— Интересно, — протянул хормейстер, в то время как его рука не переставала разминать напряженные мышцы у нее на плечах. — Продолжай. Расскажи мне о легионах. Какие новости поступили на Терру от наших величайших воинов?
— Только отрывочные известия, — призналась Сарашина. — Некоторые легионы ежедневно запрашивают приказы, другие находятся вне зоны нашей досягаемости, а остальные, похоже, предпочитают действовать автономно.
— Скажи, почему решение космодесантников действовать самостоятельно вызывает опасения? — спросил Зи-Менг.
— Зачем ты задаешь вопросы, ответы на которые тебе и так известны?
— Чтобы узнать, известны ли они тебе.
— Хорошо, я отвечу, поскольку ты возвращаешь меня к жизни, — сказала Сарашина. — Если такую мощь, какую представляют собой легионы, однажды выпустить из-под контроля, ее трудно будет снова подчинить Терре.
— Почему?
— Считать космодесантников просто генно-модифицированными убийцами — значит сильно их недооценивать. Ими командуют очень опытные и честолюбивые лидеры. Попробовав действовать по своему усмотрению, они вряд ли захотят снова подчиняться, независимо от того, кто этого потребует.
— Очень хорошо, — кивнул хормейстер.
— Но до этого не дойдет, — продолжала Сарашина. — Хорус Луперкаль будет разбит в системе Исстваан. Даже ему не удастся устоять против семи легионов.
— Надеюсь, ты права, Аник, — сказал Зи-Менг. — Семь легионов это невероятная мощь. Сколько потребуется времени, чтобы флотилия лорда Дорна достигла Исстваана-пять?
— Уже скоро, — ответила Сарашина.
Превратности путешествия в варпе не позволяли делать более точные прогнозы.
— Тебя что-то тревожит в предстоящей битве? Я не имею в виду обычное беспокойство.
— Примарх Восьмого легиона, — призналась Сарашина.
— От Астартес Гвардии Ворона я слышал, что он воссоединился со своими воинами.
— Верно, но лорд Дорн настаивал, чтобы приказы о формировании сводной флотилии на Исстваан направлялись не Конраду Курцу, а только ротам Повелителей Ночи, которые дислоцированы в Солнечной системе.
— И это вызвало тревогу во Дворце? — как бы про себя заметил Зи-Менг. — То, что примарх воссоединился со своим легионом?
— Не только это, — сказала Сарашина. — Никому не известно, где был Курц после приведения к Согласию мира Черо.
— Это известно лорду Дорну, хотя он в этом и не признается, — ответил Зи-Менг. — Он поручил мне отправить послания лордам Вулкану и Кораксу.
— Что это за послания?
— Я не знаю, — сказал Зи-Менг. — Они составлены неизвестным мне способом, что-то вроде боевого жаргона, известного только сыновьям Императора. Остается только надеяться, что оно попадет к ним вовремя. Но хватит говорить о том, чего мы не в состоянии изменить. Расскажи мне о Просперо. Как ты думаешь, почему уже несколько месяцев с ним нет связи?
— Вероятно, Магнус все еще переживает последствия Никейского собора, — предположила Сарашина.
— Может быть, и так, — согласился Зи-Менг. — Я видел его в тот момент, когда Император огласил приговор, и никогда этого не забуду. Его обуяла невообразимая ярость, но еще сильнее была боль предательства, которую я услышал в его сердце.
— Я могу задействовать еще один хор для связи с Просперо, — предложила Сарашина.
Зи-Менг покачал головой.
— Не надо. Я уверен, Магнус вскоре сам восстановит контакт. Как бы ни был он уязвлен приговором, его любовь к отцу слишком сильна, чтобы долго оставаться в отчуждении. Ну, вот я и закончил.
Сарашина перевернулась, подвигала плечами, повертела головой и улыбнулась, ощущая, как свободно двигаются ее суставы и мышцы.
— Чем бы ни было то искусство, которому тебя научили люди гор, оно очень эффективное, — сказала она.
Зи-Менг сплел пальцы и повернул руки ладонями наружу.
— Я ведь и тебя этому научил, — с улыбкой напомнил он. — Помнишь?
— Помню. Ложись.
Сарашина поднялась, и хормейстер занял ее место, улегшись лицом вниз.
Она уселась на него верхом и начала массировать татуированную спину. Люди с соколиными головами и змеи, заглотившие свой хвост, стали вытягиваться и извиваться под ее пальцами.
— Расскажи мне о Кае Зулане, — попросил Зи-Менг. — Через шепчущие камни я чувствую его ночные кошмары.
— Их ощущают почти все обитатели башни, — добавила Сарашина.
— Его разум пострадал, Аник. Очень сильно пострадал. Ты уверена, что целесообразно тратить на него силы, чтобы спасти от Пустой горы? Великому Маяку постоянно требуются свежие головы. И теперь сильнее, чем когда-либо.
Руки Сарашины приостановили свою работу.
— Я верю в него. Он был моим лучшим учеником.
— Да, когда-то, — сказал Зи-Менг. — А теперь это просто астропат, который не передает посланий. Или не хочет ни передавать, ни принимать их.
— Я это знаю. Я поручила его заботам лучшего оракула. Думаю, ты одобришь мой выбор.
— Кто это?
— Афина Дийос, — ответила Сарашина. — У нее редкий дар исцеления поврежденного разума.
— Афина Дийос, — задумчиво повторил Зи-Менг и довольно заворчал, когда ладони Сарашины прошлись по его плечам. — Помоги ему Трон.
— Госпожа Сарашина сказала, что ты больше не можешь сформировать послание, — полным язвительного пренебрежения голосом произнесла Афина. — Это ведь основная телепатическая функция, без которой не может работать ни один астропат. Ты уже не совсем астропат, верно?
— Вероятно, — ответил Кай, стараясь не слишком пристально ее разглядывать.
— Что-то не так?
— Нет, все в порядке, просто ты не совсем такая, как я ожидал.
— А чего ты ожидал?
— Не… этого, — пробормотал он, сознавая, насколько смешон его ответ.
Сказать, что зрелище оказалось для Кая неожиданным, значило бы сильно преуменьшить его изумление. После целой ночи нескончаемых кошмаров его вызвали в одну из безымянных тренировочных келий все на том же уровне для новичков. Из всей обстановки там стояло одно кресло, и комната казалась настолько безликой, насколько это возможно.
В келье его уже поджидала Афина Дийос, и Кай мгновенно ощутил резкие грани ее личности.
Ее тело покоилось в парящем в воздухе кресле, созданном специально для ее искривленной спины и с учетом того немногого, что осталось от конечностей. Ноги Афины были ампутированы до середины бедра, левая рука безобразно сморщилась от многочисленных шрамов, а тонкий аугментический манипулятор, заменивший правую руку, нетерпеливо выбивал дробь по отшлифованному стальному подлокотнику. Лишенный волос череп покрывала кожа, напоминающая выветренные камни древних руин. Пустые ввалившиеся глазницы были закрыты искусственно нарощенной кожей, и это была единственная часть лица, не пострадавшая от ужасной катастрофы или другого несчастья, приковавшего женщину к инвалидному креслу.
