К тому же он быстро выяснил, что Памела куда более талантливая художница, чем ей самой казалось. Он уже видел их совместное будущее. Ей никогда больше не придется работать на богатых зануд вроде этого писателя, который считал себя неким смертным богом. Может быть, он построит для нее прекрасную художественную галерею в своем храме у Дельф. Она сможет целыми днями рисовать чудеса Олимпа, а ночью делить с ним постель.
Любовь оказалась не таким трудным делом, как он воображал. Аполлон уже едва помнил, чем именно он был так расстроен, когда бросился за советом к Лине и Гадесу. О чем он тогда тревожился? Он ведь нашел свою половинку; и теперь ему оставалось лишь обожать ее, ведь любовь Памелы была так восхитительна. Конечно, он до сих пор не признался ей, кто он таков на самом деле, но разве это не сущая мелочь? Памела уже знает его настоящего; он просто мужчина, который любит ее. И какая-то часть сознания Аполлона нашептывала ему, что Памела, возможно, будет даже польщена, когда узнает, что завоевала любовь бессмертного.
Аполлон едва заметно улыбнулся в ответ на свои неторопливые мысли. Жизнь была хороша.
— Не боишься обгореть? — Памела посмотрела на него поверх темных очков.
Аполлон растянулся в шезлонге прямо под лучами все еще горячего, хотя и вечернего солнца пустыни. Памела же поставила свой шезлонг в тень зонтика в форме раковины. Даже голые ноги, подогнутые так, чтобы удобно было пристроить на коленях планшет для эскизов, были тщательно скрыты от солнца, — и все равно Памела чувствовала себя слишком разгоряченной и даже поджаренной. Она уже несколько часов работала над набросками купальни, и все это время Фебус лежал рядом с ней, объясняя разные детали римских бань и подробно описывая маленькие раздельные комнаты и общую планировку; и при том он находился под прямыми солнечными лучами.
— Обгореть? — Аполлон наморщил лоб.
— Да, ты весь день лежишь на солнце почти голышом! Я бы уже превратилась в уголек.
Но Фебусу как будто и жарко-то не было. Наоборот, он выглядел невообразимо прекрасным в купленных второпях плавках. Это была его единственная одежда. Памела любовалась его золотой загорелой кожей и восхитительными мускулами.
— Ты имеешь в виду, что меня обожжет солнце? — Аполлон хихикнул, эта идея показалась ему новой и забавной. — Нет. Не беспокойся, я не обгорю. Мы с солнцем старые друзья.
Он приподнялся на локте и повернулся к Памеле.
— Ты еще не закончила?
Памела пожевала губу, оценивая набросок.
— Думаю, закончила. Мне вообще-то нравится, но не знаю, как воспримет это Эдди. Как ты думаешь?
Она протянула ему планшет.
Аполлон изучил набросок. Кивнув, он сказал:
— Думаю, весьма умно было бы сделать фонтаны в горячих комнатах более затейливыми, чем ты поначалу намеревалась.
— Да, если стены будут простыми, из гладкого мрамора, то в целом эффект будет не слишком тяжеловесным. Но если ему захочется больше украшений, я попытаюсь склонить его к мозаичным полам, которые ты предлагал.
— Ты говорила, он все твердил о важности правдоподобия. Ну так ты можешь заверить его, что твои наброски целиком и полностью основаны на древних планах действующих римских бань. Конечно, этот трон на краю центрального бассейна не слишком…
Он помолчал, глядя на Памелу. Но тут он заметил кое-что позади Памелы — и улыбка в его глазах угасла.
— Вот ты где! Наконец-то!
Женский голос, полный раздражения, прозвучал из-за плеча Памелы. Но прежде чем она успела оглянуться и посмотреть, кто там, Фебус вскочил на ноги.
— Какая приятная неожиданность! — сказал он.
Приятная? Памела подумала, что он произнес это скорее с раздражением, чем с удовольствием. Она оглянулась, но ей пришлось прикрыть глаза ладонью, потому что прямо в лицо ударили оранжевые лучи заходящего солнца, отчетливо обрисовавшие довольно пышный силуэт высокой женщины. Памела различила плавные линии короткого платья и волосы, уложенные так, что походили на корону. Она не удостоила Памелу взглядом. Вместо того она, скривив губы, принялась выговаривать Фебусу:
— Я тебя ждала, ждала! Ты так и не явился вчера и до сих пор не соизволил! И мне пришлось самой тебя разыскивать!
Фебус нахмурился.
— Не думаю, что я назначал какое-то время возвращения.
— Я предполагала, что ты вернешься после того, как…
— Прости мою грубость, Памела, — перебил ее Фебус, шагнув вперед, схватив женщину за запястье и развернув лицом к Памеле. — Позволь представить тебе мою сестру. Памела Грэй, а это моя сестра-близнец…
Он едва заметно замялся и бросил на женщину острый взгляд.
— Диана.
Памела встала, искренне улыбаясь и протягивая руку:
— Так приятно познакомиться с вами, Диана. И пожалуйста, не ругайте Фебуса, если он куда-то опоздал. Это целиком и полностью моя вина. Когда я обнаружила, что он невероятно много знает о Древнем Риме, я просто не могла удержаться от расспросов.
Артемида перевела взгляд от дружеской улыбки смертной на ее руку. Она ощущала скрытое внутреннее сияние своего брата почти так же уверенно, как чувствовала нить заклинания, продолжавшую связывать ее с этой женщиной. Неохотно взяв руку Памелы, она удивилась ее крепкому, уверенному пожатию.
— Погодите-ка! — воскликнула вдруг Памела, и ее глаза изумленно расширились. — А я знаю, кто вы! Вы та самая прекрасная женщина из шоу «Зуманити»!
Памела посмотрела на Фебуса.
— Почему ты не сказал мне, что это твоя сестра?
— Возможно, его немного смутило мое выступление, — предположила Артемида, надменно вскинув голову.
— Ну, это глупо, — сказала Памела, бросив на Фебуса озадаченный взгляд. — Ваше выступление было изумительным… и спортивным, и обольстительным, и невероятно романтичным!
Безупречно очерченная золотая бровь Артемиды приподнялась.
— Вам это показалось романтичным?
— Конечно же! — воскликнула Памела, энергично кивая.
— Диана прекрасно знает, что ее номер ничуть меня не смутил, — быстро сказал Аполлон. — Я просто не ожидал, что она появится на сцене вчера вечером, потому и удивился. Да, мне следовало тебе сказать, но после спектакля мне было о чем подумать и кроме сценического искусства моей сестры.
И он намекающе улыбнулся Памеле.
— Скажите-ка мне, Памела, — заговорила Артемида, — а Фебус держался с вами достаточно романтично?
Щеки Памелы из розовых превратились в пунцовые. Она открыла рот — но тут же и закрыла опять.
— Диана! — рявкнул Аполлон. — Это вопрос излишний и неуместный.
— Вот как? — Артемида резко повернулась к нему. — Думаю, это не так, Фебус.
Она отчетливо, подчеркнуто выговорила его имя.
