Но Настя скрытую усмешку все-таки заметила и рассердилась.
– Ничего не следует. Раз тебе смешно, я больше говорить
не буду.
– Ну все-все, – он снова отер глаза, –
прости. Продолжай, пожалуйста.
– Я поняла, – она внезапно улыбнулась. – Я
просто не с того начала, не так объясняю. Давай я начну с другого конца.
– Валяй.
– Есть такое правило: будь благодарен всему, что с
тобой происходит и тебя окружает. Ты сейчас не спрашивай, что это за правило и
откуда оно взялось, я потом расскажу. Просто прими за аксиому, что оно есть. И
вот я очень долго над ним думала, примеряла к своей жизни, к тому, что со мной
происходит. И знаешь что получилось? Даже те события, которые меня ужасно
злили, или расстраивали, или я считала их лишними в своей жизни, мешающими,
обременительными и все такое… так вот по прошествии времени эти события
оборачивались чем-то хорошим для меня, чем-то полезным. Понимаешь? То есть, что
бы ни случилось, нужно твердо знать, что это в конце концов обернется к твоему
благу, и благодарить судьбу за это. Даже когда происходит что-то очень горькое,
очень тяжелое, и тебе кажется, что это невозможно пережить, все равно надо
верить, что вот ты это переживешь и приобретешь новую мудрость, новое понимание
жизни, новое отношение к ней.
– Замечательно. Только я не вижу в этом ничего
смешного. Над чем я должен был смеяться-то?
– Короче говоря, все, что происходит, для чего-то
нужно. И если сегодня в нашем доме оказался этот грязный филолог, то это тоже
для чего-нибудь нужно. И нельзя было его просто так отпускать. Конечно, если бы
он ужасно торопился и рвался уезжать, тогда мы его отпустили бы, и это было бы
правильно. Но он не торопился и не рвался, он хотел уехать только потому, что
ужасно стеснялся и не хотел обременять нас лишними хлопотами и своим
присутствием. То есть объективно все было за то, чтобы он остался. Он не
случайно оказался сегодня с нами. Значит, это для чего-то нужно. Все. Теперь
можешь смеяться. Я закончила с картошкой, принимай работу.
– Ха-ха-ха, – раздельно произнес Чистяков. –
Откуда в тебе этот фатализм? Это тебя Дюжин напичкал такими сверхидеями?
– Ну, Дюжин, – угрюмо подтвердила Настя. –
Леш, если ты с чем-то не согласен, это не значит, что это глупо. Просто ты с
этим не согласен, и все.
– А ты согласна?
– Я – да.
– Ну и ладно. – Он улыбнулся, запустил руку в
кастрюлю с начищенным картофелем, поворошил клубни, проверяя качество очистки,
и удовлетворенно кивнул: – Картошку ты чистишь хорошо, и за это я готов многое
тебе простить. И поскольку ты у меня мастер по построению версий, ну-ка
расскажи, зачем в нашей с тобой жизни нужен этот литературный недотепа.
– Не знаю, – призналась она. – Может быть, во
время разговора он скажет что-нибудь, одну фразу или хотя бы слово, и это
натолкнет меня или тебя на интересную мысль. А если бы мы от него этого не
услышали, то сами не додумались бы. Или вдруг окажется, что у него жена или
близкий друг – самый-самый-пресамый крупный специалист по больным ногам и как
раз мой случай – это его специальность, он именно по таким болезням диссертацию
защищал. Или выяснится, что его родной брат – владелец или директор огромного
банка, и им для каких-нибудь компьютерных дел нужен именно такой специалист,
как ты, и они завтра же готовы взять тебя на работу, предоставить тебе
немыслимый оклад и трехкомнатную квартиру в центре Москвы.
– Слушай, как ты с такой фантазией ухитряешься
преступления раскрывать, а? Я-то думал, у меня жена – железный логик, а она
оказалась кремлевским мечтателем. Вернее, болотниковским. А еще вернее –
болотным. Ты много видела докторов физико-математических наук, которые сидели
бы в банках на компьютерах? Там в основном мальчики-яппи подвизаются.
А кстати… была же у нее мысль спросить у Лешки, а она все
забывала. Вот и вспомнилось к слову.
– Леш, – Настя оживилась, – ты ничего не
слышал про доктора наук Волкову Аниту Станиславовну? Она должна быть по твоей
специальности.
– Волкова А.С.? Была такая, но как-то незаметно.
По-моему, даже красивая.
– Что значит «была, но незаметно»?
– А то и значит, что в сборниках периодически
попадались статьи, подписанные этим именем. И даже, кажется, в каких-то
монографиях я ее встречал в списке авторского коллектива. Пару раз она
выступала на конференциях, очень давно. Но ничего выдающегося. Ни открытий, ни
новых направлений, ни собственной школы. Она небось даже не профессор.
– Не знаю. А что это значит, если она не профессор?
– Это значит, что у нее нет учеников. Под ее
руководством не защищались диссертации. Если бы у нее была хоть одна толковая
монография, написанная не в соавторстве, а ею лично, с ее собственными
оригинальными идеями и подходами, я бы тебе с ходу рассказал, что такое Волкова
А.С.
– А разве так бывает, что ты доктор наук, а тебя никто
в твоей науке не знает, кроме ближайшего окружения?
– Еще как бывает. Сплошь и рядом. Докторов уйма, а имен
среди них – единицы. Твоя Волкова – доктор, но не имя. Она давно докторскую
защищала?
– Давно, лет семнадцать назад примерно.
– Ну вот видишь! Она уже семнадцать лет доктор наук, а
в науке за эти семнадцать лет от нее что осталось? След какой-нибудь заметный?
Научная школа? Толпы учеников? Она не ученый, Асенька, а пшик, дутая величина.
Уровень добросовестного старшего научного сотрудника, не более.
– Но она же докторскую все-таки написала, –
возразила Настя. – Значит, не такой уж она пшик.
– Асечка, солнышко мое, одно дело – один раз напрячься
и года за два-три написать докторскую диссертацию, и совсем другое – потом всю
оставшуюся жизнь подтверждать, что ты действительно доктор наук. Руководить
аспирантами, помогать им доводить их работы до ума, генерировать новые идеи,
отстаивать их в трудах и публичных дискуссиях, создавать научную школу. Первое
куда проще, нежели второе, поверь мне. Именно поэтому остепененных много, а
настоящих ученых – по пальцам перечесть. А что тебе далась эта Волкова А.С.?
– А она как раз, будучи доктором наук, работает
системным администратором. Мы про это заговорили, я и вспомнила. Как ты
думаешь, наш литературный дружок свои портки не сожжет?
– Пойди проверь, – предложил ей Чистяков,
помешивая на сковороде жарящийся лук.
– Я хромая! – возмутилась Настя. – Совесть
имей.
– Имею. Я не могу доверить тебе лук, ты его
проморгаешь. Значит, идти должна ты. Другого варианта нет.
– Но на второй этаж! Я уже сегодня один раз
поднималась.
– А тебе нужно два, – невозмутимо ответствовал
Алексей. – И вообще, пора уже подключать третий подъем. Ты мало тренируешь
ногу. Давай иди, нечего рассиживаться.
– Ты не оставляешь мне выбора, – с горечью
констатировала она. – А как же моя свобода?
