговаривал себя не давить на нее, не приставать к ней. Он хорошо знал ее. Она была похожа на него. Если на нее надавить слишком сильно, она сделает наоборот. Она ведь уговаривала его отделаться от Хетти Дерхем, если та появится.
Что с ней? Раньше никогда такого не было и, наверно, больше не будет. Если Брюс Барнс прав, исчезновение праведников — только начало самого катастрофического периода истории мира. «Вот, я забочусь о сбившихся с пути людях, — думал Рейфорд. — Но я могу так переусердствовать в попытках помочь своей дочери не сбиться с истинного пути, что она угодит прямо в aд.
Рейфорд продолжал переживать о своих отношениях с Хетти. Он плохо вел себя, ухаживая за ней, и теперь вновь и вновь сожалел об этом. Теперь он не мог относиться к ней с прежним юношеским пылом.
Но больше всего его мучило то, что, как говорил Брюс, в эти дни многие могут обманываться. Следует относиться с подозрением ко всем, кто провозглашает мир и единство. Мира не будет. Не будет никакого единства. Это начало конца. Из всего происходящего родится только хаос.
Но хаос сделает еще более привлекательными миротворцев и тех, кто говорит о покое. Людей, которые не хотят признать, что за исчезновениями стоит Бог, устроит любое другое объяснение. Теперь не время для вежливых бесед, чутких убеждений. Рейфорд должен направлять людей к Библии, к содержащимся в ней пророчествам. Но вместе с тем он чувствовал, насколько ограниченно его понимание. Он всегда был эрудированным читателем, но то, что содержалось в книгах Откровения, Даниила, Иезекииля, было для него новым и непривычным. Как это ни было страшно, во всем, что там содержалось, был глубокий смысл. Он стал брать с собой Библию Айрин повсюду, куда бы ни шел, и читал ее при всяком удобном случае. Если первый пилот читал в свободное время журналы, Рейфорд вытаскивал Библию.
«Что нового в мире?» — спрашивали его. И, не смущаясь, он отвечал, что находит в Библии ответы и наставления, которых никогда раньше не замечал. А вот с родной дочерью и другом он слишком деликатничал.
Рейфорд посмотрел на часы. До часа оставалось несколько минут. Дав знать Хлое, что собирается позвонить, он позвонил Брюсу Барнсу и рассказал ему о своих раздумьях.
— Ты прав, Рейфорд. У меня тоже были такие дни, когда я переживал о том, что думают обо мне люди, не отталкиваю ли я их. Но теперь-то ты начинаешь соображать? Правда?
— Нет, Брюс. Мне нужна поддержка. Боюсь, что я стану невыносимым. Если Хлоя намеревается насмешничать или делать по-своему, я должен каким-то образом заставить ее принять решение. Она должна в точности осознать свои поступки. Она должна увидеть то, что мы нашли в Библии, и вдуматься в это. Мне кажется, что только этих двух проповедников в Израиле достаточно, для того чтобы убедиться, что все происходит именно так, как сказано в Библии.
— Ты смотрел телевизор сегодня утром?
— Здесь, в терминале, — издалека. Они дают повторы сцены нападения.
— Рейфорд, немедленно подойди к телевизору!
— В чем дело?
— Я вешаю трубку, Рей. Посмотри, что происходит с нападающими! Быть может, это подтверждает все то, что мы прочитали о двух свидетельствующих.
— Брюс…
— Иди, Рейфорд. И начинай сам свидетельствовать с полной уверенностью.
Брюс повесил трубку. Несмотря на то, что они познакомились лишь недавно, Рейфорд знал его уже настолько хорошо, чтобы не обидеться, а заинтересоваться. Он поспешил к телевизору и услышал поразившее его сообщение о смерти нападавших. Он извлек Библию Айрин и прочел стихи из Откровения, о которых сказал ему Брюс. Эти люди в Иерусалиме были свидетелями, проповедующими Христа. На них было совершено нападение, а они даже не стали защищаться. Нападавшие были сражены насмерть, не причинив никакого вреда проповедникам.
Сейчас в репортаже Си-эн-эн Рейфорд увидел, как толпа хлынула к Стене Плача, чтобы слушать свидетельствующих. Люди падали на колени, плакали, некоторые падали ниц. Это были те же люди, которые считали, что проповедники оскверняют священное место. Теперь, кажется, они уверовали в то, о чем говорили проповедники. Или это был просто страх?
Но Рейфорд знал, что это. Он знал, что перед его глазами — первые из ста сорока четырех тысяч евангелистов, обратившихся ко Христу. Не отводя глаз от экрана, он молча молился: «Господи, наполни меня смелостью, силой — всем, что мне нужно для того, чтобы, стать свидетелем. Я не хочу ничего бояться, я не хочу больше ждать, я не хочу переживать, что я могу кого-то обидеть. Даруй мне убедительность, которая заложена в истине Твоего Слова. Я знаю, что Твой Дух движет народами, но используй и меня. Я хочу достучаться до Хлои, я хочу достучаться до Хетти. Смилуйся, Господи, помоги мне!»
Без сумки с репортерским снаряжением Бак чувствовал себя голым. Он был готов к работе только тогда, когда при нем был сотовый телефон, магнитофон и новый компьютер. Он попросил таксиста остановиться у офиса «Глобал уикли», чтобы захватить сумку. Хетти осталась ждать в такси, но предупредила его, что не будет в восторге, если опоздает на свидание. Бак задержался у окна машины.
— Я вернусь через минуту, — сказал он. — А вообще-то мне показалось, что вы не очень-то уверены, что хотите видеть этого человека.
