Бахус уговорил небо над пустыней разразиться бешеным ливнем, чтобы испортить Аполлону свидание, но это не помогло. Потом он подтолкнул беспечную смертную, заставив упасть прямо на мостовую. Смертная должна была очутиться под колесами машин, и золотому богу пришлось бы выдать себя, спасая ее, — но Аполлон и тут умудрился испортить подстроенный Бахусом несчастный случай, и обитатели Лас-Вегаса не заметили, что среди них могущественный бессмертный. Это было уже просто невыносимо.
Бахус не мог терпеть, чтобы какой-то другой бог распоряжался по-своему в его королевстве.
Потом Бахус припомнил страстный поцелуй, которым обменялись Аполлон и смертная, и как бог света нес девушку под дождем на руках, будто ее спаситель. Значит, именно она вызвала такой интерес бога света к Лас-Вегасу. Кто знает, как долго Аполлон будет наслаждаться этой новой игрушкой? И что, если потом, когда Аполлону наскучит именно эта смертная, он вдруг ощутит интерес к современным женщинам вообще? Сам Бахус заинтересовался ведь ими. Он залпом допил текилу. Нет, этого никогда не будет. Он не потерпит, чтобы Аполлон соблазнял его смертных.
Но как избавиться от бога света? Пожалуй, это будет трудновато. Аполлон, видимо, не собирался выдавать свое божественное происхождение и навлекать гнев Зевса, и в то же время ни он, ни его сестрица пока не рассказали Зевсу о ритуале, который учинил Бахус. К несчастью, было слишком очевидно, что Аполлон, начав соблазнять ту смертную, искренне наслаждался всем происходящим. Ну, пусть сам винит себя за то, что подсказал Бахусу, как именно можно испортить ему удовольствия Лас-Вегаса.
Бахусу хотелось визжать от ярости. Конечно, разве Аполлон мог не наслаждаться Лас-Вегасом? Это было отличное местечко для божественных игр, а Аполлон обладал божественной силой, чтобы оживить его дремлющую магию, — так же, как это делал Бахус.
Ха! Презрительная усмешка искривила лицо толстого бога. Вот бы он посмотрел, каково было бы Аполлону в Лас-Вегасе без его сверхъестественной силы. Да он бы просто превратился в младенца, заблудившегося в темном лесу! Аполлон думает, что он превосходит Бахуса, но он совершенно не знаком с современным миром смертных… у него нет ни денег, ни роскошных апартаментов, ни знания того, как манипулировать смертными по собственному желанию.
Внезапно Бахус резко выпрямился на стуле, слишком узком для его огромного тела. Вот оно! Если он сумеет придумать, как заставить Аполлона пропустить момент закрытия портала завтра утром, великий бог света окажется в ловушке современного мира на целых пять дней, без своей устрашающей силы! Он станет слабым… беспомощным… несчастным! А когда портал откроется вновь, он сбежит отсюда и никогда больше не вернется. И тогда нужно будет лишь подождать, пока неприязнь бога света к Лас-Вегасу захватит и остальных чванливых богов Олимпа.
Он должен это сделать, и он это сделает. Аполлон будет заперт в Лас-Вегасе без своего могущества. Бахус улыбнулся, и его улыбка была полна пугающей радости.
Глава тринадцатая
— Эта одежда довольно странная, мой господин, но твое тело все равно выглядит прекрасно, — сказала желтоволосая нимфа страстным голосом.
Компания нимф, собравшихся вокруг Аполлона, вышедшего из гардеробной, заохала и защебетала, соглашаясь с подругой.
Аполлон изучил свое отражение в огромном зеркале в резной раме. Прошлой ночью он был так рассеян, уйдя от Памелы, что забыл забрать вещи из магазина Армани, но этим утром, едва проснувшись, он сразу подумал о предстоящем свидании с Памелой, и тут же перед ним встали разные проблемы, например: как ему одеться и куда им пойти? Его новая одежда была совершенно испорчена дождем. Рассматривая смятую рубашку, Аполлон пытался понять, как современные мужчины умудряются существовать, постоянно нуждаясь в новых нарядах? Впрочем, это объясняло огромное множество магазинов, торговавших разнообразными вещами. Должно быть, в королевстве Лас-Вегас приходится тратить уйму времени на то, чтобы выглядеть прилично. Но Аполлон был богом, так что он поступил так же, как поступали многие бессмертные: отправил за покупками нимф.
Бог света смахнул пушинку с рубашки сливочного цвета, сшитой по тому же фасону, что и погибшая под дождем голубая. В ткань новой рубашки были искусно вплетены почти незаметные светло-голубые полоски. Брюки были сшиты из отличного льна, чуть более темного оттенка, чем рубашка. Всегда следовало обращаться к нимфам, если речь шла о красоте и цвете. Нежные тона, выбранные ими, были похожи на первый солнечный луч, смешавшийся с легкой голубизной утреннего неба.
— Вы отлично постарались, — одобрительно улыбнулся Аполлон нимфам, тут же захихикавшим и затрепетавшим от похвалы.
Самая смелая из всей компании, прелестная дриада с волосами цвета осенних листьев, с которой, насколько мог припомнить Аполлон, он развлекался несколько столетий назад, подошла поближе. Она встряхнула длинными, до талии, волосами, от чего ее тончайший и почти прозрачный наряд стал виден Аполлону целиком. Соски ее темнели сквозь невесомую ткань, и когда взгляд Аполлона невольно устремился к ним, они тут же напряглись.
— Почему бы тебе не остаться с нами, бог света? — промурлыкала нимфа, соблазняюще проводя рукой по телу. — Мы сможем доставить тебе гораздо больше удовольствия, чем любая из смертных женщин.
— Да, — сказала другая нимфа, — и тебе незачем надевать вообще хоть какую-то одежду для тех радостей, которые мы готовы тебе доставить.
Остальные нимфы засмеялись и начали импровизированный танец вокруг своего любимого бога. Они улыбались с откровенным призывом, маня его своей сексуальной красотой.
Аполлон наблюдал за ними, довольный и польщенный таким вниманием. Он давным-давно был чрезвычайно популярен среди маленьких полубожеств. Они были похожи на прекрасные эротические цветы, которые легко сорвать и насладиться их сладостью. Но на этот раз Аполлон не испытывал желания поддаться их очарованию. Если они были цветами, то Памела была самой матерью-землей — чувственной и сочной. И больше всего на свете Аполлону хотелось погрузиться в ее великолепие.
— Возможно, в другой раз, мои красавицы, — сказал он нимфам.
— Прочь отсюда! — Резкий голос, представлявший собой женскую копию его собственного, раздался от двери. — Бог света будет занят сегодня вечером.
Нимфы умчались из комнаты, бросая на Артемиду встревоженные взгляды.
— Ни к чему было обижать их, — сказал Аполлон, проводя рукой по волосам.
— Ну, я просто немного рассеянна, и мне не до нежных чувств сладких нимф. Например, прямо сейчас я ощущаю такие тяжелые цепи, сковавшие меня со смертной женщиной, что сам Прометей счел бы их чрезмерными.
Аполлон рассмеялся.
— Ну, вряд ли все настолько уж плохо.
Лицо его сестры оставалось напряженным и серьезным.
— Я чувствую тяжесть ее потребностей и желаний. И то и другое велико.
Смех Аполлона утих.
— С ней что-то случилось? Она в порядке?
