Мы не обнаружили никого и ничего, хотя постепенно расширяли круг и в конце концов обшарили не только всю поляну, но и примыкающую к ней часть леса. Скорее всего, мужчина ушел куда-то в глубину острова. Уже было почти совсем темно, и оставалось лишь надеяться, что он нас не заметил и вряд ли станет бродить по лесу ночью. Напряжение в какой-то степени отпустило меня, однако настроение было безнадежно испорчено. Главное, что делать дальше? Мы вернулись к дому, но не стали, как собирались, разжигать около него костер, а сразу залезли в "свою" комнату.
– Сначала у меня была мысль снова переночевать сегодня в лодке, – сказал Антар, – но теперь я думаю, что можно остаться и здесь. До утра, конечно. Потом… – он надолго смолк.
– Что потом? – не выдержала я. – Бежать? Куда? На другой остров? А вдруг там тоже люди?
Не отвечая, Антар встал и пошел к двери, бросив мне через плечо:
– Сиди. Я сейчас.
Комната, которую мы заняли, с моей легкой руки получила название "красной" – в отличие от самой первой, на которую мы наткнулись; ту мы стали называть "синей". В "нашей" комнате узор на полу состоял не из разноцветных квадратов, а из коричневых и алых загогулин, причудливо переплетенных между собой. Широкая кровать все из того же пористого материала здесь была бледно-розового цвета, а единственный стул оранжево-красный. Около кровати стоял не то невысокий шкаф, не то столик с выдвижными ящиками; он был очень красивого темно-вишневого цвета.
Сначала Антар начал стаскивать в эту комнату все, что его интересовало, и быстро завалил половину свободного пространства. Однако когда он разложил какие-то железяки даже на постели, я не выдержала.
– Почему бы тебе не перенести все это в соседнюю комнату? – спросила я. – А то тут скоро не повернешься, да и спать, я чувствую, нам придется на полу.
Он сначала заупрямился, но мне удалось довольно быстро уговорить его. Что мне нравится в моем муже, так это то, что он в состоянии прислушиваться к чужим доводам. И у него нет эдакого упертого желания непременно, во что бы то ни стало настоять на своем – как у моего отца, например.
Чтобы утешить Антара, я сказала, что в стародавние времена мужчина часто имел в доме отдельную комнату, где работал и хранил только свои, лично его интересующие вещи; такие комнаты имели даже особое название – "кабинет".
Сейчас я подумала, что он пошел за чем-то в свой кабинет. И оказалась права. Спустя долгое время Антар вернулся и показал мне предмет, в котором я сразу же распознала оружие. Небольшой цилиндр из серебристого металла, с удобной рукояткой. В ней, как раз под пальцами, видна была круглая кнопка, а на верхней поверхности цилиндра выступала тонкая пластинка. Ее можно было передвигать в щели, из которой она торчала, в три разных положения, помеченные соответственно одной, двумя и тремя черными точками.
Я начала лихорадочно вспоминать, как эта штука называется. Пистолет? Да, наверно. Во всяком случае, очень похоже.
– Что это? – спросила я, хотя уже почти не сомневалась в ответе.
– Сейчас увидишь, – сказал Антар и положил на подоконник камень, который, перегнувшись из окна, подобрал с земли.
Потом он отошел к дальней стене – я, конечно, за ним, как приклеенная – посветил себе Светлячком, переставил торчащую пластинку на одну точку, взял "пистолет" и прицелился. Я схватила его за руку.
– Не надо! Он же, наверно, грохочет.
– Нет, – ответил Антар. – Совершенно никакого шума.
Он снова прицелился в камень, который довольно четко выделялся на фоне светящегося ночного неба, и… Из "пистолета" вырвался тонкий голубой луч и камень просто исчез. Испарился. Был и нету!
– Бластер, – прошептала я, со страхом глядя на этот безобидный с виду и в каком-то смысле даже красивый предмет. – Бластер, вот как это называется.
– Отличная штука, правда? – глаза у Антара сияли, точно звезды. – Теперь буду все время носить с собой этот… как ты говоришь, бластер? Подходящее название.
Он сунул его в сумку у пояса, но тут же снова вытащил. Никакой необходимости в этом не было, но чувствовалось, что ему просто доставляет огромное удовольствие держать бластер в руках, вертеть и разглядывать.
– Зачем? – спросила я. – Еще выстрелит сам… как-нибудь… нечаянно.
– Не выстрелит. Вот, видишь? – он обратил мое внимание на еще одно положение торчащей пластинки, около которого не было ни одной точки. – Вот так он вообще не стреляет. А зачем… Неужели не понятно? Если бы бластер был у меня, когда эти двое тут появились, мы бы сейчас могли ничего не опасаться.
– Ты что… Ты хочешь сказать, что убил бы их? – я была просто потрясена и не скрывала этого. – С какой стати? Они же тебе ничего плохого не сделали!
– А что, нужно было дожидаться, пока сделают? – буркнул Антар, глядя, однако, в сторону.
Мы замолчали; это длилось, казалось, целую вечность. Он – упрямо набычив голову и глядя в пол, а я – не сводя с него взгляда. – Антар, как тебе такое могло даже в голову придти? – спросила я наконец. – Ты же знаешь, что убийство – это ужасный…
– Грех, да, мне это прекрасно известно! Но я не собираюсь всю жизнь бегать и прятаться. То пауки житья не давали, теперь эти откуда-то взялись на наши головы. Я хочу остаться здесь! И если для этого понадобится…
– Антар, ну откуда ты взял, что эти люди непременно нам враги? Они не дикари какие-нибудь, это сразу видно. Может, они обрадуются нам и… И даже научат обращаться со всеми этими удивительными вещами, которые мы тут нашли. Разве тебе не интересно поговорить с ними? Узнать, кто они и откуда?
Он криво улыбнулся.
– Может обрадуются, а может нет. Может научат, а может нет. А может прихлопнут, как комара, или заставят работать на себя. Короче, я рисковать не собираюсь. И с этим… бластером не расстанусь, так и знай.
– Только пообещай, что не будешь сразу открывать стрельбу, а постараешься с ними сначала договориться.
– Конечно. Что я, дурак, сразу стрелять? – он засмеялся, не очень искренне, впрочем, и обнял меня за плечи. – Спать сегодня будем по очереди. Ложись, ты первая.
– А ты что будешь делать? Только не уходи!
– Нет, куда мне сейчас идти? Я… просто рядом полежу, – он притянул меня к себе.
Это, конечно, были пустые слова, и уснули мы нескоро. Вместе.
– 8
На следующий день мы с самого утра занялись тем, что обшарили весь остров, но не нашли никаких следов ни женщины, ни мужчины. Оставалось предположить, что они оба уплыли отсюда, то ли вместе, то ли порознь. Однако сколько Антар ни разглядывал в бинокль тот, другой остров, он не заметил на нем ни лодки, ни людей, ни вообще каких-либо признаков того, что там кто-то есть. Все это было, конечно, очень, очень странно. Мне даже пришла в голову одна совершенно дикая мысль, которая, тем не менее, хоть как-то объясняла случившееся. А может быть, и не такая уж дикая?
