Открытый пикт-проигрыватель показывал общий канал. По экрану бежали данные. Постоянно повторялось слово «ересь». С дрожащими от потрясения руками, Цембер читал и перечитывал ошеломляющие новости.
— Этого не может быть, — произнес он невнятно. Слова еле шли из распухающих губ. — Так совсем не годится. Разве это может быть правдой?
Цембер поднял взгляд на поблекших кукол, рассаженных по полкам.
Они ничего не ответили. Они, казалось, отводили свои нарисованные и блестящие стеклянные глаза, как бы увидев что-то более интересное. Они словно осуждали его.
>
Этта Северин составляла свежий доклад, когда в дверь каюты тихо постучался Готч.
— Что такое, Готч? — спросила она, впуская его. ― Главное наступление уже началось? Крузий сказал…
Готч закрыл за собой дверь каюты и задвинул засов. Это ее встревожило. Когда Готч вытащил свой пистолет и проверил заряд, сердце Северин затрепетало.
— Майор, что, во имя Трона, происходит?
— Вы не связывались сегодня с Принципалом, мамзель? — спросил он.
— Нет. Со службой связи какие-то проблемы. Я предполагала, что это из-за атмосферных помех.
— Нет, не из-за помех, — сказал майор.
— Готч, ты меня пугаешь.
Готч внимательно посмотрел на Северин. Глаза у него были холодными и темными, словно нарисованные глаза фарфоровой куклы. Шрам на правой щеке кривился такой же подковой, как в тот день, когда появился. Губы майора были плотно сжаты.
— Я сам себя пугаюсь, мамзель, — ответил Готч.
Он сунул пистолет в кобуру и перебрался к своему вещмешку, запиханному в нишу для вещей. Этта смотрела, как он вытаскивает два комплекта нательной брони и керамитовый оружейный ящик, в котором хранился разобранный хеллган.
— Вы будете в безопасности, мамзель, — говорил Готч, не прерывая своего занятия. — Я клянусь вам, как поклялся лорду-губернатору. Я буду вас оберегать.
— От чего, Готч? От чего?
Он отпер ящик своей биометрикой и начал вынимать детали оружия. Этта вздрагивала каждый раз, как очередная деталь со щелчком вставала на место. Готч собирал оружие быстро и по-профессиональному четко.
— Один Трон знает, — ответил он, целиком сосредоточившись на своем занятии. — От Механикус, возможно? Я был наверху, на мостике, с Крузием. Каналы связи сошли с ума. Что-то случилось в улье.
— Что? — спросила она.
— Насколько я могу понять, — ответил Готч, прищелкивая на место приклад, — Механикус только что опубликовали документ, в котором они отрекаются от Императора.
— Что?.. — растерялась она. — Что ты сказал?
— Все плохо, мамзель. Кузница только что предала огласке доказательства, что наш Император — наш Император! — вовсе не их Омниссия.
— Помедленнее, майор. Ты говоришь какую-то ерунду.
Готч вытащил пистолет и протянул его ей рукояткой вперед.
— Вы умеете обращаться с оружием? Такая женщина, как вы, держу пари, должна уметь.
— Убери его и поговори со мной! — рявкнула Этта.
— Нет времени, — возразил Готч.
— Уберите пистолет, майор! — приказала она.
Готч пожал плечами и сунул тяжелый пистолет обратно в кобуру.
— А теперь расскажи мне в подробностях, какого черта там происходит.
Готч хлопнул глазами, ужаленный столь низким словом из уст высокородной дамы. И начал очень аккуратно подбирать слова:
— Документ, старинный документ, был предан огласке в Оресте Принципал сегодня поздно ночью. Источник неизвестен, но, могу поклясться вашим прелестным личиком, он появился из Кузницы. Документ претендует на неоспоримое доказательство, что наш Бог-Император — не Омниссия, которому поклоняются Механикус. Неопровержимое доказательство, как сказал этот фриганый Крузий, прошу простить мой провальный сленг.
— Прощаю. Продолжай.
— Ну и все. Все основы имперских отношений с Механикус псу под хвост. Они заявляют — подтверждают документально, спасибо Трону, — что Император — не божество, только не для них. Только не в их глазах. Если все пойдет так, как я думаю, то прольется немало крови.
Этта уставилась на него. Готч подождал секунду, не начнет ли она говорить, затем снова принялся за сборку оружия.
— Прекрати, — велела она, выставив руку. — Прекрати, Готч. Я не могу так думать!
Готч остановился, положив полусобранный хеллган на колени.
— Чего тут думать-то? — спросил он.
Этта покачала головой, размышляя:
— Раскол. Согласно древним преданиям, марсианские Кузницы объединились с нами лишь на том условии, что мы поклоняемся одному и тому же богу. Они признали, что наш Император — аспект их собственного божества. Мы были отдельными империями, соединившимися общей верой.
— Ага, это было тогда, — сказал он. — Теперь все пошло по мохнатке. Похоже, они теперь могут доказать, что их бог ― не наш бог, а наш бог — вообще не бог. В Кузнице полная катастрофа. Улей слетел с катушек. Везде беспорядки.
— Могу догадаться.
Готч пожал плечами:
— И все остальное. Верующие в панике. Летят камни. Адепты жгут чучела Императора на Кузнечной авеню. Наш собственный фриганый народ сжигает чучела Омниссии на Императорской площади. Бардак, мамзель. Но вы должны знать, что я буду приглядывать за вами, несмотря ни на что. Это моя работа.
— Я признательна, майор. Будешь приглядывать за мной, несмотря на что? На Крузия, например?
Готч помотал головой:
— Он в порядке. Я считаю, он вполне нормальный парень, но у него сейчас полон рот забот, как и у нас. Ему смешали все карты. Тем не менее это он велел мне спуститься сюда и обеспечить вам безопасную обстановку.
Этта уставилась на него.
— Так это ты обеспечиваешь мне безопасную обстановку? Мне еще никогда не обеспечивали безопасную обстановку.
Готч ухмыльнулся, и шрам в виде подковы уродливо изогнулся.
— Привыкайте, мамзель. Крузий беспокоится, что определенные группы на этом краулере могут не стерпеть на борту присутствия имперцев.
— А ты что думаешь? — спросила она.
Готч защелкнул ствол хеллгана на место и подключил кабель питания. Послышался неторопливый нарастающий гул.
— Я думаю, что есть мы, а есть они, мамзель.
Этта кивнула:
— Я согласна с тобой.
— Отлично, — сказал Готч.
— Замуаль, я вверяю тебе присматривать за мной.
Готч кивнул:
— Можете не беспокоиться за свое прелестное личико.
