«Гекатомба» достигла тюремного комплекса, находившегося в огромном запутанном лабиринте из медных опор и стальных клинков, бывших некогда частью исполинского орудия пыток. Комплекс располагался под ареной Вел'Скана, и в нем обитали рабы арены, среди которых были и оставшиеся в живых солдаты гатранской бронекавалерии.
«Гекатомба» встала на якорь у тюремного причала, чтобы рабы Веналитора не смешались с рабами арены. Веналитор покинул корабль в сопровождении почетной стражи из сцефилидов во впечатляющих племенных доспехах, гордых представителей народа, обитавшего, как лишь недавно узнала Дракаази, в недрах пустыни.
Многие из рабов Веналитора проводили последние тренировки, чтобы не потерять форму, тщательно подбирая оружие и доспехи для игр. Иные молились. Некоторые плакали, уверенные в том, что настал их конец и что они умрут на глазах у обитателей Вел'Скана. Орки вели себя необыкновенно тихо, лишь Одноухий часами рычал им что-то на грубом орочьем языке. Не все знали, что Аларик замыслил побег. Мало кто осознавал все безумие этой затеи, но все они знали, что Веналитор будет доволен, если все они умрут, коль скоро это произойдет на глазах у зрителей.
— Я готов, юстикар, — сказал Хаггард. — Я буду драться.
— Знаю, что будете, — проворчал Аларик. — Я не смог бы остановить вас, даже если бы захотел, верно?
— А вы бы захотели?
— Для нас было бы лучше, если бы вы остались в живых, — ответил Аларик. — Никто не знает, что может случиться, но я готов поспорить, что в конце всего этого хирург нам понадобится.
— Все это не будет иметь значения, если нам вообще не удастся это сделать, — возразил Хаггард. — Я был солдатом. Я могу сражаться. Однако лучше было бы, если бы мне дали что-нибудь стреляющее. Я еле отбился от штыковой дрели.
— Я посмотрю, что можно будет сделать.
Хаггард уже выбрал себе оружие: меч и щит лежали на плите, на которой он обычно оперировал.
— Я не собираюсь штопать кого бы то ни было на этой плите снова, — сказал он. — Я был словно прикован к этой проклятой штуке. Трудно даже представить, что никто не будет больше истекать на ней кровью.
— На «Молоте Демонов» был медицинский отсек, — утешил Аларик, вызывая в памяти корабль из воспоминаний Раэзазеля, — автохирурги, синтезаторы искусственной плоти, возможно, даже медицинские сервиторы.
Хаггард улыбнулся:
— Не искушайте меня, юстикар. Сначала туда нужно еще добраться.
— Доберемся. Я как раз хотел спросить вас об одной вещи. Клинок, который вы достали из меня, он еще у вас?
— Меч? Да, у меня.
— Он мне нужен.
— Не самое лучшее оружие для вас, юстикар. Он не больше кинжала.
— Он нужен мне не для этого.
— Ладно. — Хаггард полез в один из карманов своего грязного фартука и достал сверток, тщательно замотанный в обрывки ткани, которые он использовал вместо бинтов. Хирург протянул сверток Аларику.
— Я думаю, что он отравлен, — сказал Хаггард. — Догадываюсь, что вы можете не обращать на это внимания. Но себе я такой роскоши позволить не могу.
Аларик развернул сверток. Внутри лежал обломок, извлеченный Хаггардом из его груди. Аларик вспомнил рану, нанесенную этим клинком. Она до сих пор до конца не исцелилась, а когда это произойдет, все равно останется напоминающий о ней шрам. Обломок был мерзкого черно-зеленого цвета, и на его металле выступали капли яда. Хаггард был прав: если бы не усиленный метаболизм Аларика, яд убил бы его. Аларик умирал на Дракаази несколько раз, но он был космодесантником, и это означало, что все эти смерти были не в счет.
— Как вы собираетесь его использовать? — поинтересовался Хаггард.
— Об этом я лучше промолчу, — ответил Аларик, — если не возражаете.
— Дело ваше. — Хаггард взвесил в руке выбранный им меч. Он был хорош для не слишком умелого бойца — короткий и широкий клинок, предназначенный для колющих ударов. Он не спасет хирурга в поединке один на один с опытным противником, но вполне годится, чтобы воткнуть его в живот врагу, застав того врасплох. — Когда это случится, Аларик, вы найдете меня?
— Я не знаю, — просто ответил Аларик. — Найду, если смогу, но на арене будет такая каша, что мне трудно обещать.
— Тогда, по крайней мере, не уходите без меня.
— Уходят все, Хаггард. Если кто-то считает, что вы не из их числа, то он будет иметь дело со мной.
— Я знаю, но все же… Однажды меня уже бросили на Агриппе. Если такое случится снова, это конец. Пропади пропадом спасение души, я просто брошусь на меч и покончу со всем разом.
— Не понадобится. Это, во всяком случае, я могу обещать. А теперь мне нужно тоже подобрать оружие. Мой топор остался в одном из Змеиных Стражников в Горгафе.
— Выбирайте как следует, Аларик. Вас заставят драться с сильнейшими. Вы знаменитость, и они хотят зрелища.
— Мы устроим им зрелище, — сказал Аларик, — хоть и не такое, на которое они придут поглазеть.
Одержимые стражники с горящими глазами и дымящейся кожей были ужасом тюрьмы. Они были не настолько свирепыми, как считалось, относясь к рабам как к предметам, которые следовало переработать в подходящий расходный материал для арены при помощи страха и жестокости. Их главарь, громадное существо по имени Круулскан, с хрюкающим свиным рылом вместо лица, приказал выгнать рабов из отсеков в помещения для подготовки.
Гул арен на поверхности отзывался внизу. Сотни тысяч голосов пели гимн во славу крови и жестокости. Свежепролитая кровь первых жертв впиталась в песок арены и струйками потекла по стенам. Сквозь шум толпы слышались крики жрецов. Они читали послания Кхорна по кровавым разводам на песке и выкрикивали ему хвалы. Все это было привычным для рабов Вел'Скана, но никогда звуки у них над головой не гремели столь оглушительно, никогда кровь не струилась столь обильно по медным стенам и стальным клинкам тюрьмы.
В помещениях для подготовки хранилась тюремная коллекция оружия. Здесь предпочитали плети и ужасные кривые клинки. Гатранские гвардейцы выбрали мечи, больше всего напоминавшие кавалерийские сабли, которыми сражались их предки, кочевые племена их родного мира, такого далекого. Остальные рабы, среди которых было много граждан Империума, захваченных во время набегов по всем воюющим мирам, вооружались всем, что могло помочь оставаться в живых как можно дольше.
Немногие из них знали, что никогда больше их не погонят сюда, не заставят страдать под плетью Круулскана. Они убегут — или умрут. Им приходилось доверять космодесантнику, а многие гатранцы именно космодесантников винили в случившемся на Сартис Майорис. Однако Аларик был наилучшим союзником, на какого они только могли рассчитывать на Дракаази. Это был их единственный шанс.
— Сейчас вы умрете! — ревел Круулскан, щелкая плетью. — Сейчас вы умрете, счастливчики! Ликуйте! Смерть — ваш слуга! Приветствуйте ее! Приветствуйте Кхорна! Кхорн — ваш господин! Умрите для него! — Круулскан ликующе захрипел. Казалось, вид столпившихся перед ним обреченных мужчин и женщин, готовых потешить цвет Дракаази, доставлял одержимому существу огромное наслаждение.
