— А мне говорили, что лучше жертвовать фигурами соперника.
— В большинстве случаев я бы с тобой согласился, но настоящая жертва может изменить ход игры, чего нельзя достичь, не обладая предвидением и готовностью пойти на риск.
С этими словами он двинул вперед свою крепость и опрокинул дивинитарха Кая. Фигурка в руке блеснула в солнечном свете, став на мгновение серебристой, а затем снова черной.
— Воинов чаще всего приносят в жертву для достижения цели, — с грустной улыбкой сказал сидящий напротив человек. — Наиболее сильные игроки считают эту жертву очень полезной, и одно из преимуществ такого гамбита в том, что средний противник почти никогда не знает, как защищаться от такого приема.
— А если твой оппонент — не средний? — спросил Кай. — Если твой противник так же умен, как и ты?
Человек покачал головой и скрестил руки на груди.
— Если ты позволишь своей робости управлять игрой, ты никогда не добьешься победы, Кай. Перед тобой только будут появляться новые пугающие призраки. Ты слишком часто отступаешь из страха, о котором твой противник даже не догадывается, и это удерживает тебя от решающего шага. Такова суть регицида.
Кай опустил взгляд на доску, наслаждаясь моментом спокойствия в том мучительном кошмаре, в который превратилась его жизнь. Если это даже кратковременная фантазия, в данный момент она вполне реальна, и Каю совсем не хотелось возвращаться в безумие бодрствования.
— Я должен вернуться назад? — спросил он, передвигая вперед своего храмовника.
— В Город Просителей?
— Да.
— Это зависит от тебя, Кай, — ответил человек и переставил императора. — Я не могу выбрать дорогу за тебя, хотя знаю одну, на которой мне бы хотелось тебя видеть.
— Мне кажется, что предостережение в моей голове предназначено для тебя, — сказал Кай.
— Правильно, — согласился его соперник по игре. — Но ты еще не готов передать его мне.
— Я хочу это сделать, — сказал Кай. — Если ты тот, за кого я тебя принимаю, не мог бы ты вытащить его из моего сознания?
— Если бы я мог, думаешь, я бы этого не сделал?
— Наверно, сделал бы.
— Кай, я многое повидал, но некоторые тайны скрыты даже от меня, — сказал человек, показывая на группу фигурок в накидках, которых — Кай мог в этом поклясться — не было на доске еще минуту назад. — Я видел этот момент много раз и тысячу раз повторял все наши слова, но Вселенная не открывает свои тайны, пока не наступит назначенный час.
— Даже тебе?
— Даже мне, — сдержанно кивнул человек.
Кай глубоко вздохнул и потер руками глаза. Кожа вокруг них оказалась раздраженной и отозвалась болью.
— Хормейстер всегда говорил, что в регициде познается истина, — сказал Кай после того, как они обменялись очередными ходами.
— Он был прав, — сказал его партнер и передвинул своего императора еще на клетку вперед. — Казалось бы, в игре нет места фантазиям, нет определенной техники, нет психического предвидения, но множество вариантов, мастерство и способность предугадать ход противника, если и не приведут к истине, позволят насладиться ее поиском как высоким искусством.
Несмотря на утверждение Кая о недостаточном опыте, игра продолжалась без особого преимущества с обеих сторон, хотя у него сохранилось больше фигур. После начального размена и основного розыгрыша стало ясно, что близится финал. Оба игрока лишились большей части своих армий, но основные фигуры еще остались на доске.
— А теперь мы пойдем вот так, — сказал Кай и перевел свою императрицу на сильную позицию, подразумевавшую ловушку для императора противника. На ранней стадии игры император Кая уверенно пересек поле, тогда как император партнера постоянно оставался в обороне, и лишь теперь ониксовая фигура придвинулась к линии огня.
Фигуры сблизились, и у Кая появилось неприятное ощущение, что его спровоцировали на эту атаку, но он не мог определить, как его соперник собирался этим воспользоваться без крайнего ущерба для себя. Наконец он уверенно передвинул фигуру, не сомневаясь, что ониксовый император заперт между его основными фигурами.
И только когда игрок в черном отважно двинул своего императора вперед, он понял свою ошибку.
— Регицид! — объявил его соперник, и Кай с восхищением и изумлением понял, как ловко им манипулировали, заставляя подсунуть голову под топор палача.
— Невероятно, — вымолвил он. — Ты выиграл с помощью императора. Я думал, что это почти невозможно.
Его партнер пожал плечами.
— На ранней и средней стадии игры император зачастую становится обузой, поскольку его приходится защищать любой ценой, но в эндшпиле он должен стать важным и агрессивным игроком.
— Это было кровопролитное сражение, — сказал Кай. — Ты потерял много сильных фигур, но одолел моего императора.
— Так часто бывает, когда встречаются два равных игрока, — ответил человек в черном одеянии.
— Будем играть еще? — спросил Кай.
Человек наклонился вперед и взял Кая за руку. Пальцы уверенно и сильно сжали запястье, и Кай не сомневался, что он без труда может сломать ему кости.
— Нет, в эту игру можно сыграть только один раз.
— В таком случае, почему доска уже готова к следующей партии? — удивился Кай, заметив, что фигуры без чьего-либо вмешательства выстроились в исходную позицию.
— Потому что мне предстоит игра с другим партнером, с тем, кто изучил все гамбиты, все тонкости и все эндшпили. Я это знаю, поскольку сам его учил.
— Ты сможешь его победить? — спросил Кай и ощутил смутную тревогу, словно на краю оазиса шевельнулась тень.
— Не знаю, — признался человек. — Мне неизвестен исход нашей встречи.
Он перевел взгляд на доску, и на глазах у Кая фигуры снова задвигались, выстроившись в сложную схему, предполагающую реализацию множества вариантов. Он поднял взгляд и впервые отчетливо увидел своего партнера и осознал тяжесть целой цивилизации, давившей на его широкие плечи.
— Я могу чем-то помочь? — спросил Кай.
— Ты можешь вернуться назад, Кай. Ты можешь вернуться в мир бодрствования и принести мне послание, переданное Сарашиной.
— Я боюсь туда возвращаться, — сказал Кай. — Мне кажется, я умру, если вернусь.
— Боюсь, что ты действительно умрешь, — согласился человек в черном одеянии.
Внутри у Кая все сжалось в холодный ком, и страх, охвативший его на борту «Арго», вернулся с новой тошнотворной силой. Небо потемнело, и он услышал, как в подтверждение его страха откуда-то далеко забормотали голоса.
— Ты просишь меня пожертвовать собой ради тебя?
— Нет такой жертвы, которая была бы слишком велика, если речь идет о выживании человечества, — сказал человек.
