— Я совсем забыл об этой железной твари, — пробормотал Аполлон.
— Идем, я позабочусь, чтобы на этот раз ты сел впереди.
Памела сжала пальцы Аполлона и потащила его вперед. Да, он был Аполлоном, богом света, музыки и медицины, бессмертным, который жил бесчисленные века и о котором слагали мифы, поэмы и песни… но еще его ужасно укачивало в машинах.
Глава двадцать четвертая
«Скромная обстановка», о которой говорил Эдди, на деле обернулась особняком из необожженного кирпича с девятью спальнями — этот дом был выстроен щедрой рукой в двадцатых годах, а потом в две тысячи третьем любовно реставрирован со всеми историческими деталями, к которым добавились и современные удобства. Особняк стоял на самом краю курорта; сам курорт представлял собой чудесный оазис естественных источников и сочной зелени, что выглядело весьма причудливо посреди острых камней цвета ржавчины и загадочного пустынного ландшафта.
Памела вышла из дома на огромную деревянную террасу, где официанты в униформах заканчивали поспешную расстановку свежих цветов и свечей на накрытом для ужина столе, а трио музыкантов настраивало инструменты. Музыка, свечи, цветы и китайский фарфор… Памела порадовалась, что взяла с собой маленькое черное платье вместо чего-нибудь попроще. Снаружи вдруг вспыхнули огни, украсив ясную невадскую ночь мягкими пятнами акварельного света.
Памела вдохнула чистый воздух пустыни. Поездка на переднем сиденье рядом с Аполлоном — он настойчиво попросил, чтобы она оставалась рядом с ним, и вид у него был такой жалобный, что Памела, вздохнув, втиснулась на переднее сиденье, к явному неудовольствию Роберта, — была чем-то вроде открытия. Памела любила Колорадо. Хотя она родилась и выросла там, ей никогда не надоедало любоваться высокими горными вершинами и зелеными склонами. Она считала себя довольно опытной путешественницей, потому что посетила немало мест в Соединенных Штатах и видела много приятного и красивого, но ни одно из этих мест не наполняло ее теми же чувствами, что родные края. И потому Памела была очень удивлена тем, как зачаровала ее пустыня. За время недолгой поездки от поместья Эдди до начала Красного каньона, где стояло арендованное ранчо, она увидела необычайные, захватывающие пейзажи. В пустыне было что-то прекрасное и загадочное. Она рождала фантазии о Диком Западе и ковбоях, коже и поте… Памела усмехнулась про себя, забавляясь столь глупыми картинками.
— Я люблю твою улыбку.
Низкий голос Аполлона напугал ее. Она резко обернулась. Он стоял позади, так близко, что она почти ощущала тепло его тела. Это было просто обычное тепло, а не бессмертная сила бога света, но Памела вспомнила предыдущую ночь и то, как огонь облизывал ее тело в такт с движениями Аполлона…
Она нервно провела рукой по волосам.
— Я не слышала, как ты подошел.
— Я не хотел тебя пугать.
Если бы только он знал… От одного его присутствия у Памелы все сжималось внутри, а щеки покрывал предательский румянец. И так было еще до того, как она узнала, что он этот проклятый бог света! За ней начал ухаживать бессмертный Аполлон. Это уж совсем не походило ни на что знакомое Памеле.
Но она не хотела отказываться от него, и, по правде говоря, это доводило ее до безумия. Аполлон! Памела не могла справиться с волнением, каждый раз охватывавшим ее при этой мысли. Это было головокружительно, безумно и ужасно пугающе.
Но вместо того чтобы начать бормотать всякую ерунду, как ненормальная, которой она, похоже, становилась понемногу, Памела лишь кивнула в сторону пустыни, надеясь, что жест получился достаточно беспечным.
— Ты тут ни при чем; я просто засмотрелась на пейзаж. Он куда лучше, чем я ожидала.
— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Королевство Лас-Вегас тоже поразило меня своей красотой. — Он улыбнулся и отвел с ее лба короткую прядку темных волос.
В его глазах отражались огни, освещавшие террасу, и на мгновение они как будто снова вспыхнули бессмертной синевой. Памела отступила на шаг.
— Почему? — устало спросил он. — Почему ты избегаешь моих прикосновений?
Официант, услыхав его вопрос, оглянулся на них с явным любопытством, и Памела увлекла Аполлона к дальнему краю террасы, где их, скорее всего, не смогли бы подслушать. Она понизила голос и постаралась не слишком суетиться.
— Я не избегаю твоих прикосновений. Я… я просто проявляю осторожность, — пробормотала она, не глядя ему в глаза.
— Не понимаю. — Он провел ладонью по лицу и вздохнул. — Видишь ли, Памела, со мной прежде ничего подобного не случалось. Ты должна объяснить мне правила любви.
Сердце Памелы вдруг забилось где-то в горле, и ей пришлось осторожно сглотнуть, прежде чем ответить.
— Я не знаю таких правил. — Она неохотно посмотрела ему в глаза. — Я не знаю, как любить бога. По правде говоря, все теперь по-другому, чем когда ты был просто Фебусом.
— Я и есть Фебус, Памела!
— Нет, ты не он! Бог мой, Аполлон… — Она умолкла, сжав губы. — Послушай! Я теперь не могу даже сказать что-то привычное… Бог мой… а ты и есть бог! Я просто не знаю, что говорить… что делать…
Она крепко потерла лоб. Музыканты заиграли вальс, и от этого ощущение нереальности окружавшей их ночи только усилилось. Как будто Аполлон нарочно подстроил музыкальное сопровождение к их разговору.
— Я не хочу любить, — тихо произнесла Памела. — Я не хотела этого и до того, как встретила тебя, а теперь все это кажется и вовсе слишком сильным… слишком невозможным.
Аполлон покачал головой.
— Нет, это возможно. Просто ты неправильно смотришь на все. Мне следовало рассказать тебе раньше, тогда тебе легче было бы это принять.
— Разве могло быть легче? Ты — некий древний бог, а я — просто смертная женщина. Нам не положено быть вместе. — Произнося слова, которые преследовали ее весь день, Памела почувствовала себя совсем больной.
— Но я выполнил твое заветное желание. — Он говорил тихо, напряженно.
— Конечно выполнил. И дело не в том, что я не желаю тебя. Желаю. Ты идеален. Я просила о романтике, а ты уж точно самая романтичная фантазия…
Памеле хотелось замолчать, остановить поток слов, но она не могла. Она боялась, что если сейчас замолчит, то тут же бросится в его объятия и захочет остаться с ним навсегда. И что потом с ней будет? Что случится с ее сердцем, когда он покинет ее мир и вернется в свой?
Он покачал головой.
— Я больше чем романтичная фантазия, да и ты просила куда большего, чем просто развлечение с каким-то богом.
— Аполлон, я знаю, о чем я просила, — с силой произнесла Памела.
— В самом деле? Тогда, возможно, тебе будет интересно знать, что тот ритуал создал связь между тобой и моей сестрой и эта связь не была разорвана до тех пор, пока в прошлую ночь ты не признала, что я — твоя половинка.
