Сердитое выражение в глазах криптэстезианца сменилось заинтересованностью.
— О когносцинтах? Почему? Ведь их давно уже нет.
Кай перевел дыхание и оглянулся на Афину. Он понимал, что готов переступить очень опасную грань. Затем сдвинул одеяние с плеча и продемонстрировал желто-фиолетовый синяк, оставленный сильной рукой.
— Мне кажется, я встретил одного из них.
На первый взгляд комната криптэстезианца ничем не отличалась от скромной кельи неофита: холодные каменные и металлические стены, узкая койка и шепчущие камни в медных оправах. Но на этом сходство заканчивалось. Комната Григоры была намного больше любой из келий, и большую часть стен занимали полки. И если полки в кельях начинающих астропатов были почти пустыми, ожидая заполнения онейрокритиками, на что требовались время и опыт, у Григоры они ломились от весьма внушительной коллекции.
Переплетенные в кожу тома, инфостержни и скрученные пергаменты перемежались стопками листов, звездными картами и рукописями. Десятки онейрокритик в беспорядке валялись на полу, а все свободные участки стен были исписаны мелом, и извилистые кривые диаграмм, пересекающиеся плоскости и закорючки показались Каю ужасно знакомыми и в то же время абсолютно непонятными.
Кай слышал об Эвандере Григоре еще до того, как покинул Город Зрения, но встречаться с этим человеком ему не приходилось.
И сейчас ему остро захотелось, чтобы так оставалось и дальше.
— Сдвинь какие-нибудь книги, если хочешь присесть, — предложил Григора, просматривая какие-то записи, разбросанные по широкому столу из поцарапанного темного дерева. — К тебе это не относится, госпожа Дийос, не стоит беспокоиться.
Кай удивился его грубости, но затем решил, что Григора просто констатировал факт. Он переложил стопку пергаментов на кровать, чтобы освободить себе место, а затем, выгнув шею, стал рассматривать записи на стене. Кай заметил, что почерк был тем же самым, что и на пергаментах. На первый взгляд рисунки казались либо астрономическими картами, либо сложнейшей генеалогической схемой, но ни та, ни другая интерпретация при ближайшем рассмотрении не оправдывалась.
— Не пытайся это понять, Кай Зулан, — произнес Григора после того, как смахнул слой пыли с лежащей на столе книги. — Я бьюсь уже второе столетие, но постиг лишь малую часть.
— А что это? — спросила Афина, направляя к нему свою коляску.
Ее манипулятор выбивал на посеребренном подлокотнике непрерывную нервную дробь.
— Прекрати, пожалуйста, стучать, госпожа Дийос, меня это раздражает! — воскликнул Григора. — Я называю это Схемой, а что до ее значения…
Григора выдвинул из-за стола кресло и уселся перед Каем, положив книгу себе на колени. Он поднял глаза к символам и линиям на стене и рассматривал их некоторое время, словно человек, впервые увидевший пейзажи Козарски.
— Я уверен, что это отрывочные видения грядущего апокалипсиса. Видения будущего, пережитого человечеством миллиарды лет назад. Видения, разбившиеся на осколки, которые сотни тысяч лет сохранялись в сознании народов. А я пытаюсь составить из них общую картину.
В его голосе прозвучала убежденность фанатика, и Кай спросил себя, какие именно слухи о криптэстезианцах справедливы по отношению к этому человеку.
— И когда же произойдет апокалипсис? — спросил Кай. — Надеюсь, не очень скоро?
— Он уже начался, — ответил Григора.
Кай едва не расхохотался, но, взглянув на серьезное выражение лица Григоры, удержался.
— Ты шутишь? — спросил он.
— Я никогда не шучу, — сказал Григора, и Кай ему поверил.
— Ты говоришь о Хорусе? — предположила Афина.
— Возможно. Или об одном из его братьев. Вариантов интерпретаций слишком много, и я не могу найти точное определение. Есть еще множество вероятностей, и те, что я смог подобрать… мягко говоря, остаются под вопросом. А теперь скажите мне еще раз, зачем вы прервали мой отдых.
— Когносцинты, — напомнила Афина. — Что ты можешь о них сказать?
Григора откинулся на спинку кресла, вздохнул и покачал головой.
— Последний из когносцинтов был зарезан несколько тысяч лет назад, — сказал он. — Почему вас заинтересовала эта исчезнувшая ветвь?
Кай немного помедлил. Несмотря на то что в облике Григоры не было ничего угрожающего, за его суровой отчужденностью таилась реальная угроза. Такой человек подпишет сотню смертных приговоров с той же легкостью, с какой попросит чашку свежего кофеина. Его холодный и властный взгляд словно предостерегал Кая, чтобы тот не терял бдительности и не ляпнул какой-нибудь глупости.
— Как я уже говорил, я встретил одного из них, — произнес он.
Раздался сухой лающий смех Григоры.
— Это невозможно, — возразил он.
— А как тогда возможно вот это? — спросил Кай, спустив с плеча край одежды и продемонстрировав синяки, явно оставленные человеческими пальцами.
Криптэстезианец отложил книгу и осмотрел кровоподтек. Желтовато-фиолетовые пятна были хорошо видны на бледной коже.
Григора приложил к плечу свою ладонь, и она легко закрыла все пятна. Затем он поднял руку Кая и поднес к плечу. Его кисть оказалась намного меньше.
— Крупный мужчина с большими ладонями, — сказал Григора. — Ты уверен, что это не оставил кто-то из Черных Часовых Головко, когда тащил тебя в келью? Не пытайся меня обмануть, я сразу отличу ложь.
— Я клянусь, что синяков не было, когда я ложился спать, — сказал Кай. — Я увидел их, когда одевался на следующее утро. И не могу объяснить, откуда они взялись.
— Кроме как присутствием особого рода псайкера, чьи силы угасли более тысячи лет назад, — добавил Григора. — Это не согласуется с логикой.
— Как же ты можешь это объяснить? — спросила Афина.
— Я не должен ничего объяснять, — сказал Григора, сплетая на коленях свои тонкие пальцы. — Это вы пришли ко мне. Я мог бы войти в твой разум и поискать следы присутствия чужой психики, но это опасная процедура и весьма неприятная. Ты уверен, что готов подвергнуться болезненному вторжению в сознание?
— Я должен точно знать, был ли это сон или реальность.
— Конечно, ты все это видел во сне, — заявил Григора, словно такое положение все объясняло. — Это сон, Зулан, и ничего больше. Мало того, что ты вернулся со сломленной психикой, неужели ты еще и утратил способность отличать сновидения от фантазии?
— Это был не простой сон, — настаивал Кай.
— То же самое может сказать любой новичок.
— Кай не новичок, — заметила Афина.
— В самом деле? — насмешливо переспросил он, поворачиваясь в ее сторону. — Тем не менее он живет среди новичков и, насколько мне известно, не в состоянии осуществить передачу. Да и принять астропатическое сообщение он тоже не может. Он годится только для Пустой горы. Или я допустил хоть одну ошибку?
