– Так, – признался он. – Больно ты хитрая,
Каменская.
Чай у Селуянова получился, на Настин вкус, слишком крепким и
терпким, и ей пришлось доводить его до кондиции при помощи кипятка и лимона.
– Как ты можешь пить такую гадость? – удивлялся
Коля. – Пить надо чифирь, а не такие вот помои, как у тебя.
– Знаешь, какая между нами разница? – парировала
Настя. – Ты пьешь такой чай, чтобы быть в тонусе, а я пью такой, чтобы мне
было вкусно. Рассказывай, с чем приехал, не томись.
Она внимательно слушала рассказ Селуянова о ежедневнике Галины
Васильевны Аничковой и о вырванном из него листке. О том, что ежедневник
следователь должен был отправить на экспертизу, но совершенно не факт, что он
это сделал, а даже если и сделал, то неизвестно, когда будет готово заключение.
О том, что Селуянов вдвоем с самым толковым своим опером подрабатывал версию о
причастности племянника убитой к истории с листком. Для начала были получены
сведения о том, что у племянничка за несколько дней до гибели Аничковой
завелись денежки. Не бог весть какие, но все же. И на вопросы о происхождении
этих денежек он кривил хитрую рожу и многозначительно подмигивал, но ничего
внятного своим дружкам-собутыльникам так и не рассказал.
Получив такую информацию, сыщики взялись за племянника
всерьез. Он, не будучи гигантом мысли, раскололся довольно быстро, всего-то
часа через два, и поведал, что дней примерно за десять до убийства (более точно
он не помнит, поскольку периодически бывает сильно пьян) ему позвонили и
предложили заработать довольно привлекательную сумму, для чего нужно было
всего-то навсего выдрать из теткиного ежедневника один листик. Листик следовало
отнести в дом на соседней улице, зайти во второй подъезд, подняться на третий
этаж и засунуть за батарею. Если все будет выполнено как надо, на следующий
день в этом же самом месте он найдет конверт с гонораром. Он особо долго не
торговался, дело-то и впрямь ерундовое, никакого риска, даже если и обманут с
гонораром, так не жалко. Но его не обманули. Вот такая история.
– Жильцов проверил? – спросила Настя.
– Я тоже об этом подумал, – вздохнул
Селуянов. – Если ему велели идти в конкретный дом и в конкретный подъезд,
то человек, который его туда посылает, знает код, стало быть, либо он там
живет, либо бывает, в гости заходит или по службе. Вкусная версия, привлекательная.
Но обломался я. На этом подъезде кодовый замок сломан уже полгода, и никто его
чинить не собирается. Организация, которая его устанавливала и должна
ремонтировать, уже несколько месяцев не получает от жильцов плату, потому и не
чешется с починкой.
– А звонил племяннику кто, мужчина или женщина?
– Мужчина.
– И?..
– Ничего. То есть, может быть, что-то и было в его
голосе или манере говорить, но этот идиот разве запомнит? Он только цены на
спиртное помнит, все остальное мимо пролетает.
– Получается, что убийство было не спонтанным, к нему
готовились и понимали, что во время следствия будут изучаться все бумаги
убитой. Преступнику нужно было уничтожить сведения о своем знакомстве с
Аничковой.
– Угу, – подхватил Коля. – И племянник к
этому убийству никаким боком не причастен. Так я, собственно, чего хотел-то…
– И чего же? Давай выкладывай, я сегодня добрая.
«Я добрая, – повторила про себя Настя, – я готова
помогать Коле и думать о его проблемах, чтобы занять голову и заглушить
тоненький нудный голосок ноющей ранки. Я готова думать о чужих проблемах, чтобы
не думать о своих. Ах, до чего ж ты лукава, Каменская!»
– Вот тут я тебе ксерокопию ежедневника привез.
Посмотри, может, что увидишь.
– И что ты хочешь, чтобы я увидела?
– Ася, ну я не знаю! Ежедневник – отражение
повседневной жизни человека, он может рассказать очень интересные вещи. Будто
ты сама не понимаешь! Мы с утра до ночи опрашиваем друзей и знакомых Аничковой,
но одно дело слова, а другое – документ, бумажка. Ты не думай, я не
рассчитываю, что ты мне отсюда фамилию убийцы выудишь, этой фамилии здесь нет,
то есть она была, но теперь нет. Но образ жизни, круг клиентов, периодичность
посещения парикмахерской – да мало ли что! У меня времени нет, да и терпения не
хватит, следователю вообще неохота лишние телодвижения производить, если ты не
сделаешь, то этого не сделает больше никто. А сделать надо, если по уму.
– Ладно, уговорил, – Настя улыбнулась. –
Люблю я это дело – в бумажках копаться и информацию выуживать. Жить бы мне так
вот, как сейчас, на работу не ходить, начальства не видеть, только чужие
ежедневники анализировать, сведения какие-нибудь или статистику. Мечта, а не
жизнь.
Сердце сжалось и на мгновение остановилось, потом снова
забилось ровно и неторопливо. А ранка заныла с новой силой, да так, что даже
Селуянов заметил.
– Ты чего помрачнела? – с тревогой спросил
он. – Я тебя нагрузил работой, а тебе не хочется? Так ты скажи, я не в
претензии, я ж понимаю, ты болеешь и вообще… Ты не обязана, это не твое
преступление…
– Коля, перестань. Что ты выдумал? Я с удовольствием
сделаю все, что могу. Не обещаю, что будет толк какой-нибудь, но обещаю, что
буду работать честно, как для себя.
– Так я поеду? – неуверенно проговорил
Селуянов. – Или в знак благодарности я должен еще за тобой поухаживать?
– Поезжай, – засмеялась она, – тоже еще
ухажер нашелся. Только я тебя провожать не буду, сам оденешься, выйдешь на
крылечко и дверь захлопнешь. Справишься?
Коля чмокнул ее в щеку, вышел в прихожую, оделся и снова
заглянул в комнату:
– А ты когда сделаешь?
– Слушай, – возмутилась Настя, – ты наглеешь
прямо на глазах. Когда сделаю, тогда позвоню.
– А позвонишь когда?
В глазах у Селуянова плясали чертики, но он хмурил брови и
всем своим видом пытался изобразить неустанную заботу о благе человечества.
– Минут через пять. Позвоню тебе на мобильник и скажу
все, что о тебе думаю. Устраивает?
– Вполне. Целую страстно, я поехал. Но не забудь, я жду
твоего звонка.
Настя с улыбкой смотрела в сторону опустевшей прихожей.
Ранка больше не болела. И Настя догадывалась, почему.
Глава 3
– Валерий Станиславович, – послышался из динамика
голос секретарши, – звонит Анита Станиславовна. Соединить?
– Да, конечно.
Хорошо, что Анита позвонила, он все дни после возвращения из
командировки собирался встретиться с ней, поговорить о Ларисе и задать
несколько вопросов. Слова матери о том, что Анита, похоже, избегает его жену,
не давали ему покоя, и Валерий хотел внести полную ясность, он вообще не терпел
туманностей и недомолвок. Да, собирался, но так и не собрался договориться с
сестрой о встрече, дела закрутили.
– Привет, сестрица, – с улыбкой проговорил он в
трубку. – На ловца и зверь, как говорится. Только собрался тебе звонить, а
ты тут как тут. У тебя все в порядке?
