– Вы не подскажете, как с ним можно связаться? –
спросила Настя. – Может быть, у него есть мобильный телефон?
– Простите, а с кем я говорю?
Хороший вопрос. Еще бы понимать, как на него нужно отвечать.
Вернее, как на него можно отвечать.
– Меня зовут Анастасия Павловна. – Ей казалось,
что так будет вполне нейтрально. Кто его знает, этого временно безработного
филолога, рассказал он жене, или кто там у него снял трубку, о своем вчерашнем
приключении с колесом и о новых знакомых, к которым он обещал приезжать после
обеда, или умолчал.
– Ах, Анастасия! – В голосе женщины явно
прозвучала радость узнавания, и Настя с облегчением перевела дух. Значит,
рассказал. – Это с вами он вчера познакомился?
– Со мной, – подтвердила она.
– Валя мне сказал, что он приедет к вам часов в пять.
– Это верно, но мне нужно с ним связаться. Это
возможно?
– Конечно, конечно, запишите номер.
Ну вот, уже легче. Значит, человек, который вчера был у них,
действительно Самарин, он назвался своим именем, а не чужим. Теперь растаяла
последняя крошечка подозрения, все еще остававшаяся у Насти.
Самарин с готовностью откликнулся на просьбу изменить график,
приехать в Болотники и отвезти Настю в город, к врачу, а потом доставить назад.
– Ну что вы, никакого беспокойства, мне ведь все равно
нужно ездить, набирать объем тренировок. В котором часу вы должны быть у врача?
– С четырех до пяти.
– Как вы думаете, во сколько нам нужно выезжать из
Болотников?
– Наверное, в половине третьего.
– Договорились, в два я буду у вас. Вы нальете мне
чашку чаю, и в половине третьего будем выдвигаться.
Интересно, он в самом деле имеет в виду только чашку чаю или
рассчитывает на что-нибудь посущественнее? Настя поплелась на кухню и обозрела
содержимое холодильника. Себе на обед она запланировала сладкую творожную массу
и пачку простокваши, уже с утра свеженькое принесли. А если вдруг придется
кормить-угощать, то чем? Господи, ну за что ей вся эта головная боль? Она
собиралась так славно провести день в тишине, покое и размышлениях, подумать,
погулять, полежать, потом пообщаться с новым знакомым, который скрасит ей
тревожное напряжение вечера, проведенного в одиноко стоящем загородном доме. А
что получила вместо этого? Разбитый день. Нарушенные планы. Какого-то врача, к
которому ехать совершенно не хочется, а главное – не нужно. Нога поправляется,
ходит Настя с каждым днем все легче и дольше, и все идет как надо. Мама всегда
была уверена, что лучше знает, что именно и когда именно нужно ее дочери. Она
хочет помочь Насте, она сделала это из любви к ней, а в результате доставила
ненужные хлопоты. И еще сто пятьдесят долларов за консультацию придется
выложить. Матушке, разумеется, и в голову не пришло поинтересоваться, есть ли у
Насти при себе такие деньги. Они, конечно, были, Лешка оставил ей на всякий
случай, мало ли что, а вовсе не для того, чтобы она их тратила на то, в чем
абсолютно не нуждается. Ну почему так нелепо получается?
И еще Настя злилась сама на себя из-за того, что испытывает
раздражение на мать. В общем, вместо положительных эмоций – сплошной негатив.
В начале второго она начала готовиться. Вытащила из большой
дорожной сумки джинсы, критически оглядела их и решила, что гладить, пожалуй,
не нужно. Все эти дни она так и ходила в спортивном костюме, в который влезла
еще в госпитале, и джинсы показались ей какими-то чужими и непривычными. В той
же сумке лежали два «приличных» свитера, Настя никак не могла решить, какой именно
надеть, и от этого сердилась и раздражалась еще больше. Один черный, короткий и
теплый, другой – белый, длинный и тонкий. Наверное, все-таки теплый, чай, не
лето на дворе, осень кончается.
