Она молча стояла перед сестрой Беатрис, опустив тонкие руки.
— Почему ты такая растрепанная? — грозно спросила монахиня.
Девочка на мгновение вскинула глаза — Тина прочитала в них затаенную ненависть.
— Я просила сестру Анджелу заплести мне косичку, но, она не согласилась. И даже не дала расческу.
— Кто даст тебе расческу — ты же такая грязная!
На лице монахини было ясно написано истинно британское презрение к тем, в чьих жилах течет хоть капля крови темнокожих народов.
— Давай я тебя причешу, — сказала Тина. Она осторожно расчесала густые волосы девочки, заплела косу и закрепила на конце своей заколкой. Девочка молчала и не двигалась.
Тина заглянула в непроницаемо-черные глаза ребенка, и ее посетило странное предчувствие.
— Сколько ей лет, сестра Беатрис?
— Восемь.
Женщина наклонилась к маленькой пленнице.
— Как тебя зовут? — тихо спросила она. Тина боялась ошибиться и одновременно почему-то страшилась подтверждения невероятной догадки.
Девочка не ответила.
— Не скажет, ни за что не скажет! — удовлетворенно произнесла монахиня. — Ее зовут Мелисса.
Тина вздрогнула. Сомнения исчезли.
— Мелисса?! — взволнованно произнесла она. — Откуда вы знаете?
— Она сама сказала — только имя и больше ничего. Ее принесли совсем маленькой, и она была очень сильно напугана: мы думали, вообще не заговорит.
— Кто принес?
— Какая-то женщина, на попечение которой оставили девочку. У этой женщины было двое своих детей, и она не могла заботиться еще и о чужом ребенке. Мы пытались узнать что-нибудь от самой девочки, но она лепетала только что-то похожее на «Джон» или «Джина» — мы так ничего и не поняли.
— Джоан, — прошептала Тина.
— Что?
— Ничего, сестра Беатрис!
Тина смотрела на ребенка. На худеньком смуглом теле проступали ребра, на руках и спине виднелись следы от розг. Боже мой!
У Тины в сумочке было немного печенья, и она протянула его девочке, но та, очевидно боясь гнева монахини, не хотела брать.
Тина выпрямилась.
— Сестра Беатрис! Я избавлю вас от этого ребенка!
Глаза монахини округлились.
— Вы хотите ее взять? Эту девочку?
— Я обязательно взяла бы ее! — Тина вся дрожала от волнения. — Но у девочки жив отец, он заберет ее отсюда.
— Отец?!
— Да. Я знаю его. Он уже шесть лет как считает ребенка погибшим.
— Он сможет доказать, что Мелисса его дочь?
— Думаю, да.
Серые глаза Тины ярко блестели от возмущения. Заметив это, сестра Беатрис приняла неприступный вид, поджала губы и спрятала руки в складках широкого черного одеяния.
— Он здесь, в Сиднее?
— Да. И я немедленно еду к нему!
Тина быстро сбежала вниз и понеслась по дорожке. Дочь Конрада О'Рейли жива и уже шесть лет томится здесь — невероятно!
Женщина наняла экипаж и всю дорогу подгоняла возницу. Счастье, что она помнила адрес Конрада наизусть, хотя никогда не бывала у него в гостях.
Дом оказался большим, чем-то напоминающим замок, как и тот, что Роберт О'Рейли некогда построил в Кленси. Тина пронеслась по аккуратно подстриженному газону мимо плакучих ив и каштанов и забарабанила в дверь, не подумав о том, что, наверное, есть звонок. Открыла служанка — черная, как уголь, девушка в белом переднике и наколке.
— Мэм?
— Мне нужен мистер О'Рейли! Он дома?
Служанка слегка отступила.
— Да, но не знаю, сможет ли он вас принять…
— Скажите, что это очень-очень важно!
Негритянка озадаченно молчала. Потом сказала:
— Войдите, мэм. Как ваше имя?
— Тина Хиггинс.
Тина поднялась по широкой лестнице наверх. В какой-то момент от мысли, что она сейчас увидит Конрада, сладко и тоскливо заныло сердце. Повернувшись к зеркалу, женщина поправила прическу. Пять лет прошло с тех пор, как они говорили последний раз, и десять — с тех пор, как познакомились. Наверное, она силыго изменилась? Внезапно в глубине комнат послышался приглушенный женский смех. Кровь отлила от лица Тины, щеки и губы ее побелели. Конечно, он мог жениться — почему она об этом не подумала?
Послышались знакомые шаги, и появился Конрад. Тина, сама себя не помня, смотрела на него во все глаза. Ему исполнилось тридцать лет, и на вид он был все такой же — гордый, немного высокомерный и чуть-чуть печальный. Волосы слегка растрепались, и ворот рубашки был расстегнут. Тина вспомнила о женском смехе. Впрочем, что ей до этого! Что ей до личной жизни Конрада, до его женщин! Она явилась по делу.
Он выглядел растерянным и в то же время был явно обрадован.
— Тина?! Очень рад тебя видеть! Сколько же лет прошло? Проходи в гостиную.
— Нет, — сказала она, напряженно глядя на него. — Конрад! — Она хотела как-то подготовить его, но не выдержала и выпалила:— Твоя дочь жива!
Его глаза изумленно расширились.
— Что?! Мелисса?! Не может быть!
— Может!
— Откуда ты знаешь?!
— Я видела ее в приюте Святой Маргариты, здесь, в Сиднее. Это точно она! Ей там очень-очень плохо, Конрад! Возьми ее к себе!
В глазах Тины блеснули слезы, и Конрад бережно обнял женщину за плечи.
— Господи! Конечно! Мы сейчас же поедем за ней! Подожди минуту.
Он вышел и быстро вернулся уже в плаще.
— Поехали!
По дороге Тина рассказала то, что удалось узнать.
— Мелисса, — прошептал Конрад, — даже не верится… Если б я знал! Бедная девочка!
Ошеломленный новостью, сперва он расспрашивал только о дочери. Потом, немного успокоившись, поинтересовался:
— А что ты там делала?
Тина вздохнула.
— Хотела взять ребенка на воспитание. Конрад удивленно взглянул на нее.
— Ребенка? Зачем?
— Чтобы было о ком заботиться.
Конрад помолчал, обдумывая ее слова. Тина… Она стала намного старше, но выглядела совсем неплохо. По всему видно, она боролась с внешним увяданием, но на душе у нее, наверное, было горько и тяжело.
— Прости, что задаю тебе этот вопрос, — сказал он, — ты живешь одна?
— Да. Уже шесть лет работаю в школе. А ты… женился?
