— Фрэнсис! Иди сюда!
Я подняла руку, и, заметив меня, он направился в мою сторону. Это дало мне возможность рассмотреть его размашистый шаг и оценить происшедшие с ним изменения. Все, что я увидела, — это знакомая походка и приятное лицо, при виде меня расплывшееся в радостной улыбке. Но присмотревшись повнимательнее, я решила, что Фрэнсис выглядит старше. Передо мной был настоящий лорд Ловелл, а не шаловливый мальчишка, с которым мы вместе росли и бедокурили. Из его глаз исчезли озорные искорки. Более того, я решила, что в нем появилась какая-то жесткость и суровость, как будто ему пришлось стать свидетелем тяжелых сцен и принимать нелегкие решения…
У меня перехватило дыхание. Я замерла, прижав пятки к истертому камню, и подумала о высоком положении Фрэнсиса, о его прошлых и нынешних привязанностях. Я вдруг ощутила сильный удар в самое сердце, сказав себе, что былой дружбе между Фрэнсисом и моей семьей, вполне возможно, пришел конец. Это было написано на его лице. Я увидела, как напряжены его плечи, как резко он обернулся к своей свите, отдавая приказ готовиться к отъезду. Фрэнсису было не по себе, и мне казалось, я совершенно точно знаю причину его неловкости. Я так хотела увидеться и поговорить с ним, но меня ожидал жестокий урок, который мне суждено было помнить до конца своих дней.
— Я с дурными вестями, — было первым, что произнес Фрэнсис, усевшись на камень рядом со мной. Он знал, что меня интересует обстановка в стране, поэтому заговорил напрямик. — На севере поднялось новое восстание. На этот раз в поддержку старого короля Генриха.
— Генриха? — Я почти забыла о существовании этого заточенного в Тауэр старца. — Разве граф не может усмирить бунтовщиков?
— Это нелегко. Короля Эдуарда уже несколько недель никто не видел, и это породило слухи о его смерти. Очень многие предпочли бы вернуться к старым порядкам, а не… — Он осекся.
— А не признать право графа Уорика на власть? — вздохнула я.
— Вроде того. — Губы Фрэнсиса вытянулись в тонкую линию. С трудом разжав их, он произнес: — Графу все труднее привлекать людей на свою сторону. Больше я тебе ничего сказать не могу. Не имею права. Для всех настало время сделать выбор…
Вот оно. Неужели я не ошиблась в своих подозрениях? Посмею ли я задать ему вопрос прямо? Я решила вначале пойти обходным путем.
— Ты видел в Лондоне Ричарда? Какой выбор сделал он?
На лице Фрэнсиса появились глубокие складки, не оставлявшие сомнений в его ответе.
— Он верен Эдуарду и сохранит эту верность несмотря ни на что. На предательство он не способен.
Предательство!
— Он не желает объединиться с Кларенсом? С моим отцом? Ради блага королевства. Ведь такой шаг мог бы привести к восстановлению мира.
— Он этого ни за что не сделает.
— А кому верен ты, Фрэнсис?
Что толку ходить вокруг да около? У меня не оставалось другого выхода, и я решила действовать напрямик, рискуя задеть чувства своего старого друга.
— Граф мой опекун, и я обязан быть на его стороне, — отчеканил он. Эти слова прозвучали заученно, и души в них не было. Я буквально почувствовала, как ощетинился мой собеседник. — На что вы намекаете, леди?
— Я не сомневаюсь в твоей порядочности, Фрэнсис, — мягко ответила я. — Прости меня… Но, Фрэнсис! Только честно! Да, ты человек графа, но разве тебя не посещали мысли о том, чтобы перейти на сторону Ричарда?
На его помрачневшем лице промелькнула едва заметная улыбка.
— Ты как всегда прямолинейна! Я пытаюсь идти на компромиссы, не нарушая своих обязательств. — Он глубоко вздохнул. — Вся моя жизнь — сплошной компромисс!
— Это очень тяжело. Как тебе это удается?
Смогла бы я пойти на компромисс, если бы это вдруг от меня потребовалось? Позволила бы я голосу сердца заглушить голос долга? Я не знала. Подобный выбор казался мне невозможным.
— Тяжело! Ха! Я сам себя за это ненавижу! Анна… я очень надеюсь, что тебе никогда не придется оказаться на моем месте.
Я понимала, что ему очень нелегко. Долгая и крепкая дружба с Ричардом звала Фрэнсиса под его знамена. С другой стороны, его удерживали родственные узы, связывавшие Фрэнсиса с воспитавшей его семьей.
— Как бы я ни относился к политике графа, он мой опекун, и я обязан его поддержать. И еще я очень люблю графиню. — Он застонал. — Но сердце велит мне стать на сторону Ричарда.
Фрэнсис потер руками лицо, как будто пытаясь таким образом разрешить душевный конфликт. Но все, что ему удалось, это измазать пылью щеки.
Я впервые в жизни поняла, что значит разрываться между противоречивыми порывами души, когда семейный долг вступает в борьбу с иными обязательствами. Как сделать выбор? Как решить? Моя душа тоже рвалась на части, но у меня выбора не было. Я носила фамилию Невилль, не говоря уже о том, что юный возраст все равно не позволил бы мне пойти против воли семьи. Все, что мне оставалось, это оплакивать утрату. Но Фрэнсис имел право на выбор, и этот выбор в любом случае был мучительным. Неудивительно, что он так напряжен и измучен.
— Как Ричард? — спросила я.
— Нормально. — Фрэнсис моргнул, как будто своим вопросом я вернула его к действительности. — Надо же, а я-то считал, что тебе нет до него дела! — На мгновение передо мной, несказанно меня обрадовав, появился прежний насмешливый мальчишка. Краем рукава я отерла пыльную полосу с его щеки. — Когда Ричард покидал Миддлхэм, ты была холодна, как зимний пруд! Чуть нас всех не заморозила. И не пытайся отпираться!
Я смущенно на него покосилась.
— Видишь ли… Я думала… Я думала, он ко мне равнодушен…
— Вот дурочка! Если проблема заключалась в поцелуях с судомойками…
— Так он знал!
— Догадался. Но тот поцелуй ровным счетом ничего не значил.
— Это не был один-единственный поцелуй! Я видела!
Я уже не знала, что мне делать. Продолжать злиться на Ричарда? Или вздохнуть с облегчением, поверив Фрэнсису, отмахнувшемуся от злосчастного эпизода как от полной ерунды?
— А разве мог он поцеловать тебя? Где-нибудь за углом конюшни? Леди Анну Невилль, дочь Уориков? Это было бы недопустимо.
— Мод очень хорошенькая, — упорствовала я.
— Верно, — ухмыльнулся Фрэнсис, вновь став самим собой. — Я и сам ее целовал. И что с того?
— Я написала Ричарду письмо, — неохотно призналась я, пытаясь выудить из Фрэнсиса еще что-нибудь.
— Я знаю. Ричард мне сказал. Он получил твое письмо.
— Да? — Я попыталась сделать из этого какой-нибудь вывод, но не смогла. — Он мне не ответил.
Фрэнсис пожал плечами.
— Об этом я ничего не знаю. Но Ричард попросил меня, в случае, если я тебя увижу, передать тебе следующее. Итак, — он взял мои ладони в свои и повторил тщательно заученные слова: — Благодарю тебя за молитвы. Я жив и здоров. Мне ничто не угрожает. Надеюсь, мы когда-нибудь увидимся в Лондоне. В последнее время я не целуюсь со служанками. И мне не за что тебя прощать. Вот!
