– Хорошо, – решительно произнес он, – будем
считать, что мы договорились.
– Еще нет, – снова взгляд прямой и без
улыбки. – Какие у меня гарантии, что вы выполните свою часть в этой
комбинации? Я свое дело сделаю, все пройдет так, как я планирую, а вы? Как я
могу быть уверена, что вы не испугаетесь и доведете дело до конца?
– Почему я должен испугаться? Вы предлагаете мне что-то
незаконное?
– Напротив. То, что вы должны будете сделать, более чем
законно. И более чем правильно. Именно поэтому на вас начнут давить, и давить
сильно, чтобы вы этого не делали. Вы же понимаете, чтобы удержать человека от
незаконных действий, достаточно пригрозить ему разоблачением. Чтобы удержать
его от совершенно законных и правильных поступков, нужно иметь в запасе очень
веские аргументы. Вы сможете им противостоять? Не струсите?
Чуйков не был уверен в своих силах. Но не признаваться же в
этом вслух, да еще такой женщине!
Он отрицательно покачал головой и улыбнулся. Ничего говорить
не стал. Дескать, разве тут нужны слова? Все же очевидно.
– Что от меня сейчас требуется? – Он снова стал
деловитым и собранным.
– Мне нужно встретиться с вашим самым умным и
доверенным заместителем. Желательно с тем, кто ведает финансовыми делами.
Чуйков нажал кнопку селектора и попросил секретаршу вызвать
одного из двух своих замов и принести кофе. Почему-то, когда деловая часть
встречи осталась позади, ему смертельно захотелось получше разглядеть ноги
прекрасной посетительницы.
* * *
– Ты когда-нибудь слышала такое слово: кинезиология?
Коля Селуянов аппетитно хрустнул яблоком и энергично
зажевал, вероятно, полагая, что теперь Настя пустится в длинные и подробные
объяснения, а он сможет минут пять, а лучше – десять, помолчать и поесть.
– Кинезиология? – переспросила она. – В
первый раз слышу. Откуда ты взял этот термин?
– Щас, – невнятно прошепелявил Коля набитым
ртом, – прожую и скажу.
Они сидели в процедурном кабинете, куда их пустила дежурная
медсестра. Коля явился в госпиталь в десять вечера, когда никаких посетителей в
отделении и в помине не было, и легко уговорил медсестру дать ему возможность
«пообщаться с коллегой». Селуянова в отделении знал весь медперсонал, ведь за
последние десять лет ему пришлось лежать с различными травмами не то пять раз,
не то семь. А уж скольких товарищей по работе ему пришлось здесь навещать – не
перечесть.
– В общем, так. – Он огляделся в поисках
подходящего места, куда можно было бы засунуть огрызок яблока, ничего, кроме
контейнера для использованных перевязочных материалов, не нашел и, горестно
вздыхая, выбросил объедок еще недавно такого красивого фрукта в
форточку. – С трупом твоей Галины Васильевны мы проваландались сегодня
весь день. Тело обнаружили собачники во время утреннего выгула. Убили ее, судя
по всему, там же, где нашли труп, во всяком случае, эксперты так заявляют. Живет
она, то есть жила, в соседнем доме, через этот двор ходила постоянно – так
ближе к остановке троллейбуса.
– Как ее убили? – перебила Настя.
– Два удара ножом, оба в область легких.
– То есть били в спину? – уточнила она.
– Получается, что так. Сумочки при убитой не оказалось,
так что можно говорить об убийстве с целью ограбления. А коль сумочки нет, то и
документов нет никаких. Сечешь проблему?
– Да уж, – усмехнулась Настя. – Но, судя по
тому, что в пять часов вечера ты уже был у нее дома, личность вы установили
довольно быстро.
