Глава 1
Мимо шли ноги и почему-то не останавливались. Сначала
торопливо прочмокали по размокшей октябрьской грязи изящные лакированные
ботиночки на скошенных каблучках и с длинным узким «клоунским» носиком, неся
свою владелицу к домашним уютным хлопотам. Потом вальяжно и неслышно
прошествовали четыре мохнатые лапы, с чувством высокомерного достоинства
влекущие за собой пару растоптанных грязных сапог, в далеком прошлом
именовавшихся женскими демисезонными сапожками. Еще одна четверка лап, на сей
раз маленьких, бело-черных, промелькнула с надрывным мяуканьем в
противоположном направлении, явно спасаясь от больших и мохнатых. Были и другие
ноги, в ботинках и туфлях, в кроссовках и сапожках. В брюках, джинсах,
колготках. Одни проходили далеко, другие совсем близко. Но не остановился
никто. Никто почему-то не хотел в двенадцатом часу ночи стоять под моросящим
ледяным дождем и пристально разглядывать грязь во дворе между металлическими
коробками гаражей. Все хотели домой, к теплу, еде и остаткам телевизионных
радостей. Да и этих «всех» было немного, основная масса обитателей жилого
массива в центре Москвы давно уже вернулась домой.
Тело убитой женщины лежало на мокрой, покрытой жалкими
клочками жухлой травы земле, отчаянно одинокое, никем не замеченное и никому не
нужное. А ведь еще два часа назад это была живая женщина, веселая, остроумная,
любимая друзьями и огромным числом людей, которым она помогала. Отчего-то так
случилось, что именно сегодня никто не забеспокоился и не кинулся ее искать, не
забил тревогу, не поднял на ноги милицию. Впрочем, ничего необычного в этом не
было, ведь женщина эта жила одна и дома ее никто не ждал. А если кто и звонил
настойчиво по ее домашнему телефону, то ничуть не удивлялся тому, что она не снимает
трубку. Она никогда не отвечала на звонки во время работы. Работала она чаще
всего дома, в экстренных случаях – и поздно вечером, и даже по ночам.
Правда, в последние два месяца в ее квартире жил молодой
парень, приходившийся ей каким-то многоюродным племянником. Но и он не ждал и
не искал свою родственницу. Ему было все равно. Он был пьян.
* * *
– В пятницу будем вас выписывать, – хмуро закончил
беседу лечащий врач.
– И потом что? – глупо спросила Настя
Каменская. – Сразу на работу?
– Что, не терпится? – впервые за все время на его
лице проступило нечто похожее на усмешку.
– Да нет, я не в том смысле… – Настя смешалась и не
сразу нашла нужные слова. – Просто нога очень болит. И с палкой на работу
ходить неудобно, а возить меня некому.
– Никто вас на работу и не пустит. Как минимум месяц
нужен на реабилитацию. Будете понемногу ходить, увеличивая нагрузку. Ну и
массаж, физиопроцедуры, это уж само собой. Я вам перед выпиской сделаю все
назначения.
Она испытала одновременно облегчение и стыд. Как хорошо, что
еще целый месяц можно не ходить на работу! И как стыдно и противно, что она
этому радуется.
Однако перспектива скорой выписки ставила перед Настей почти
неразрешимую проблему. Собственно, проблема как таковая существовала уже три
недели, но, пока Настя лежала в госпитале, о ней можно было не думать. Дело в
том, что три недели назад в Москву совершенно неожиданно нагрянули родственники
из маленького провинциального городка – муж, жена и двое детей. Старшему
ребенку, двенадцати лет от роду, требовалась срочная и сложная операция,
которую могли успешно сделать только в столичной клинике. Обезумевшие от горя и
страха супруги подхватили заболевшего сына, а заодно и пятилетнюю дочь, которую
не с кем было оставить, и ринулись в Москву, рассчитывая на гостеприимство
Настиных родителей. И надо же такому случиться, что Настины мать и отчим еще
летом затеяли какой-то сверхсложный ремонт с целью превратить двухкомнатную
квартиру в трехкомнатную. Мастера клялись и божились, что уложатся в два
месяца, и доверчивые хозяева с легким сердцем переехали к друзьям, выразившим
готовность предоставить им свою городскую квартиру, поскольку сами они все лето
жили на даче. Однако наступил сентябрь, потом октябрь, а ремонт все
продолжался. И если для Настиных родителей и их друзей такая ситуация выглядела
всего лишь как временное неудобство, то для приехавших с больным ребенком
родственников это оказалось сродни катастрофе. Платить за гостиницу они не
могли. Стоит ли объяснять, что поселились они у Насти в однокомнатной квартире,
в то время как ее муж Алексей временно вернулся в Жуковский к своим родителям.
Случилось это тогда, когда сама Настя уже валялась в госпитале со сломанной
ногой.
И вот теперь надо возвращаться… Куда? В крошечную «однушку»,
где и без нее не протолкнуться? Ехать к Лешке в Жуковский и сваливаться обузой
на его стареньких больных родителей, которые сами нуждаются в уходе? Она ведь
еле ходит, в час по чайной ложке, да и то с палкой. И потом, как она будет
ездить из Жуковского в поликлинику на массажи и процедуры, которые зловеще
пообещал ей доктор? Из дома и обратно можно доехать на такси, накладно,
конечно, но их бюджет выдержит, если не каждый день. А из пригорода как
добираться?
Вообще-то Настя Каменская не предполагала, что проблема
обретет такую остроту. Когда родственники поселились в ее квартире, она была
уверена, что после выписки будет жить с мужем именно в Жуковском, и перспектива
поездок на электричке ее нисколько не пугала. Просто она не ожидала, что к
моменту выхода из больницы почти не сможет ходить. Ей казалось, что пусть с
палкой, пусть не быстро, но она сможет передвигаться без особых трудностей. Ан
нет, сломанная нога упорно не желала выздоравливать. Она болела так отчаянно,
так неистово и самозабвенно, что врачи только диву давались. Уж чем только Настю
не лечили, чего только не придумывали госпитальные хирурги, но упрямая нога не
поддавалась. Ей даже советовали обратиться к каким-нибудь целителям или
знахарям, может, помогут. Правда, советы эти исходили не от врачей, а от
сочувствующих из числа больных и их родственников. Они наперебой рассказывали о
невероятных исцелениях, приворотах, снятиях порчи и прочих чудесах, вызывавших
у самой Насти стойкую недоверчивую неприязнь. Настя, закончившая в свое время
физико-математическую школу и юридический факультет университета и
проработавшая больше пятнадцати лет в уголовном розыске, получила жесткое
атеистическое воспитание и верила только в традиционную медицину, да и то не
безгранично, ибо понимала, что и медицина может далеко не все.
Да, с ногой надо что-то делать… Для решения возникшей
проблемы было только два пути: либо искать жилье где-то в Москве, желательно
поближе к поликлинике, либо искать способ максимально быстро уменьшить
нестерпимые боли, возникающие при ходьбе, чтобы получить возможность самостоятельно
передвигаться, и тогда можно жить с Лешей в Жуковском. О том, чтобы снять
квартиру, и речи нет, такие расходы они не потянут. Сейчас у них с мужем
трудная в финансовом смысле полоса. Да и кто сдаст квартиру всего на месяц?
Наищешься. А выпишут уже в пятницу, то есть через три дня.
