...И снова была дорога, стелющаяся под унылым небом, обрывистый берег, уцелевший мост. Широкая река медленно несла свои мутные воды на юго-восток. Копыта прогрохотали по деревянному настилу и глухо застучали по грязи. Слева осталась поросшая еловым лесом темная гора, справа появилась пристань, почти пустая, если не считать нескольких полузатопленных лодок.
О близости города лазарь тоже узнал по трупам, еще не видя его. Некоторые уже начали разлагаться, другие были совсем свежими. По обе стороны от дороги появились крестьянские хижины. А потом был огромный камень у развилки дорог, на котором было высечено название городка. Возле этого камня Вальц обнаружил, что умеет читать, хотя не помнил, чтобы кто-нибудь когда-нибудь учил его этому. Ему были известны уродливые символы, состоявшие из кружочков, дуг и отрезков прямых, примерно так же, как было известно направление, в котором он должен был двигаться.
Он оказался на улице, пронзавшей городок насквозь. Кареты тех, кто очень спешил, могли проезжать по ней, не останавливаясь и не задерживаясь ни на минуту. Но, похоже, здесь уже давно никто никуда не торопился.
Двухэтажные и одноэтажные дома обступили Вальца. Из распахнутых окон несло дохлятиной, во дворах лежали вздувшиеся мертвецы. Лазарь улыбался. Он доверял судьбе, или как там называется то, что привело его в это место. Неслучайно, все неслучайно – он был уверен в этом сильнее, чем фаталисты-богословы.
* * *
Дверь одного из домов приоткрылась. Из нее вывалился мальчик с искаженным судорогой лицом. Его одолевали позывы к рвоте, но желудок давно был пуст. Мальчик что-то бессвязно выкрикивал. Приблизившись к нему, лазарь понял, что больного осаждают тени, среди которых всадник на лошади был далеко не самой пугающей.
Вальц остановился, почуяв, что рядом есть еще кто-то. Он спешился и привязал белую, как скелет, кобылу к металлическим перилам крыльца. Потом вошел в пропахший кислым запахом смерти дом.
Какое-то существо ворочалось в полутьме. Это была старуха, уже потервяшая разум, как и мальчишка.
– Ты кто?! – оглушительно завизжала она.
Несмотря на это, он услышал шорох позади себя и быстро обернулся.
Больная крыса переползала комнату. Умирающая, но еще живая. Тварь двигалась, как пьяная, ее тело периодически содрогалось. Вальц схватил ее за загривок и поднес к своему лицу.
– Ты кто?! Ты кто?! – пронзительно кричала старуха за его спиной.
Вальц разглядывал крысу. Ее слезящиеся глазки были окружены воспаленными веками. Она оказалась неожиданно горячей и пыталась скалить зубы... Резким ударом костяшками пальцев по черепу он оглушил ее, огляделся по сторонам и обнаружил кое-что подходящее – пустой мех для воды. Положил в него крысу и начал подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж. Старуха визжала ему вслед:
– Ты кто?! Ты кто?! Ты кто?!..
У него самого не было ответа на этот вопрос.
Оказавшись на узкой площадке, лазарь открыл дверь и отшатнулся. Прямо на него двигалось красноглазое привидение с протянутыми вперед когтистыми руками. Впрочем, для привидения тут было слишком много пораженной болезью плоти. Мутный взгляд женщины (это была еще не старая женщина) сфокусировался на нем. Он услышал то же самое и понял, что в городке давно не было гостей.
– Ты кто? – прошептала женщина потрескавшимися губами. Бубоны, вздувшиеся под скулами, охватывали ее шею, отчего голова приобрела странную неподвижность. Вальца это нисколько не смущало. Он изучал ее пышную грудь и широкие крепкие бедра...
Женщина остановилась в двух шагах от него и попятилась, как будто сумела прочесть что-то в его пустом взгляде. Она пятилась, пока не уперлась в стол, и тогда Вальц вдруг оказался совсем рядом.
Она не ощущала его дыхания, но не понимала, что это значит. Он положил на пол мех с крысой и развязал кожаные шнурки, стягивавшие брюки... Через разбитое окно доносились бессмысленные крики мальчика и испуганное ржание кобылы. Должно быть, больному показалось, что он наткнулся на нечто ужасное.
Вальц толкнул женщину на грубые доски стола и сорвал с нее одежду. Огромные обвисшие груди, покрытые черными пятнами, расползлись в стороны, словно наполненные водой бурдюки. Кривая улыбка рассекла его лицо; он ощутил забытое напряжение. Он был жаден до всех даров этого страшного, умирающего мира...
Женщина тоже была горячей, как крыса. Ее багровое лицо пылало, из покрытого язвами рта доносился бессвязный шепот... Он вошел в нее, стараясь не смотреть на зловещее ожерелье вокруг шеи. Подобные уплотнения были у нее в паху и под мышками, как будто змея или птица отложила под кожей свои яйца... И все же женщина вызывала у него дикое, нестерпимое желание, от которого темнело в глазах. Вальц терзал умирающую, и кляксы черных звезд вспыхивали и гасли на внутренней стороне его опущенных век...
Женщине, похоже, было все равно. Происходящее оказалось не худшей частью многочасового бреда. Она стонала от сотрясений и боли, но лазарь был тому лишь косвенной причиной... Вскоре он понял, что не сможет удовлетворить свою похоть. В его теле не осталось ни капли жидкости; он был мертв внутри и снаружи.
В ярости он начал рвать ее кожу отросшими ногтями и вдруг ощутил чье-то присутствие позади себя. Дуновение прохладного воздуха обдало его затылок. Вальц обернулся, схватившись за меч, с которым не расставался. Его интерес к женщине угас так же быстро, как вспыхнул.
...Человек, вышедший из темного угла, был безопасен. И мучительно напоминал кого-то. Через секунду лазарь понял, кого именно. Он увидел капюшон, рясу, грубую веревку вокруг пояса, нелепый амулет, подвешенный на засаленном шнурке... Человек плакал от отчаяния, но не посмел сделать ни одного угрожающего движения. Чума уже пометила его и отсчитала оставшееся время.
Вальц издал серию хриплых звуков, заменявших смех. Неизвестный монах и был находкой на его пути, единственной достопримечательностью этого вымирающего города. Соитие было всего лишь приятным, но бесполезным. Встреча с монахом обещала нечто совсем иное.
Он освободился от оружия и одежды. А дальше было уже нечто известное и перенесенное несколько раз. Хлопок воздуха в пустоте – и нечеловеческий зародыш за одно исчезающе малое мгновение превратился в новое существо.
Скрюченное тело Преподобного Ансельма поражало своей белизной. Особенно, на фоне багрово-коричневой рясы монаха.
– Брат Ансельм... – робко проговорил тот, судорожно заглатывая бесплотный ужас собственных домыслов и фантазий. Потом он переступил грань страха и разразился безумным смехом.
– Значит, это правда, – сказал он, отсмеявшись и сел на грязный заплеванный пол. – Я знал, что ты придешь за мной.
– Кто я, по-твоему? – для лазаря это был далеко не праздный вопрос.
– Тебя зовут Зверь.
– Ты уже не плачешь?
– Изыди, Зверь!.. Я радуюсь тому, что скоро умру. Поэтому ты явился слишком поздно. Теперь моя душа ничего не стоит.