– Ну, не так быстро, как хотелось бы, –
заскромничал Селуянов, – но ты хвали меня, хвали, больше-то никто не
похвалит, а доброе слово – сама знаешь… Но ты мне все-таки объясни, Аська,
почему мужики и бабы так по-разному устроены, а? Вот возьми
среднестатистического мужика: как минимум шесть карманов – два в брюках, еще
четыре – в пиджаке или в куртке, и в каждом кармане что-то полезное лежит. Пока
из мужика все вытрясешь – замучаешься! И всегда есть шанс, что если деньги
отобрали, то хоть паспорт или какой-никакой документишко при нем останется. А
вы, то есть дамы? Все пихаете в одну сумку, все яйца в одну корзину
складываете, сумку у вас рванут – и все, вы же остаетесь голые и босые, без
денег, без документов, без записных книжек, без визитных карточек, без ключей
от квартиры, без мобильника. Вот и устанавливай после этого вашу личность.
– Ты философствовать будешь или про дело
говорить? – смеясь, спросила Настя, мысленно прикладывая Колины слова к
себе самой и понимая, что если у нее отобрать сумку, то она-то уж точно
останется, как он выразился, голая и босая. Сколько бы карманов ни оказалось в
ее одежде, они постоянно были пустыми.
– Очень мне нужно с тобой про дело говорить! –
фыркнул Селуянов. – Будто мне на работе про это самое дело поговорить не с
кем. И потом, что толку с тобой говорить, мы же не вместе работаем. Я просто
потрепаться пришел, потому что Валюшка в командировку уехала и дома меня никто
не ждет. Ну и насчет этой кинезиологии спросить, а вдруг ты знаешь, что это за
хрень такая. Я уж и в словаре смотрел, в Большом энциклопедическом, там нет
такого слова.
– А ты-то его откуда взял?
– Да у Галины Васильевны, покойницы, царствие ей
небесное. На ее визитной карточке прямо так и написано: психотерапевт,
кинезиолог. Вместе с ней в квартире проживает родственник, что-то типа
племянника на сильно разведенном киселе, так он тоже толком не знает, чем его
тетушка занималась. К ней клиенты на дом приходили. Запрется, говорит, с ними в
комнате часа на два, а то и на три, и ничего не слышно.
– А он подслушивал?
– Надо думать. Ты бы видела этого племянника! Тот еще
козлище. Двадцать три года, работать не хочет, учиться не хочет, ничего не
хочет, окромя как водку пить и иные удовольствия от жизни получать. Он сам-то
из Пскова, его к тетке, я так понял, на перевоспитание отправили. То есть
приехал он вроде бы с целью получить профессию и найти работу, потому как в его
родном городе с рабочими местами проблема. Но на самом деле сидел он на
теткиной шее и в ус не дул, а коль она его не гнала и обратно домой не
отсылала, стало быть, ей понятно было, что не ради работы и профессии его в
Москву наладили, а ради того, чтобы она на него повлияла в лучшую сторону при
помощи этой своей психотерапии.
– Или кинезиологии, – вставила Настя.
– Или кинезиологии, – согласился Селуянов и
удрученно добавил: – Знать бы еще, что это такое. Мы сегодня несколько подруг и
знакомых потерпевшей опросили, и про кинезиологию тоже спрашивали – и ни одна
не знает точно. Говорят, что-то из области эзотерики. Ну, ты сама понимаешь,
что мы в племянничка вцепились мертвой хваткой, вот до вечера и промурыжились.
– И что оказалось?
– Господи, Ася, да если бы что-нибудь интересное
оказалось, разве я бы сейчас здесь сидел? Я бы уже раскрытие по горячим следам
с ребятами отмечал. Галина Васильевна-то, покойница, умной женщиной была и
понимала, что такое пьющий молодой парень без царя в голове, который к тому же
частенько остается один в ее квартире. Она дома только деньги на текущие
расходы держала, все остальное рассовала по подругам. Ячейку в банке
арендовала, ювелирку там хранила, а ключ от ячейки – тоже подруге на хранение.
Так что никакой выгоды от ее убийства племяннику не было.
