Каспар дважды прочел письмо, прежде чем позволил ему выскользнуть из пальцев. Он тяжело опустился в кресло, давая словам проникнуть в сознание, не желая верить, что они могут быть правдой, не желая, нет, не желая понимать, что они означают для него лично, человека, занимающего пост посла Империи.
Едва ли услышав, как гонцы просят позволения удалиться, он неопределенно махнул рукой в сторону двери, но только после того, как вопрос повторили.
Когда гонцы покинули кабинет посла, вошел Павел, вытирая руки льняным полотенцем.
Кислевит показал на письмо и спросил:
— Все плохо?
— Да, — кивнул Каспар.
IV
— Пей все, — велела Софья. — Если не выпьешь, не дождешься ни результата, ни пользы.
— Будь ты проклята, женщина! — прорычал Матиас Герхард. — Это подло! Я знаю, ты пытаешься отравить меня!
Софья Валенчик поднесла стакан к губам купца и сказала:
— Заверяю тебя, герр Герхард, если бы я хотела тебя отравить, ты бы уже был не в состоянии жаловаться на это.
Свет лампы едва пробивался сквозь густое варево, состряпанное Софьей из множества ингредиентов, добытых из ее холщовой сумки. Странновато выглядящее питье пахло травой и скисшим молоком. Герхард, морща нос и делая гримасы, все-таки взял стакан и осушил его одним махом. Проглотив лекарство, он рыгнул, фыркнул, брызжа слюной, и поставил стакан среди груды бумаг, после чего вызывающе скрестил руки на груди.
— Какая вопиющая наглость так обращаться с человеком моего положения! — заявил он.
— Считай, что тебе повезло, герр Герхард, — ответила Софья. — Любого другого просто заперли бы в темнице, соверши они твои преступления. Благодари посла фон Велтена за то, что ты ему еще нужен и он позволил тебе остаться в твоем доме.
— Меня держат весь день в кабинете, под постоянной охраной вооруженных рыцарей и этой старой гадюки! — Торговец ткнул пальцем в сторону Стефана, который сидел за роскошным дубовым столом Герхарда, за стеной, выросшей из стопок счетов и бухгалтерских книг в кожаных переплетах. На кончике его носа балансировало пенсне, гусиное перо металось по длинному пергаменту.
— Если бы ты спросила меня, Софья, — пробурчал Стефан, не поднимая взгляда от груды бумаг Герхарда, — я бы сказал, что надо дать ему сдохнуть от лихорадки. Получил бы по заслугам.
— Не ворчи, старый ты дурень. — Софья запихнула несколько кувшинчиков с травами и припарками обратно в сумку. — Посол просил меня позаботиться о том, чтобы этот тип не умер раньше времени, и я не собираюсь позволить ему это сделать.
— Еще бы! — Перо перечеркнуло пергамент наискосок.
— И что бы это значило? — угрожающе поинтересовалась Софья, поворачиваясь к Стефану.
— Ничего, — беззаботно ответил он. — Ровным счетом ничего.
— Хорошо, и я буду тебе весьма благодарна, если впредь ты придержишь подобные замечания при себе.
— Я же только сказал…
— Лучше молчи,- перебила она, и тут снизу раздался стук в переднюю дверь.
Женщина повернулась к Герхарду и спросила:
— Ты ждешь гостей?
V
К тому времени как Каспар и Павел переоделись в наряды, приличествующие для дворца, уже стемнело. Вместо того чтобы отправиться верхом, как он поступил бы в ином случае, сегодня посол согласился, чтобы его доставили в Зимний Дворец в карете. Четверо охранников посольства под командованием Леопольда Дитца устроились на запятках кареты, еще шестеро рыцарей скакали на лошадях рядом.
Коляска медленно ползла по кишащим людьми улицам города, прокладывая себе путь по проспектам Кислева к дворцовому холму.
Каспар, сгорбившись, сидел в карете, пытаясь точно сформулировать, что именно он скажет царице. Хорошо, конечно, что она согласилась принять его, но вот каков будет результат встречи на этот раз, он даже представить не мог. Посла не оставляло тошнотворное чувство, что каменную стену, на которую он до сих пор натыкался в своих попытках добиться аудиенции у Ледяной Королевы, кто-то разрушил с той стороны.
— Может, все не так уж и плохо, — предположил Павел, занявший место напротив Каспара. — Царица не глупа, она знает, что Александр — пустое место, и он ей все равно совершенно не нравился.
— Когда твой кузен тебе не нравится — это одно, а когда его убьют в чужой стране — совсем другое. На это трудно не обратить внимания, — вздохнул Каспар.
— Возможно, но ведь это был несчастный случай.
— Ты можешь себе представить, чтобы Карл-Франц подставил другую щеку, если бы кто-то из его семьи был «случайно» убит в Кислеве?
— Полагаю, нет. — Павел скрестил руки на груди и выглянул из окошка кареты. — Очень плохо.
— Да,- согласился Каспар.- Очень.
«Оценка Павла как нельзя лучше соответствует ситуации», — горько подумал Каспар. В письме от императора говорилось о «весьма прискорбном и достойном всяческого сожаления несчастном случае», происшедшем в одном из самых неблагополучных районов Альтдорфа несколько недель назад.
Слова «весьма прискорбный» и «достойный сожаления» лишь частично передавали суть происшедшего.
Пасмурной и туманной ночью, в Брауцайте, по Леопольдштрассе к улице Сотни Таверн двигалась карета с кузеном Ледяной Королевы, Александром, которую возле пользующейся дурной славой таверны «Полумесяц» остановил отряд вооруженных бейлифов, действующих от имени одной из крупнейших бирж Альтдорфа.
Закоренелый игрок и известный развратник, Александр задолжал вышеупомянутой организации крупную сумму денег, и судебные приставы, несмотря на его мольбы о снисхождении, швырнули царского кузена в ближайшую долговую тюрьму.
Под утро пробудившихся представителей власти осведомили о событиях прошлой ночи, и они пришли в замешательство от подобного нарушения протокола. Однако замешательство переросло в ужас, когда тюремщики, открыв темницу, обнаружили Александра изнасилованным и убитым сокамерниками.
Каспар едва мог представить ярость Ледяной Королевы от учиненного ее семье бесчестья, и при мысли о том, что придется предстать перед царицей, когда она пребывает в таком состоянии духа, в животе посла все переворачивалось. Он предпочел бы сразиться с войском буйных зеленокожих, чем встретиться с гневом могущественной колдуньи.
Поставив локоть на выступ рамы каретного оконца и подперев подбородок ладонью, посол вглядывался в сумерки, укутавшие площадь Героев, на которую они только что въехали. Тысячи людей, которым повезло попасть в город до того, как ворота закрылись, обосновались здесь, там и тут пылали их костры — на когда-то просторной площади раскинулся потрепанный палаточный городок.
— Молот Сигмара! — тихо выругался Каспар. — Сам дьявол не прокормит столько людей, когда подойдут войска с севера.
