– Пойдем, Рик. Нельзя больше ждать.
Я вздохнул:
– Да. Наверное, они еще здесь, но из-за пыльной бури меня не заметили.
– А ты их видел?
– Там только густой черный туман. Он ослепляет. Ты уверена, что можешь идти?
– Я не фарфоровая, Рик Кеннеди. Давай, пошли.
– Держи винтовку под рукой.
– И куда нам идти, как ты думаешь?
– К дому Бена Кавеллеро. Отсюда туда не больше десяти минут.
Кейт натянула рюкзак, осторожно поправляя лямки на разбитых плечах. Но не поморщилась.
– Ты думаешь, он еще там?
– Это было бы чудо. Но там мы сможем остановиться. Годится?
– О’кей.
– Как только выйдем, не останавливайся. И не стреляй если это не будет абсолютно необходимо.
– Рик, еще секунду перед выходом.
– Зачем тебе эти бинты?
– Ты будешь похож на ожившую мумию, но от пыльной бури надо чем-то прикрыться. Сядь на скамью. Так, теперь не верти головой.
Она забинтовала мне голову, закрыв лоб, нос и рот. Остались только глаза. Потом я так же забинтовал ее. Это должно было выглядеть забавно – как костюм мумии на маскараде. Но ситуация никак не располагала к юмору. За два дня погибли двое наших друзей, Говард и Синди. И я не знал, что сталось с Теско. Мог только предполагать, что его поймали в сгоревшем лесу серые гады.
А теперь мы с Кейт как-то должны пройти через их кордон.
Так что же было с Кейт? Воображение услужливо подсказывало ответы, от которых горло сводило судорогой.
108
Как только мы вышли, нам в лицо ударил заряд черной пыли. Она жалила глаза, не давала смотреть, но хотя бы дышать можно было. Вскоре я почувствовал, как черная гарь стекает струйкой по голой спине, забиваясь за одежду.
Пыльная буря превратила мир в кипящий котел черноты. Небо было таким же черным, как земля под ногами. Ничего не разглядеть. Выйдя за ограду кладбища, я повернул влево, держа за руку Кейт. Где-то под сугробами пепла лежала дорога в деревню. То есть я надеялся, что эта дорога еще есть.
Мы вслепую ковыляли вперед. Я держал в руке винтовку на случай, если из пыли вылетят эти монстры. Не требовалось особого воображения, чтобы представить себе, как они бегут к нам и тянут клешни рук к нашим шеям.
Вдруг земля у меня под ногами стала тверже. Ветер, укрывающий землю черным, сдул ту же черноту прочь. Я увидел пять метров дороги. И белые полосы разметки прямо перед собой.
Мы шли вперед, дергаясь в стороны под порывами ветра – вправо, влево, вперед, назад. Иногда ветер ударял так, что мы падали на четвереньки.
Касаясь земли голыми руками, можно было ощутить истекающий снизу жар. Асфальт был горяч на ощупь, он обжигал.
Мы поднимались и шли дальше.
Слева и справа появились смутные очертания домов – призраков в черном тумане. Окон не было – дома глядели пустыми глазницами, как черепа, и стропила без кровли казались костями мертвецов.
Дальше я шел инстинктивно – десять лет я ходил по этим улицам.
Я не видел дома – я ощущал их шестым чувством. Низкий куб с плоской крышей справа – почта, провал слева – высохший пруд, шатрообразная форма с фасадом в виде большой буквы А – гараж Фуллвуда. В проржавевших железных панелях стен – огромные дыры.
Пепел наметало в сугробы, через них приходилось перелезать. И двигаться дальше.
Ветер вопил – живой голос, как женщина кричит от боли. Он поднимался до истерического визга и падал до хриплого стона. Ветер впивался в тело, резко толкал, хлеща тучами пыли и слепя глаза.
И я еще не видел ни одного серого. Хотя был готов к тому, что в любой момент они бросятся на нас из кипящей черной мути.
Я свернул направо. У моих ног лежала табличка с названием улицы. На столбе она когда-то была ярко-белой, но сейчас почернела от пепла. Я раскидал пепел ногами и увидел:
ТРУМЕН-ВЕЙ.
Дома.
Я вернулся на улицу, где жил с матерью. Эмоции захлестали меня с головой. Я не думал, что еще когда-нибудь увижу эту улицу, но то, что я видел сейчас, изменилось. Улица была уже не та.
Я огляделся. От деревьев остались обгорелые стволы. От заборов – обугленные пеньки, изгороди сгорели в пыль, развеянную по ветру. Дома лежали в развалинах – прямоугольные силуэты в черном тумане ада. Вот лежит “вольво” мистера Харви, перевернутый вверх брюхом, и шины на колесах сгорели, а колеса похожи на покрытые струпьями культи.
И всюду вокруг могут прятаться эти серые твари. Может они ждут чьего-то сигнала, чтобы оторвать нам головы.
Я сжал руку Кейт. Она поглядела на меня, прищуриваясь от жалящей пыли. Бедняжка выдохлась. Но надо было идти Надо уйти от чудовищ.
Склонив головы, мы шли против ветра. Он вопил в развалинах домов, и этот потусторонний вой вгрызался мне в череп, Конец бинта на голове размотался и хлопал на ветру.
У меня даже не было сил его завязать.
Мы шли, борясь с бурей.
Потом снова появились остовы деревьев – почерневшие пни, обломанные на высоте человеческого роста. Все, что осталось от Леса Короля Элмета.
Когда я уже думал, что этот путь по черному срезу ада никогда не кончится, из мрака выступил дом Бена Кавеллеро.
109
Двери дома были погребены под пеплом, наметенным у стены чудовищным сугробом черного снега.
Этот сугроб поднимался аж до второго этажа. Превозмогая усталость, мы полезли по нему вверх. Иногда соскальзывая назад в вихре пыли, душившей, несмотря на маски из бинта.
Наконец мы добрались до окна. Оно было заставлено фанерой. Я сумел отогнуть этот лист на гвоздях, держащий верхний край, как на петлях. Закаленное стекло давно разлетелось крошкой, похожей на сахар, и можно было влезть, не порезавшись.
Я вернул лист фанеры на место, и он захлопал на ветру, задрожал по краям, но все же защищал дом от бури.
Стащив с себя бинты, я набрал полные легкие воздуха без пыли.
– Кейт, ты как?
– Учитывая все обстоятельства – неплохо. Черт, эта пыль… Глаза жжет.
– Пошли, найдем воду. Надо все это смыть.
Кейт размотала бинты с лица, ее большие зеленые глаза оглядели обстановку.
– Кажется, никого нет. Интересно, как давно отсюда ушли люди?
– Ушли? – Я пожал плечами. – Или их увели эти.
Она заметно вздрогнула.
– Рик, а что ты думаешь насчет серых?
– Будем надеяться, что они потеряли наш след в этой буре. Как только сможем, двинемся.
