— Как идут дела с торговлей? — осведомился Нагаш, подперев подбородок сложенными домиком руками и изучая собравшихся.
Жаровни в большом тронном зале горели, протянув длинные пальцы света к высоким колоннам. Каменные боги отбрасывали зловещие тени на мраморные плиты пола. Между союзниками некроманта бесшумно расхаживал Кефру, предлагая желающим прохладительные напитки.
Шепсу-хур взял кубок вина с деревянного подноса проходившего мимо жреца. Тхутеп назначил его на должность Мастера Врат, и теперь он отвечал за взимание пошлин с купеческих караванов, приходивших в Кхемри и покидавших его. Сюда включались корабли, следующие из Зандри, и суда с зерном, приходящие с юга, из Нумаса.
— Цены на базаре выросли почти вдвое, — ответил он, отхлебнув вина. — Зерно, специи, бронза: торговцы из других городов очень усложняют нашу жизнь.
Некромант кивнул.
— Работа Зандри, — объявил он. — Царь Некумет прижимает нас. Он убедил остальных царей повысить цены, чтобы задушить нашу торговлю. — Нагаш повернулся к Раамкету. — И контрабанда наверняка увеличилась раз в десять.
Раамкет скрестил на груди свои толстые руки. Этого дородного аристократа назначили Мастером Наказаний, и теперь он отвечал за городскую стражу. С помощью Нагаша Раамкет очень быстро воспользовался своей властью, чтобы заодно установить контроль над городскими преступными шайками.
— Разбойники в порту и в районе южных ворот занялись очень бойким ремеслом, — фыркнул он. — Собираются отдавать товары торговцам на базаре за половину нормальной цены. В наши дни это очень выгодная сделка, а разбойники здорово наживутся.
Нагаш покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Скажи, пусть продают свои товары по тем же ценам, что и чужеземные торговцы.
Раамкет нахмурился:
— Они об этом и слышать не захотят!
— Не захотят слышать, избавь их от ушей, — отрезал некромант. — Когда придет время Тхутепу отдать свою корону, будет… предпочтительнее, чтобы население поддержало его свержение. — И повернулся к Архану. — В каком настроении сейчас простой народ?
Архан дождался, когда к нему подойдет Кефру, взял кубок, одним большим глотком выпил сразу половину и сердито посмотрел на остаток. Став Мастером Рекрутов, он отвечал за ежегодную перепись и обеспечивал исполнение обязательной ежегодной общественной повинности каждым взрослым горожанином. В военное время он также станет предводителем копейщиков, входящих в основной корпус армии Кхемри.
— Ходят слухи, как ты и хотел, — сказал он. — Боги будто бы наказывают знатные дома за то, что те позволили Тхутепу потерять превосходство Кхемри. Потребовалось не слишком много усилий, чтобы заставить народ повторять это.
Шепсу-хур задумчиво глотнул вина.
— Если люди начнут думать, что чуму наслали боги, — произнес он, — не кинутся ли они прямиком в объятия жрецов? Мне казалось, мы этого не хотим.
Нагаш холодно улыбнулся:
— Они могут отдавать жрецам все свои деньги и преданность заодно, если хотят, — все равно святые люди не в состоянии остановить чуму. — Некромант подался вперед на своем черном троне. — Время Тхутепа на троне Сеттры истекает. Люди волнуются. Еще несколько недель голода и лишений, и они решатся свергнуть моего брата. А мы пока должны восстановить силы и приготовиться к еще одной, последней вспышке так называемой чумы. На этот раз она распространится среди городского купечества. Этого должно быть достаточно, чтобы разжечь беспорядки. — Нагаш махнул рукой, отпуская всех. — Завтра новолуние. Возвращайтесь в полночь со своими жертвоприношениями, прочитаем Заклинание Жатвы.
На этом аудиенция закончилась. Аристократы допили вино, поставили кубки на мраморный пол и без единого слова вышли из зала. Спустя несколько мгновений в нем остался один Кефру, старательно собиравший кубки на деревянный поднос. Нагаш внимательно всмотрелся в своего слугу.
— Ты чего-то недоговариваешь, — произнес он.
Кефру помотал головой:
— Я не знаю, о чем ты, хозяин.
— Я сужу по тому, как старательно ты избегаешь моего взгляда, — холодно сказал некромант. — Не оскорбляй меня жалкими попытками отговориться, Кефру. Это глупо.
Плечи юного жреца задрожали. Он немного помолчал, собираясь с мыслями, поставил деревянный поднос и выпрямился.
— Я боюсь, что ты становишься слишком дерзок, хозяин, — сказал он. — Тхутеп не слепец и не дурак. Исчезновения привлекают все больше и больше внимания. Твои так называемые союзники дюжинами хватают людей на улицах для твоих ежемесячных ритуалов…
— Архан и остальные должны познакомиться с зачатками искусства некромантии, чтобы быть для меня полезными, — прорычал Нагаш, пресекая дальнейшие объяснения, — а проклятие требует очень много силы, чтобы поддерживать его все время оборота луны. — Некромант раздраженно поерзал на троне. — Энергия исчезает слишком быстро.
— Но риск… — начал Кефру, беспомощно разведя руками. — И союзники твои стали чересчур дерзкими. Хватают первую попавшуюся жертву, а у многих есть семьи, и их исчезновение замечают. Я точно знаю, что люди ходят в храмы и требуют официального расследования. Это только вопрос времени — рано или поздно богатый купец или несколько скорбящих семей заплатят жрецам достаточно, и те всерьез этим займутся. А уж потом пройдет совсем немного времени, и все дойдет до царя.
— И что? — рявкнул Нагаш. — Мы последние три года постепенно лишали царя власти. Знатные семейства почти вымерли, и мои люди контролируют все жизненно важные функции города. Я вот думаю, что пора придумать способ повернуть расследование нам на пользу и представить жрецов как толпу продажных, сующих нос не в свое дело болванов. — Тут Нагаш увидел, как побледнел Кефру, и сильно подался вперед. — Ага. Теперь я понимаю, в чем дело. После всего, что мы узнали, после всего, что сделали, ты до сих пор боишься жрецов!
— Нет… нет, они тут ни при чем, — заикаясь, ответил Кефру. Его землистое лицо исказилось от страха. — В этом мире я не боюсь никого, кроме тебя, хозяин, но как же быть с богами? Мы обманывали Джафа и Усириана, лишив их не одной дюжины человеческих душ. Должно быть, гнев их воистину велик.
— И все-таки они ничего не делают, — презрительно бросил Нагаш. — И знаешь почему? Потому что мы восстали, чтобы лишить их власти. Мы постигаем тайны жизни и смерти, Кефру. А если не останется страха и угрозы их суда, боги утратят свою власть над человечеством.
— Да. Да, я все это понимаю, — сказал молодой жрец, и его шрам подчеркнул страдальческое выражение лица. — Но мы пока не бессмертны. Смерть все еще поджидает нас, а после нее — божественный суд. Мы… мы делали ужасные вещи, хозяин. И в учении Усириана нет преисподней достаточно страшной, чтобы расплатиться за наши преступления.
— Оставь это мне, Кефру, — холодно произнес Нагаш. — Всему свое время. А пока мы должны сосредоточиться на том, чтобы отнять у Тхутепа корону. Ты меня понял?
