— Мне нужно, чтобы ты любила меня…
Голос Аполлона был низким от страсти. Где-то в глубине ума, где еще сохранились остатки здравого смысла, он понимал, что его влечение к Памеле слишком грубо, слишком несдержанно, однако не мог остановиться… и не хотел останавливаться.
— Да… — выдохнула Памела одно-единственное слово.
Аполлон поднялся на ноги роковым плавным движением, сделавшим его похожим на большого загорелого льва, как подумалось Памеле. Он отшвырнул стол, стоявший у него на пути. Памела сообразила, что стол отлетел так, будто Фебус толкнул его с нечеловеческой силой, но мысли у нее расползались, не успев толком оформиться. Когда Фебус грубо разорвал рубашку и сорвал с себя брюки, она только и смогла подумать, что ее тело откликнулось на то, как гортанно он выкрикнул ее имя и как он великолепно выглядит обнаженным…
— Да, — простонала она снова, вскакивая с кресла и бросаясь в его объятия.
Его губы впились в нее. Она одной рукой обхватила его за плечи, почувствовав, как от яростного желания дрожат все его мускулы. Свободной рукой она через голову сорвала с себя блузку, а потом быстро расстегнула молнию на брюках, и они тут же соскользнули с нее. Фебус нащупал застежку бюстгальтера и попытался расстегнуть ее.
— Я не могу… мне нужно… — простонал он в разочаровании. — Я должен ощущать тебя всей кожей.
Он наконец просто разорвал полоску кружев на ее спине, и груди Памелы вырвались на свободу. Она прижалась ими к его груди, целуя Фебуса в горячую шею.
Аполлон выругался, пытаясь обуздать свою страсть. Но Памела взяла его руку, ласкавшую ее грудь, и направила ее к трусикам… и все мысли о сдержанности вылетели из головы бога света.
— Здесь тоже… — Памела прикусила его нижнюю губу, втягивая ее в рот. — Я хочу, чтобы ты и это порвал…
Аполлон со стоном повиновался. А потом обхватил ладонями обнаженную талию Памелы и со всей силой бога поднял девушку и пронзил ее своим дрожащим копьем.
Памела была невероятно влажной, готовой принять его. Она обхватила ногами его талию и впилась ногтями в плечи. Откинув голову, она выгнулась назад, полностью поглощенная захватившей ее потребностью насытиться его прикосновениями… его огнем.
А он был сплошное пламя. Под руками Памелы его тело действительно светилось. Памела улавливала это чувствами, но ее ум не в состоянии был удержать хоть одну мысль. Ей казалось, что свет, исходивший от его повлажневшей от пота кожи, — просто часть его возбуждения; он дразнил ее, искушал и лишь подстегивал ее страсть. Волосы упали ему на лицо, густые, золотые, сияющие… а его глаза… Его глаза обжигали Памелу. И ей хотелось сгореть в их огне; ей хотелось, чтобы ее охватило пламя его страсти.
Она чувствовала, что чудесно, потрясающе не владеет собой.
— Крепче… — прошептала она прямо в его губы, едва узнав собственный голос.
Фебус шагнул вперед, и Памела ощутила обнаженной спиной гладкую прохладу мраморной колонны. Она опиралась на колонну и встречала его удары с такой же огненной страстью.
— Не останавливайся… не сейчас… не останавливайся… — едва дыша, бормотала она, чувствуя себя так, словно вознеслась на вершину мира.
Оргазм, настигший ее, не был похож ни на что, испытанное ею прежде в жизни. Он поглотил ее целиком, и это было уже на грани физической боли…
А потом оказалось, что она уже не прижимается к колонне. Фебус нес ее куда-то. Они миновали арочный проем, что отделял обеденный зал от примыкавшей к нему комнаты. Здесь в самом центре стояла большая кровать под балдахином. Памела поняла, что они очутились в какой-то спальне, но ум Памелы был полностью занят ощущениями тела… и ничто реальное не могло проникнуть в ее мысли, кроме вкуса и запаха Фебуса.
— Что происходит? — прошептала она, когда он лег на кровать рядом с ней.
— Я люблю тебя, Памела. Навеки. Вот что значит моя любовь.
И он снова начал вечный и неизменный танец любви, выходя из ее тела и вновь погружаясь в него… снова и снова. Памела гладила его влажную грудь, когда он приподнимался над ней. Его кожа светилась золотом. Ошеломленная, она посмотрела туда, где соединялись их тела. Они оба светились… там был огонь… языки пламени лизали кожу… унося их к яростному наслаждению… пожирая их…
— Посмотри на меня, Памела, — хрипло произнес Фебус.
Она встретилась с ним взглядом.
— Увидь меня, — сказал он. — На этот раз увидь меня по-настоящему.
И когда они вновь слились, она посмотрела на него. Он был сплошная сила, и красота, и любовь… и все это в одном существе. Как она вообще могла верить прежде, что он обычный мужчина? Ее ум пытался поймать ускользающую истину, значение того, что она видела, когда их тела объяло пламя его ослепительного бессмертного света. Кто он? Что с ней происходит?
Аполлон заметил, как в ее глазах вспыхнула паника, и обхватил ладонями ее лицо, заставляя Памелу смотреть на него. И гигантским усилием воли приказал своему телу успокоиться.
— Смотри глубже, — попросил он. — Загляни по другую сторону странностей, которые тебя пугают. Видишь ли ты отражение моей души?
Синева его глаз удерживала взгляд Памелы даже надежнее, чем ладони. Памела дрожала от силы его чувств. И там, под этой новой силой, что струилась из него, она нашла Фебуса — того человека, которого знала. А в его сердце Памела увидела отражение собственной тоски, и пустоты, и жажды — и вдруг поняла, что, заполнив его пустоту, она избавится и от своей.
— Кто ты такой? — прошептала она.
— Твоя половинка.
Его голос дрогнул, и, несмотря на пугающую силу, исходящую от него, Памела подумала, что он вдруг стал выглядеть очень молодым и ранимым.
— Да… — выдохнула она, чувствуя, как в глубине ее тела вновь загорается пламя. — Ты действительно моя половинка.
Она резко притянула его к себе, и он вновь со стоном вошел в ее тело, не в состоянии больше сдерживаться. И когда мир взорвался в очередной раз, Памела прижалась лицом к его светящемуся плечу и забыла обо всем.
Артемида, сидевшая в Большом пиршественном зале, внезапно выпрямилась. Она глубоко, с облегчением вздохнула. Есть! Связь между нею и смертной оборвалась. Видимо, ее магия пошла на пользу брату. Да и пора уже. Артемида потянулась, наслаждаясь отсутствием неприятного раздражения, которое вызывало во всем ее теле неудовлетворенное желание Памелы. Потом удобно раскинулась в мягком кресле. Она бы сейчас с удовольствием вернулась в свой лес… пробежка при лунном свете неплохо освежает… но, увы, Аполлон все еще нуждался в ее помощи; Артемида должна была присмотреть, чтобы ни одна болтливая нимфа не увидела, как он возвращает смертную в ее мир. Впрочем, это уже не имеет особого значения; дело со смертной завершено. Теперь, когда Аполлон завоевал сердце девушки, Артемида не сомневалась: она быстро ему надоест. И скоро он вернется к обычной жизни, и их маленькие вылазки в королевство Лас-Вегас будут полны забавных воспоминаний…
