Здесь и впрямь стоит большой черный якорь, снятый с одного из затонувших кораблей. И еще тут к врытым в землю сваям прибиты две длинные деревянные скамьи, расположенные под углом друг к другу, позади которых довольно высоко установлены перекладины, тоже деревянные.
На одной из них висит судовой колокол, а на другой по всей длине укреплены светильники, которые зажигают по вечерам. Собирая всех на Встречи – а также по другим поводам, когда возникает такая необходимость – в этот колокол бьет звонарь.
Сейчас это Фидель, из гнезда той самой Королевы Моок. Он, что называется, не в своем уме и, кстати, тоже обладает необычным свойством, а именно, временами начинает прорицать; правда, очень сбивчиво и туманно. Но недомыслие не мешает ему прекрасно справляться с обязанностями звонаря. Поразительно, но он умеет удивительно точно определять время по солнцу и. другим природным явлениям. Никто не может понять, как это у него получается, причем совершенно независимо от погоды. Я не раз видела, как Фидель стоит, подняв указательный палец и словно ожидая чего-то. Знака или, может быть, сигнала, который способен воспринять только он один. Стоит, стоит, а потом вдруг как потрусит к колоколу и начинает звонить. Он настолько точен, что все остальные определяют время по нему. Часов в нашем городе нет ни у кого, если не считать одних, сломанных, в Доме Удивительных Вещей и солнечных, установленных здесь же, на площади. Но они, само собой, показывают время не всегда.
На Фиделя посмотришь – и сразу ясно, что у него с головой не в порядке. Лицо довольно приятное, но глаза как бы затянуты слегка мутноватой пленкой, взгляд рассеянный, а рот обычно или полуоткрыт, или вдруг ни с того, ни с сего начинает гримасничать. Ну и, конечно, одежда. Кажется, Фидель никогда не переодевается, хотя, по-видимому, это все же не так, потому что выцветшая рубаха и такие же длинные бесформенные штаны грязными не выглядят и аккуратно залатаны кусками разноцветной ткани. Наверняка мать за ним приглядывает, они вдвоем с ней живут.
Рубаха у него сверху донизу увешана всякими "украшениями"; их Фидель сам отыскивает неизвестно где или ему дарят наши кладоискатели, ныряльщики и просто сердобольные женщины, которым хочется сделать убогому приятно. Это и деревянные пуговицы, украшенные резными рисунками, и полупрозрачные, издающие легкий звон колокольчики синереллы, растущей только в труднодоступных болотистых местах, и вязаные розочки, и кусочки застывшей смолы, и разноцветные ленточки, и даже есть одно колечко из желтоватого металла, и много чего еще. Разглядывать Фиделя почти так же интересно, как экспонаты нашего музея.
Он не только умеет точно определять время, когда пора звонить, но и знает, сколько раз нужно ударить в колокол в зависимости от того, по какому поводу Встреча.
Если кто-нибудь умирает своей смертью, то десять раз, если родится ребенок – семь, а в случае чрезвычайного происшествия – двадцать один раз. Обычная Встреча знаменуется тремя ударами колокола, а перед началом воскресной службы в церкви Фидель звонит пять раз и делает три круга по площади; так повторяется трижды.
Когда мы с Антаром пришли на площадь "у якоря" (или "под колоколом", как иногда говорят), старая Сара уже, к сожалению, закончила читать очередную главу своего романа. Она начала сочинять его пару лет назад, и всем так понравилось, что с тех пор Сара трудится без передышки, за исключением, правда, тех дней, когда плохо себя чувствует. Герои романа – люди из того далекого благополучного времени, которое было до Беды.
Там у Сары совершенно фантастическая смесь из графов и княгинь, добрых разбойников и злых богачей, замков и драконов, невероятных машин и невиданного оружия. Подробности, насколько я понимаю, частично взяты из книг, а частично выдуманы. Но главное в этом романе – любовь. Каждый раз, вернувшись со Встречи, все спешат поделиться услышанным с домашними, а потом вместе с ними ломают себе головы, удастся ли, скажем, прекрасной графине Амалии встретиться со своим женихом Моррисом или им опять что-нибудь помешает.
Сейчас Керн играл на дудочке, Эдна потряхивала бубном, а рядом с ними упоенно и невпопад лупил в барабан… наш Вандер. Он-то что здесь делает, интересно? Несколько пар танцевали, и среди них барабанщик, очень красивый парень по имени Кайл, который чуть не каждый месяц заводит себе новую подружку. Остальные сидели на скамейках и переговаривались, поглядывая на них.
Вандер упорно делал вид, что не видит меня. Боялся, наверно, как бы его не прогнали домой. Я и впрямь собралась это сделать, но Антар ухватил меня за руку и не пустил.
– Оставь его, – сказал он, с улыбкой глядя на моего брата. – Не порть парнишке удовольствие. Часто ли выпадает такая удача? Ишь, как старается, аж в ушах звенит.
Действительно, подумала я и ободряюще помахала Вандеру. Он тут же разулыбался во всю ширь – заметил, однако – и еще яростнее забухал в барабан.
Мы с Антаром остановились в стороне.
Площадка, как обычно, была усыпана лепестками цветов, по лицам собравшихся скользили причудливые тени, в небе плыла почти полная луна, то и дело пропадая за лохмотьями рваных облаков. Вид танцующей Жанны в длинном розовом платье напомнил мне мое собственное, голубое, и утренний разговор с Королевой Мэй. Внезапно мне стало ужасно не по себе. С чего, в самом деле, я решила, будто она собирается отвести меня к Королю Тимору? Глупость какая! Нет, тут что-то совсем другое, что-то… скверное. Не знаю, почему, но впервые за весь день я по-настоящему испугалась.
Как будто прочтя мои мысли, Антар сказал:
– Ох, не нравится мне вся эта история с вашей Мэй. А тут еще отец велел сестрам и матери завтра отправляться за этой проклятой тлиной, а они боятся ходить в лес без меня.
– Иди, со мной все будет в порядке, – против воли голос у меня прозвучал как-то… бесцветно. – Да и чем ты сможешь помочь?
Антар внимательно посмотрел на меня и покачал головой.
– Нет, с утра уж точно никуда не пойду. Подождут, ничего не случится. В крайнем случае скажу, что нога опять разболелась, или еще что-нибудь придумаю, – года два назад он объезжал норовистого жеребца и сломал ногу, когда тот в очередной раз сбросил его. Наши врачи все сделали как следует – зашили и обработали раны, поставили на место сломанные кости, обложили ногу глиной, которая, схватившись, затвердела, точно каменная. Но, как говорится, из разбитой чашки целую не сделаешь, как ни старайся, и временами нога у Антара побаливала. – Знаешь что? Завтра я буду ждать тебя позади розовых кустов, который растут на границе наших дворов. Подай знак, если появится возможность, ладно? Чтобы я понял, как поворачивается дело.
– Пошли домой, – только и сказала я. Мы обогнули площадку. Проходя за спиной Вандера, я наклонилась и шепнула:
– Не задерживайся, а то мама станет волноваться.
В ответ он лишь на мгновение поднял на меня счастливые глаза и закивал стриженой головой.
Уходя, мы наткнулись на Фиделя, который сидел на пне немного в стороне, неотрывно глядя на пламя светильников. Он может смотреть на огонь, не мигая. Однако при виде нас Фидель внезапно вскочил.
