– Да, друзья мои, – подвел итог Ольшанский, –
все это просто замечательно, я имею в виду Харченко, но объединять убийство
Ларисы Риттер с убийством психолога Аничковой оснований нет. Я думал, вы мне к
завтрашнему утру такие основания найдете, а вы в части раскапывания семейных
тайн не продвинулись ни на шаг. Я вас не тороплю, мне и дела Риттер хватает, но
имейте в виду, что привлекать к работе Колю Селуянова я не имею права. Если
только по чистой дружбе он согласится вам помогать, тогда конечно. А давать ему
задания и указания я не смогу. Так что поимейте это в виду.
Они снова окунулись в обсуждение трех убийств, делились
соображениями, уточняли детали, но никаких новых идей не сформулировали. Жена
Ольшанского периодически появлялась, разливала свежезаваренный чай, уносила
пустые тарелки и приносила новые, с горами пирогов и плюшек…
В начале одиннадцатого появился Чистяков, готовый везти жену
в Болотники.
– Леш, давай подождем немножко, – попросила
Настя. – Селуянов должен отзвониться с новой информацией. Мы только звонка
дождемся и сразу поедем, хорошо? Ты покушай пока.
– Асенька, в век мобильных телефонов можно не бояться
отлучиться с места, – заметил Алексей. – Да и едем мы не в тундру, а
на дачу, где есть телефон. Как только что-то станет известно, тебе сразу же
позвонят.
Ей стало неловко. Какая же она эгоистка! Уже одиннадцатый
час, им так далеко ехать, а Лешке завтра вставать ни свет ни заря, чтобы не
опоздать на работу. Конечно, он хочет ехать немедленно, и насчет телефонов он
прав, а она, как обычно, не права.
– Поедем, – она встала из-за стола и пошла
одеваться.
Миша Доценко позвонил, когда они уже пересекали Кольцевую
автодорогу.
– Чуйков опознал Ларису. Только она назвалась Ксенией.
А все остальное точно, как ты говорила.
– Что ж так долго-то? Я уже измучилась от нетерпения.
– Так Чуйков долго колоться не хотел. Кольке пришлось
его два часа уговаривать. Афера-то некрасивая, согласись.
Настя согласилась. Хорошо, что генеральный директор фирмы
«Практис-Плюс» подтвердил ее предположения. Хорошо, что «беретта» оказалась
связанной с Харченко. Все это хорошо. Убийство Ларисы Риттер можно считать
раскрытым.
И все равно нескладно. Настя чувствовала, что все время
что-то упускает. Что-то важное.
Глава 16
В понедельник утром Настя Каменская поднялась вместе с мужем
в половине седьмого. Она вовсе не собиралась совершать подвиг путем раннего
подъема, ей только нужно было осуществить одну акцию, придуманную ночью. Пока
Чистяков брился и принимал душ, она достала из ящика пакет и принялась
лихорадочно складывать в него все, что могло бы подорвать ее решимость
придерживаться диеты. Выбрасывать продукты она не умела никогда, рука не
поднималась.
Булочки, треть вафельного тортика, оставшаяся еще со
вчерашнего дня, шоколадные конфеты, две неначатые баночки клубничного джема и
одна наполовину опустошенная пачка сливочного масла, двадцатисантиметровый
кусок сырокопченой колбасы – все это было аккуратно уложено в пакет и
выставлено к входной двери. Настя собралась было положить в пакет и кусок сыру,
но передумала и сунула его назад в холодильник.
– Лешик, я там тебе сухой паек собрала, забери на
работу, будет с чем чаю попить, – сообщила она, когда муж, выбритый, с
мокрыми волосами и благоухающий горьковатой туалетной водой, появился в кухне с
намерением позавтракать.
– А ты чего подскочила? – удивился он. –
Спала бы еще.
– Сейчас пойду досыпать. Я только хочу быть уверенной,
что все это безобразие ты отсюда увезешь. А то, когда оно лежит тут перед
глазами, у меня силы воли не хватает его не есть.
