– Да, я в курсе.
– Простите, Сергей, давайте мы побыстрее закончим, у
меня дети маленькие.
– Давайте, – с готовностью согласился он. –
Вы мне быстренько рассказываете, зачем сестра позвонила вам в понедельник днем
на работу, и я от вас отстану.
– Нет. – Люба решительно поднялась с дивана, взяла
со стола мобильник, повесила на пояс юбки. – Я иду за детьми к маме. Если
хотите, можете меня проводить, я по дороге отвечу на ваши вопросы. Это близко,
на соседней улице.
– Я знаю, я же был у ваших родителей сегодня.
– Ну да, я забыла…
Ему пришлось подчиниться. Маленькие дети – это серьезно.
Против этого аргументов нет и быть не может.
Дождь кончился, и к вечеру заметно похолодало. Люба,
невысокая пухленькая толстушка, в теплой красной куртке казалась ярким
воздушным шариком, легко подпрыгивающим вдоль тротуара. Она шла очень быстро,
на полшага впереди Зарубина, словно вообще забыла о его существовании. А может,
разговаривать не хотела?
– Люба, мы не закончили, – напомнил о себе
Сергей. – Вы хотели мне рассказать о звонке вашей сестры в понедельник к
вам на работу.
– Да ничего особенного, – она даже шаг не
замедлила. – Анита позвонила и сказала, что пока не виделась с Валеркой,
но, может быть, встретится с ним завтра. Вот и все.
– Что – все? – сердито спросил Зарубин. –
Зачем она вам об этом сообщила? Это что, событие мирового масштаба? Или вы
сообщаете друг другу о каждом своем шаге?
– Зачем вы так… – она уже чуть задыхалась, но темп не
снижала. – В воскресенье я сказала Аните, что виделась с Валеркой и он
показался мне чем-то расстроенным, озабоченным. Вот она и позвонила мне на
следующий день, чтобы сказать, что она помнит о нашем разговоре и обязательно
встретится с ним и постарается все выяснить. Чтобы я не беспокоилась, если ему
нужна помощь, то она все сделает.
– А почему вы беспокоились? Разве это ненормально,
когда человек чем-то озабочен, тем более человек деловой, бизнесмен? Разве это
повод впадать в панику?
– Вы не понимаете…
– Конечно, я не понимаю, – легко согласился
он. – Вот вы мне и объясните, чтобы я понимал.
Лучше бы она на себя посмотрела! Сама-то ведь тоже
расстроена и озабочена, слезы на глазах, вздохи, ожидание какого-то звонка. И
что-то сестра не кидается, ломая ноги, ее спасать. Ну и семейка!
– У Валерки жена – наркоманка. Но это между нами,
ладно, Сережа? Об этом знают, кроме Валерки, только три человека: его мама и мы
с Анитой. Причем Валерка думает, что мне ничего не известно и в курсе только
мать и Анита. Но Анита мне сказала, у нее от меня нет секретов. Поэтому, когда
я увидела, что он совершенно неадекватный, я испугалась, что его жена что-то
натворила.
– Что, например?
– Например, перешла на героин. Пока она только таблетки
принимала, это все-таки не так страшно, как героин, я знаю. Если героин – то
все, конец. И понятно, что Валерка со мной об этом говорить не станет, я же
вроде как не при делах. Вот я и попросила Аниту выяснить, что там да как.
– Понятно.
Так, к убийству это уж точно отношения не имеет, только
время впустую потрачено.
– И еще один вопрос, последний. – Кабалкина уже
набрала код и теперь стояла, держась за ручку открытой двери и придерживая
ее. – Ваша матушка сетовала, что Анита Станиславовна прячет от нее своего
друга Антона Кричевца. Вы его знаете?
– Нет. Анита меня с ним не знакомила.
– Вас это не задевает? Ведь они вместе уже пятнадцать
лет, Антон – это значительная часть ее жизни. Неужели не обидно, что она вам
эту часть не показывает?
– Ничуть. Анита никого не пускает в свою жизнь, и все
давно к этому привыкли. Характер такой. Всего доброго.
* * *
– Все, Юра, у меня осталась последняя надежда, –
горестно констатировал Зарубин, сидя в кабинете Короткова. – Если брат
Волковой действительно встречался с ней во вторник, накануне убийства, то,
может быть, она хотя бы ему обмолвилась, где была в понедельник вечером и почему
не была у Островского. Если и он ничего не знает, тогда совсем плохо.
– Серега, ты меня доконаешь. – Коротков пристально
вгляделся в пустую чашку, в которой еще совсем недавно был горячий чай, и с
недоумением убедился, что там больше ничего нет. – Ты с Каменской
разговаривал?
– Я каждый день с ней разговариваю. Ежевечерние отчеты
по телефону. А что?
– Да ничего! – взорвался Юрий. – Я уже
слышать не могу про этот чертов понедельник вместе с чертовым юбилеем чертова
Островского! Я специально ездил к ней в эти чертовы Болотники, чтобы все
подробно обсудить, глаза в глаза, а не по телефону. И она пообещала, что
постарается тебя унять.
– У нее нет чутья, – упрямо мотнул головой
Сергей. – Ты сам прекрасно знаешь, и Настя Пална это знает. У нее мозги
аналитические, а чутья нет и не было никогда.
– Ага, у тебя его, можно подумать, навалом, –
проворчал Коротков. – Чемпион по чутью. Давай так договоримся. Я сейчас
делаю один телефонный звонок и задаю один вопрос. И после этого ты оставляешь в
покое свою затею и подключаешься к проверке багаевцев, а то ребята уже
запарились каждого проверять.
Он перевернул листок на настольном календаре, нашел телефон
приемной Дронова и снял трубку:
– День добрый, майор Коротков, Московский уголовный
розыск. Будьте любезны, мне нужна одна небольшая справочка, я думаю, вы можете
мне помочь. Не хочется с таким пустяком обращаться лично к господину Дронову…
Да, спасибо. Так вот, в понедельник в Доме кино проходило чествование режиссера
Островского. Знаете такого?.. О, тогда тем более. Там произошел небольшой
инцидент, у одного из присутствующих пропал портфель с важными документами. Мы
запросили весь список приглашенных, но ведь понятно, что кто-то пришел, кто-то
нет, и нам нужно уточнить… Господин Дронов числится в списке. Вы мне не
подскажете, он там был или нет?.. Ах, вот даже как… Понятно. Спасибо вам
огромное. Еще раз простите за беспокойство.
Положив трубку, Коротков выразительно посмотрел на Зарубина:
– Вот такие дела, мой молодой друг. Господина Дронова в
понедельник в Москве вообще не было. Равно как и в воскресенье, и в субботу. Он
уехал в деловую поездку еще в четверг и вернулся тоже в четверг, то есть через
день после убийства Халиповой.
– Алиби себе обеспечивал, – уверенно заявил
Сергей.
– Ну, это тебе виднее, – усмехнулся Юра. – Но
в любом случае ни с Волковой, ни с Кричевцом он в понедельник встречаться не
мог. Так что, чем бы эта сладкая парочка ни занималась, пока Островского
чествовали в Доме кино, к убийству это ну никак не относится.
– Они могли встречаться не с Дроновым, а с
Багаевым, – продолжал упрямиться Зарубин.
