– А Лариса с ними ладила? Как вообще у них складывались
отношения?
– А никак. Они Ларисе были неинтересны. И она им тоже.
Когда Анита или Любочка приходили, Лара посидит минут двадцать с ними, максимум
полчаса, а потом уходит. Даже мне было видно, что ей с ними скучно. Аниту она
старухой называла, все-таки двадцать лет разницы, а Любочку – клушей.
– Почему клушей? – заинтересовался Селуянов.
Ему было интересно все, что касалось Кабалкиной.
– Она полненькая такая, толстушечка, у нее двое деток,
так она только про них и рассказывает, ну, сами понимаете, как любая любящая
мать. Я, например, с удовольствием слушала, и Валерик, мне кажется, тоже. А вот
Анита раздражалась. У нее своих-то нет, видно, она из-за этого переживает, и
про чужих детей ей слушать больно. И вообще, Любочка такая добросердечная, за
всех беспокоится, обо всех заботится, всем помогает. За это Лариса и называла
ее клушей. Недобрая она была, Лариса. Людей не любила.
– А мужа? – наугад спросил Селуянов.
И попал. Совершенно неожиданно, вовсе не собираясь попадать
в какую-то определенную цель. Просто язык сам повернулся, повинуясь инерции
разговора, которому никак нельзя дать угаснуть и любую возникающую паузу нужно
немедленно заполнять какими-то репликами.
Римма Ивановна внимательно посмотрела на него.
– Что-то вы долго тянули с этим вопросом, Коленька, я
уж думала, вы никогда его не зададите.
– А надо было?
– Обязательно. Так вот, Лариса Валерика никогда не
любила. Она его терпеть не могла. Не спрашивайте, откуда я знаю. Знаю – и все.
Я прислуга, я знаю о своих хозяевах такое, что они сами про себя не всегда
знают.
– Хорошо, я не буду спрашивать, – покладисто
ответил Николай, про себя тут же добавив: «Пока не буду, но потом обязательно
спрошу». – Зачем же Лариса вышла замуж за Валерия, если не любила?
– Чтобы он ее продвигал. Чтобы делал ей рекламу, чтобы
платил за статьи о ней, чтобы платил за все остальное. Разве это не очевидно?
Он мотается за границу по делам и обязательно пристраивает пару Ларисиных работ
в какой-нибудь салон, авось кто заметит. Или дарит ее картины влиятельным людям
и просит, чтобы те непременно при каждом удобном случае ее рекламировали.
Валерик из-под себя выпрыгивал, чтобы как-то Ларису протолкнуть. А кто бы еще
стал это делать? Только для этого она и вышла за него. Чистая корысть. Он и
мастерскую ей купил на Чистых прудах, чтобы ей было где творить свои
бессмертные картины.
В голосе Риммы Ивановны послышался нескрываемый скепсис, и
Селуянов тотчас вцепился в ее последние слова.
– Вы хотите сказать, что Лариса не была талантливой
художницей?
– Я хочу сказать, что совершенно неизвестно, чем она на
самом деле занималась в этой своей мастерской. Может быть, она и талантливая, я
в этом не понимаю, но одно ведь другого не исключает, верно, Коленька? Можно
быть безумно талантливой и при этом водить в мастерскую любовников, делая вид,
что старательно пишешь картину.
– Ах вот даже как, – протянул Селуянов. –
Значит, у Ларисы был любовник?
– Ну, не знаю, любовник там или любовница, в этих ваших
нравах современных сейчас не разберешься.
– Стоп-стоп-стоп, Римма Ивановна, только не надо делать
вид, что вы совсем глупая темная баба и ничего не понимаете. Вы мне уже не раз
продемонстрировали мощь своего интеллекта и выдающуюся наблюдательность.
Значит, Лариса была лесбиянкой?
– Не знаю, наговаривать не хочу, но если жена не спит
со своим мужем и при этом ей все время звонят какие-то женщины, которые не
представляются и ничего не просят передать, то это наводит на определенные
мысли. У каждой нормальной женщины, особенно молодой, должны быть подружки.
Почему ни одна из них никогда не была у нас в доме, а, Коленька? Почему Лариса
их не приглашала в гости? Почему она их прятала от мужа и от свекрови? Так я
вам скажу, почему. Потому что боялась, что любой, кто увидит их вместе, сразу
обо всем догадается.
Стало быть, наркоманка, лесбиянка, да еще и корыстная.
Ничего себе коктейльчик. Такой выпьешь – мало не покажется. И где при таком
раскладе искать убийцу, застрелившего Ларису Риттер из пистолета «беретта»?
Среди наркоманов, заполонивших Москву? Среди лесбиянок, которых тоже немало?
Или в ближнем окружении, в семейной, так сказать, среде, потому как ее выходки
всем смертельно надоели? И в первую очередь мужу, который, если верить
всезнающей домработнице Римме Ивановне, вгрохал кучу денег в раскрутку своей
беспутной супруги.
* * *
Коротков сдался первым. Собственно, после звонка Коли
Селуянова можно было уже и не темнить, а притвориться наивным и задавать
вопросы. Что он и сделал.
– Валерий Станиславович, ваша жена болела?
– Чем? – недоуменно откликнулся Риттер.
– Не знаю. Чем-нибудь. Болезнями какими-то.
– Нет, Лариса была совершенно здорова, она же молодая
женщина, откуда взяться болезням.
– Насколько мне известно, она принимала лекарства…
Коротков посмотрел на листок, куда вносил под диктовку
Селуянова названия препаратов, упаковки от которых находила бдительная Римма
Ивановна, и перечислил их, не отрывая глаз от записей.
– Для чего Лариса Сергеевна все это принимала, если
ничем не болела?
Риттер молчал. Он был готов к чему угодно, только не к
этому.
– Значит, так, Валерий Станиславович. Ваша жена была
наркоманкой, только вы почему-то упорно пытаетесь это скрыть. Не понимаю,
почему. Вы хотите запутать следствие? Ее наркомания позволяет выстроить целый
ряд версий, объясняющих убийство, а вы молчите. Вы что, не хотите, чтобы мы нашли
убийцу? Ваше поведение можно понять только в одном случае: если убили ее вы
сами. Это так?
– Это не так, – твердо ответил Риттер без
малейшего промедления. – Я понимаю, что вы хотите сказать. Вы правы, я
веду себя глупо. Но в нашей семье всегда принято было не выносить сор из избы.
Я привык скрывать Ларисино… пристрастие… О нем знали только мать и моя старшая
сестра, даже домработница не знала.
«Да уж, не знала твоя домработница», – с каким-то
непонятным злорадством подумал Коротков. Он вспомнил все, что торопливой
скороговоркой поведал ему вполголоса Селуянов, и внезапно поймал мысль, которая
до этого момента не приходила ему в голову. А если все дело не в наркомании, а
в ревности? Вдруг Лариса Риттер была беременной, а муж точно знал, что не от
него, потому что с момента последней близости прошло достаточно много времени?
И вообще, если они редко занимались любовью, то по срокам могло не совпасть,
это легче легкого высчитать. Домработница уверяет, что интимные отношения между
супругами Риттер имели место крайне редко, во всяком случае в спальне. Хотя она
много чего может не знать и даже не представлять себе. Возможно, она считает,
что любовью люди занимаются только в постели и больше нигде… Но проверить
стоит.