Она предусмотрительно оставила в кухне пару булочек,
маленький кусочек масла и нарезала колбасы, чтобы Леше было чем позавтракать.
Чистяков налил себе кофе и приступил к трапезе.
– Асенька, по-моему, ты дурью маешься, – заметил
он. – Ну какая диета, ты сама подумай? Тебе сорок два года, а не
восемнадцать, ты не модель и не кинозвезда, и если ты набрала пару-тройку
килограммов, в этом нет никакой катастрофы. Давай я лучше куплю тебе новые
джинсы, на размер больше, и ты забудешь про калории. Давай, а? Мне по итогам
года премию дадут, так что не разоримся.
– Нет, – Настя решительно отвергла любезное
предложение, – я на принцип пошла. Мне сорок два года, это ты правильно
заметил, я работаю в государственном учреждении, а не на рынке торгую, и не
могу позволить себе зимой и летом ходить в одних штанах на все случаи жизни.
Сначала одни джинсы, потом вторые, потом приличные брюки, потом костюм. Тут
ведь только начни – уже не остановишься, постоянно будут возникать новые
надобности. А мы с тобой не настолько богаты, чтобы менять весь мой гардероб.
Буду худеть.
– Ну, дерзай, – в голосе Алексея оптимизма что-то
не слыхать. – Желаю тебе успехов.
Он поднялся, поставил пустую чашку в раковину и пошел
одеваться.
Проводив мужа, Настя снова залезла в постель и уютно
свернулась клубочком. Как хорошо, что можно еще поспать, а проснувшись –
валяться под теплым одеялом, потому что никуда не нужно спешить. И не нужно под
холодным осенним дождем куда-то ехать. Как хорошо, что она сломала ногу и
теперь может наслаждаться неожиданным отпуском. Господи боже ты мой, что за
мысли в голову лезут…
Она задремала, а когда проснулась, поняла, что же так
беспокоило ее накануне. Ей все казалось, что она что-то упускает, чего-то
недодумывает. Теперь она уловила, в чем дело.
Анита Волкова всегда хотела быть уникальной, ни на кого не
похожей. Этому стремлению было подчинено все ее детство, вся юность, молодость.
А что же теперь? Системный администратор на фирме. Ничего выдающегося ни по
статусу, ни по половому признаку, женщин на такой работе едва ли меньше, чем
мужчин, а если и меньше, то ненамного. Неужели Анита Станиславовна смирилась с
крушением собственного представления о себе самой? Она ведь не просто хотела
быть уникальной, она искренне полагала себя таковой, а уж во вторую очередь
стремилась к тому, чтобы это признали окружающие. Она с самого рождения была не
такой, как все, потому что во времена «железного занавеса» носила имя, данное
ей девушкой из далекой прекрасной недосягаемой страны, о которой можно было
прочесть в романах, но которую невозможно было увидеть. Из науки Анита ушла
пять лет назад, ей тогда было сорок. Долгое время сидела без работы, пыталась
заниматься репетиторством, рассылала по крупным и мелким фирмам свои резюме, но
ее никуда не брали, потому что знание компьютера на уровне пользователя вполне
подходит двадцатилетней девочке со свежей мордашкой, которой можно платить не
очень много, но совершенно недостаточно для сорокалетней серьезной дамы,
которая хотела бы зарабатывать соответственно своей ученой степени доктора
наук. Волкова пошла учиться, легко освоила программирование, поскольку была
хоть и плохим физиком, но хорошим математиком, устроилась на работу, но ни
работа, ни зарплата не были такими, чтобы резко выделить ее из всех остальных
людей. Все стало самым обычным. Как к этому приспособилась Анита Станиславовна?
Сорок лет жила с определенным представлением о себе и вдруг резко отказалась от
него? Почему? Что произошло в ее жизни такого, что Анита Волкова согласилась
быть такой, как все?