Тяжело вздохнув, она сняла спортивные брюки и стала
натягивать джинсы. И обомлела.
Между пуговицей и петлей на поясе появилось расстояние
сантиметров в пять, которое не сокращалось. Настя решила в первый момент, что
за полтора месяца потеряла квалификацию в многотрудном деле надевания джинсов,
и потянула сильнее. Расстояние стало чуть меньше, но не настолько, чтобы штаны
можно было застегнуть. И замок на «молнии» дошел только до середины своего
скорбного пути, после чего намертво остановился. И не потому, что сломался,
нет, он был целехонек.
Вот они, пушистые булочки с маслом и джемом, килограммы
шоколадных конфет, многочасовое лежание на диване и крепкий здоровый сон. А еще
многодневное пребывание на больничной койке при минимуме движений и постоянном
погрызании чего-нибудь вкусненького. Коварные спортивные брюки на резинке все
это время хранили молчание, ничем не намекнув своей хозяйке на катастрофическое
разрастание объемов талии и бедер.
Ну и что теперь делать со всем этим телесным богатством? Во
что его упаковывать? Все в тот же спортивный костюм? Она бросила взгляд на
сиротливо валяющиеся на полу мягкие бирюзовые брюки и внезапно испытала приступ
ненависти и к ним, и к себе самой. Дура, обжора, растолстела на черт знает
сколько сантиметров и килограммов, теперь надеть нечего. И штаны эти дурацкие,
с темно-синими полосками по бокам, она уже видеть не может.
«Буду носить джинсы, – со свирепой решимостью подумала
Настя. – Пусть мне в них будет неудобно лежать, мне же хуже. Пусть они мне
тесны, зато я каждую минуту буду помнить о том, что нужно сбрасывать вес и
худеть до прежнего размера. Вот прямо сейчас и начну. И пусть мне будет хуже».
Джинсы сидели на ней так плотно, что не спадали, даже будучи
расстегнутыми. Закусив губу от злости, обиды на весь кулинарно-кондитерский мир
и от боли, Настя потащилась на второй этаж. Наверняка в шкафу у Дюжина есть
какой-нибудь ремень для джинсов.
Ремень нашелся. Настя вдела его в петельки на поясе,
застегнула и почувствовала себя немного увереннее. Теперь штаны точно не
свалятся. Заодно и проблема выбора свитера решилась сама собой. Какой же может
быть короткий свитерок при незастегнутых штанах? Конечно, только длинный. В
котором она точно замерзнет. Ну и пусть. Пусть ей будет хуже. Сама виновата.
Нечего было конфеты горстями глотать. И больше никаких булочек, только черный
хлеб и галеты. И обедать она сегодня не станет, все равно от расстройства
аппетит пропал. А какое хорошее настроение у нее было с утра! Ни следа не
осталось…
Самарин приехал в начале третьего, долго извинялся за то,
что опоздал на десять минут, объяснял, что еще не умеет точно рассчитывать
время, когда едет на большие расстояния, быстро выпил предложенную чашку чаю с
двумя бутербродами и выразил готовность немедленно везти Настю к врачу.
– Вы дорогу знаете? – спросил он.
– Нет, только адрес. Я там никогда не была.
– Тогда вы пока собирайтесь, одевайтесь, а адрес дайте
мне, я в машине по атласу посмотрю, как ехать.
Настя протянула ему листок с адресом, проверила содержимое
сумки – деньги в конверте, кошелек, паспорт, удостоверение, выписка из истории
болезни. Кажется, все на месте. Надела куртку, позвонила в охрану, взяла палку.
Неприязненно оглядела себя в большом, в человеческий рост, зеркале, стоящем в
прихожей. Ну и видок! Длинный свитер торчит из-под куртки, голова немытая, она
же не собиралась сегодня «выходить в свет». Ладно, все равно ничего изменить
нельзя.
