Выходит, его чертов братец, женатый всего-то пару месяцев, уже стал экспертом? В любом случае беседа на холоде под проливным дождем Тору уже порядком надоела.
— Заткнись, Торквил, или окажешься в тюрьме раньше, чем думаешь.
— Значит ли это, что я прощен?
Тор сделал паузу — пусть; еще немного поволнуется. Брат должен быть наказан, и будет наказан, но не сейчас. В данный момент для него есть более серьезное дело. Тревога Тора еще более усилилась после неожиданного появления на Скае Джона Макдугалла. Происходило что- то плохое, и он не хотел рисковать.
— Нет, это лишь значит, что твое наказание откладывается. Сейчас у меня есть для тебя важное задание.
Ощутив серьезность момента, Торквил убрал с лица улыбку и приготовился внимательно слушать.
— Я хочу, чтобы ты и твоя жена отправились на остров Льюиса и позаботились о Малколме и Мердоке, пока я не выясню, кто стоит за недавними нападениями, и не завершу тренировку людей. Если о моей причастности к тайной страже Брюса узнают, я хочу быть уверенным, что мои сыновья в безопасности.
Лицо Торквила потемнело.
— Ты думаешь, им что-то угрожает?
— Я не хочу рисковать.
— Ты кого-то подозреваешь?
Тор засмеялся.
— За последние годы у меня появилось много недругов, не говоря уже о наших заклятых врагах, таких как Макруайри.
— Ублюдки, — сплюнул Торквил.
Он ненавидел Макруайри ничуть не меньше брата. Тору хотелось рассказать, что Лахлан Макруайрй сейчас в его команде, но он должен был хранить личности бойцов в тайне.
— Нельзя забывать и о твоем новом тесте, и о Макдугалле.
— Если все будут считать, что у нас с тобой натянутые отношения…
Фразу закончил Тор:
— …это поможет защитить мальчишек от моих врагов. Хотя я надеюсь, что до этого дело не дойдет. — Он невесело усмехнулся. — Боюсь, это также означает, что у твоей жены сложится обо мне превратное впечатление.
Торквил поморщился.
— Все будет выглядеть так плохо?
— Это будет нетрудно. Ты получишь то, что заслужил. Но учти, ты не должен открывать правду никому, Даже жене. — Торквил начал было спорить, но вождь его оборвал: — Я не желаю рисковать. Кстати, так будет лучше и для твоей Мег.
— Она придет в ярость, узнав, что я ее обманул.
— Пусть лучше злится, но будет в безопасности. Считай это приказом.
Торквил засмеялся, но быстро посерьезнел.
— Прости, брат. Я знаю, что стал причиной неприятностей. Поверь, если бы существовал иной выход, я бы им воспользовался. Даю слово, я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе.
Тор кивнул.
— Да, конечно. Но учти, что ты в долгу не только передо мной, но и перед Макдугаллом, который требует половину приданого твоей жены.
— Да пошел он…
Торквил выругался.
— Не надо недооценивать Хромого Джона. Он, конечно, ублюдок, но весьма ловкий. Мой брак дал ему средство, которое он использует, чтобы поставить меня на колени.
— Что ты будешь делать?
— Надеюсь, до января что-нибудь произойдет и мне не придется становиться на чью-либо сторону.
Брат его понял.
— К дьяволу и Эдуарда Английского, и Роберта Брюса. Что они знают об островах?
— Достаточно, чтобы понять: мы им нужны для победы. Это намного больше, чем они знали раньше.
Дождь пошел сильнее.
— Пойдем, — сказал Тор, — я хочу наконец увидеть девицу, из-за которой столько проблем. Хотя не думаю, что она будет рада познакомиться со мной, когда услышит, что я скажу.
Он оказался прав. Жена Торквила оказалась той еще штучкой и обладала характером — в этом ей следовало отдать должное. Маленькая бунтарка выглядела так, словно намеревалась отрезать ему яйца ложкой, которой воинственно размахивала. Тор пошел на уступку и согласился позволить им убраться с острова только утром, поскольку шторм разгулялся не на шутку. При других обстоятельствах он бы с радостью поприветствовал такую жену для Торквила, как Мег Николсон, и получил удовольствие, глядя, как его могучего братца прибрала к рукам слабая женщина.
Выйдя из зала, Тор решил сделать то, что не мог больше откладывать, — повидаться с женой.
Слова брата задели его больше, чем он был готов признать. Неужели Кристина действительно любит его? На мгновение поддавшись эгоизму, он даже ощутил удовлетворение. В глубине души он хотел ее любви и ее преданности. Он хотел, чтобы она принадлежала ему безраздельно.
Но он также знал, что не сможет дать взамен то, что необходимо ей, а значит, причинит ей боль. Он не был похож на брата.
Обязанности. Клан. Война. Вот что было на первом месте. Но бессмысленно отрицать то, что Торквил заметил сразу: Кристина действительно задела его за живое, стала ближе, чем любая другая женщина. Он хотел сделать ее счастливой.
Направляясь к ее комнате, Тор заметил, что из-под двери солара виден свет, и нахмурился, недоумевая, кто может находиться в его личных покоях так поздно. Брат Джон? Он всегда слонялся где-то неподалеку. Тору категорически не нравился монах, хотя он и понимал, что разумных оснований для этого нет. Когда Руайри заметил ошибку в подсчетах, Тор велел ему следить за парнем, втайне рассчитывая найти основания для того, чтобы от него избавиться. Но сенешаль больше ничего не обнаружил, и Тор, больше внимания обращавший на перевод корреспонденции, тоже. И все же юный святоша проводил слишком много времени с его женой.
Он открыл дверь и замер на пороге. За столом сидел не брат Джон, а Кристина.
Она вздрогнула и вскочила на ноги. Листы пергамента, должно быть, лежавшие у нее на коленях, разлетелись по полу.
— Ты вернулся!
Искренний восторг в ее голосе обострил испытываемое Тором чувство вины. Вины, которую у него не было никаких причин чувствовать. Он выполнял свой долг. Занимался своими обязанностями. Он не мог сидеть рядом с ней все время. Хотя, по правде говоря, скучал. Каждый миг, когда ее не видел. Но она делала его мягким… иными словами, слабым, а он не мог себе этого позволить.
Тор осмотрел стол, заметил чернильницу и поспешно брошенное перо, открытые учетные книги, стопки бумаг, кляксы на руках и даже на щеке.
— Что ты здесь делаешь?
Все выглядело так, будто она… но этого не могло быть.
Кристина прикусила губу, заправила волосы за маленькие розовые ушки и виновато пробормотала:
— Я хотела тебя удивить.
Это ей определенно удалось. Тор посмотрел на нее пристальнее.
— Ты умеешь читать и писать?
Она кивнула, сделала шаг к нему и поспешно заговорила; при этом ее прелестное лицо горело от возбуждения.
