Конечно, Настя была человеком разумным и понимала, что
неразрешимых проблем нет, есть неприятные решения. Можно жить в одной комнате с
родителями больного мальчика и его пятилетней сестренкой. Можно одолжить денег
и ездить из Жуковского и обратно на такси в течение месяца или столько, сколько
будет нужно, пока нога не опомнится и не даст возможность более или менее
нормально ходить. Можно попробовать все-таки найти квартиру, которую сдадут на
короткий срок. Понятно, что это будет дорого, но опять же можно взять деньги в
долг, хоть это и претит Насте и противоречит ее правилам. Одним словом, решения
у проблемы были, надо только выбрать наименее неприятное.
В таких вот размышлениях и провела она время от утреннего
обхода до пяти часов вечера, когда стали приходить посетители. Сама она сегодня
никого не ждала, Лешка приезжал вчера и теперь появится только в четверг, ему
сложно выбираться каждый день из своего Подмосковья, да и работы у него выше
головы. Мама собиралась прийти в среду, то есть завтра. Если только кто-то из
ребят с работы заглянет, но это вряд ли, свободного времени у сыщиков немного,
а она ведь не на смертном одре, чувствует себя почти прекрасно. Только вот
ходить не может.
Первой, как обычно, в палате появилась тихая интеллигентная
пенсионерка Изольда Валериановна, ежедневно навещающая свою двоюродную сестру –
сотрудницу паспортно-визовой службы. Изольду любили все обитатели трехместной
палаты, а также медсестры, санитарки и даже врачи. Вопрос о том, чем же она заслужила
такое отношение, оставался открытым, по крайней мере для самой Насти, которая
просто каждой клеточкой своего тела ощущала: вот открылась дверь, вошла Изольда
Валериановна, и вместе с ней в узкую длинную палату вошел праздник. И не было
это связано ни с цветами, ни с конфетами, ни с прочими вкусностями, которые
обычно стараются принести в больницу, ни с деньгами, небрежно или, наоборот,
смущенно засовываемыми в карманы белых халатов медперсонала. Это не было
связано ни с чем эдаким материальным, что можно было бы пощупать, понюхать,
съесть или каким-то иным образом использовать в целях получения чисто
физических радостей. Моложавая, аккуратно и недорого одетая Изольда
Валериановна вся целиком состояла из улыбки, радости и любви к окружающим, и
было все это богатство таким нежным, мягким и ненавязчивым, что сопротивляться
его силе оказывалось невозможным. Во всяком случае, Настя Каменская чувствовала
именно так.
Несмотря на то, что Изольда приходила все-таки к своей
сестре, она ухитрялась разговаривать одновременно со всеми, а не только с
больной родственницей. При этом настроение у троих обитателей палаты могло быть
совершенно разным, от радостно-приподнятого до уныло-подавленного, однако же
Изольде Валериановне каким-то совершенно непостижимым образом удавалось
соответствовать душевному состоянию каждого.
Через полчаса после появления Изольда уже знала, с какой
проблемой столкнулась Настя, хотя сама Настя вроде бы и не собиралась ни с кем
свои дела обсуждать и тем более просить совета.
– Вы заметили, Настенька, какой у вас интересный
перекос в рассуждениях? – оживленно улыбаясь, заметила Изольда.
– Какой перекос? – не поняла Настя.
– У вас есть тысяча и один вариант на тему того, как
вам устроиться, чтобы переждать, пока вы сможете нормально передвигаться. И ни
одного варианта по поводу того, как сделать так, чтобы нога побыстрее перестала
болеть. А ведь корень проблемы именно в том, что нога сильно болит. Вы же,
вместо того чтобы решать именно эту проблему, пытаетесь приспособиться к ней и
покорно ждать, пока она сама как-нибудь решится. Вы полагаете, что это
правильно?
Насте хватало ума, чтобы понимать, что это, конечно же,
неправильно. Но как же ей лечить эту чертову ногу, если даже сами врачи
пожимают плечами в недоумении и не понимают, отчего боли, несмотря на все
принимаемые меры, так и не делаются слабее. Образование-то у нее хоть и высшее,
но все-таки не медицинское.
– Почему бы вам не обратиться к чему-нибудь
нетрадиционному? Надо пробовать разные методы, раз уж традиционная медицина вам
не помогает.
– В бабок и привороты я не верю, – резко выпалила
Настя, стараясь, чтобы на лице не проступила гримаса брезгливости.
Уж сколько этих «бабок», «потомственных колдуний» и
«ясновидящих» она перевидала, занимаясь раскрытием преступлений, – не
перечесть! И каждый раз вышеупомянутые персонажи появлялись в уголовных делах
не в самом привлекательном виде. Будучи человеком здравым, Настя отдавала себе
отчет, что, наверное, действительно существуют настоящие целители, но их очень
немного, зато ловких мошенников и подражателей – видимо-невидимо, и в поле
зрения уголовного розыска попадают именно они, оттого и впечатление такое
складывается, что все это – сплошная липа.
– Я тоже не верю, – согласно кивнула Изольда и
снова улыбнулась. – Я верю только собственному опыту. Есть специалист,
который мне помог. И некоторым моим знакомым тоже помог. Если хотите, могу дать
телефон.
Обижать Изольду не хотелось, поэтому телефон Настя послушно
записала, точно зная, что никогда по этому номеру не позвонит. Однако
искрящаяся доброжелательностью пенсионерка на этом не успокоилась.
– Зачем же вы прячете бумажку? – проницательно
удивилась она, глядя, как Настя засовывает листочек с номером телефона в
тумбочку. – Вы хотите попробовать вылечиться или нет?
– Хочу, – покорно вздохнула Настя, понимая, что
отвертеться теперь никак не удастся.
– Тогда звоните. Прямо сейчас и звоните, у вас же есть
мобильный телефон. Если никто не подойдет к телефону, включится автоответчик.
Скажите, что вам нужна консультация, и оставьте свой телефон, Галина Васильевна
вам обязательно перезвонит, она человек очень ответственный и никогда не
оставляет людей без помощи.
Ладно, может, все еще обойдется малой кровью и этой Галины
Васильевны и впрямь не окажется дома, а уж потом Настя как-нибудь выкрутится.
Какая-то вялая она стала за время пребывания в госпитале, совершенно утратила
способность к активному сопротивлению, даже не может сказать «нет, спасибо, не
нужно» милейшей Изольде Валериановне. Или дело не в Настиной слабости, а в силе
самой Изольды?
Додумать до конца она не успела, потому что в трубке уже
после второго гудка раздался мужской голос:
– Слушаю вас.
– Добрый вечер, – машинально произнесла
Настя, – я могу поговорить с Галиной Васильевной?
– Простите, кто ее спрашивает и по какому вопросу?
Голос показался Насте смутно знакомым, но процесс
распознавания тембра и интонаций отошел на второй план, заслоненный быстрым
потоком соображений. Почему этот мужчина разговаривает как секретарь в приемной
большого начальника? Это что, рабочий телефон? Вернее, телефон в офисе? Почему
в офисе? У Галины Васильевны целительство поставлено на широкую ногу, как
промышленное производство? Или она вообще где-то работает, а целительством
занимается в свободное от основной службы время? Почему у нее секретарем
работает мужчина? Мужчина-секретарь при женщине-начальнице – сочетание более
чем странное, она же не министр и не депутат. Или все-таки депутат? Этого
только не хватало!
