— На этот вопрос отвечу я.
Я вздрогнула от неожиданности. Думаю, Эдуард тоже был удивлен. Это заговорил Кларенс. Он выпрямился и наклонился вперед, опершись локтями на стол. В его глазах мне почудилось необъяснимое волнение.
— Можно мне внести предложение, брат? Почему бы не передать Анну под мою опеку? Я с удовольствием приму ее к себе, а ее сестра сумеет о ней позаботиться. Герцогиня живет в Уорике. Я не сомневаюсь, что Анна с радостью вернется в свой старый дом. Во всяком случае, она могла бы пожить с нами, пока ты не примешь окончательное решение относительно того, что с ней делать дальше. Я знаю, что Изабелла очень по ней скучала и будет рада ее возвращению.
Я почувствовала, что мой мозг приступил к работе по препарированию его гладких и невинных, как свежевзбитые сливки, речей. Тем не менее мне они скорее напоминали темный бездонный омут, в котором под гладкой поверхностью неосторожного путника подстерегают неведомые опасности. Все это звучало довольно убедительно, если не считать того, что я сомневалась во внезапном радушии Изабеллы. Наше прощание было отнюдь не теплым. Да и уверения Кларенса в братской любви звучали несколько фальшиво. Окончательное решение относительно того, что с ней делать дальше. Разумеется, речь идет о моем браке. Раз уж мне оставляют жизнь, то в качестве богатой наследницы я не могла долго оставаться не замужем. Эдуард обязательно подыщет мне кого-нибудь, чью преданность необходимо будет закрепить при помощи брака с богатой наследницей состояния Невиллей. Меня и в этот раз никто даже спрашивать не будет. Я вдруг почувствовала, что очень устала. Мне показалось, что меня внезапно покинули силы. Внутри остались лишь пустота и безразличие. Меня больше не интересовало мое будущее. Пусть делают все, что хотят, думала я.
Эдуард просиял.
— Родственные узы. Вот и хорошо. — Он на мгновение задумался, а затем склонился надо мной, подавая мне руку и помогая подняться на ноги. — Решено, принцесса. Вы будете жить в Уорике под присмотром сестры. Ваша свобода ни в чем не будет ограничена. За вашу безопасность будет отвечать герцогиня. Так что ваша жизнь будет вполне сносной, сестрица.
Сносной? Я не желала попадать в полную зависимость от Кларенса и Изабеллы, но на большее я не смела и надеяться.
— Благодарю вас, ваше величество. Вы очень великодушны.
Мой голос звучал бесцветно и безрадостно. Было ясно, что аудиенция окончена. Я присела в безупречном, сугубо формальном реверансе и хотела уже покинуть комнату. Но тут дверь распахнулась…
Только не сейчас! Только не это!
Я слишком устала, и физически и эмоционально. У меня больше ни на что не было сил.
Он нес перед собой огромную охапку свитков, снабженных королевскими печатями, и заметил меня не сразу. И вот он уже стоит передо мной, хотя я предпочла бы избежать этой встречи до тех пор, пока не приведу себя и свои мысли в порядок. Ричард, герцог Глостер, коннетабль Англии.
Увидев меня, он застыл на месте.
Импозантный мужчина.
Почему-то в памяти всплыли именно эти слова Беатрисы. Я заметила происшедшие в нем перемены еще издалека, выглядывая из-за каменной решетки в аббатстве Тьюксбери. Теперь я лицом к лицу оказалась с повзрослевшим и возмужавшим Ричардом. И радости от этого я не испытала. Он пристально и вопросительно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на короля и Кларенса, после чего снова покосился в мою сторону. Судя по всему, мой жалкий вид его разочаровал. Ричард слегка поклонился мне и равнодушно произнес:
— Надеюсь, ваше путешествие было приятным, миледи.
Его слова и его лицо свидетельствовали о полном спокойствии. Хотя, возможно, Ричард просто довел до совершенства умение притворяться. Мои щеки вспыхнули ярким румянцем.
— Благодарю вас за заботу, милорд.
Я тоже умела притворяться. Если он предлагает сыграть в ледяное равнодушие, как будто мы едва знакомы, я буду вести себя соответствующим образом.
Все происходящее казалось мне очень странным. Ричард едва взглянул на меня и даже не попытался улыбнуться. Вместо того, чтобы обрадоваться моему появлению, он изумленно напрягся, как будто получив булавой по голове. Я считала, что, несмотря на двенадцатимесячную разлуку, вправе ожидать от него хоть какой-то теплоты. Но он обдал меня холодом и отверг. Это причинило мне такую боль, рядом с которой померкли все испытания, которые мне пришлось пережить с момента вторжения Ланкастеров в Англию.
И пусть Глостер не желал на меня смотреть, я не сводила с него глаз.
Передо мной определенно был Глостер, а не Ричард. Его яркая, темно-синяя, усиленная металлическими пластинами кольчуга была сшита из бархата, а на воротничке сверкали кроваво-красные рубины, придававшие его одеянию пышный и даже щегольской вид. Ричард, которого я знала, никогда не обращал внимания на свою внешность. Этого человека я не узнавала. Он держался уверенно, и тем не менее в нем чувствовалась какая-то уязвимость. Впрочем, несмотря на его юный возраст, вряд ли кто-либо осмелился поставить под сомнение его права на пост коннетабля. Одним словом, герцог Глостер умел и любил повелевать. Внешне он почти не изменился, хотя кое-какие перемены я все же подметила. Копна спутанных темных волос, строгое худое лицо… Все это было присуще скорее богослову, а не воину. Тем не менее он был наделен и отвагой, и доблестью. В битве при Тьюксбери Ричард также продемонстрировал ум и хладнокровие, за что заслужил благодарность и восхищение своих солдат.
Но его руки обагрены кровью.
Я перевела взгляд на его сильные руки с длинными изящными пальцами. Сейчас они сжимали свитки. Но я знала, как ловко они умеют орудовать ножом.
Наверное, он тоже смотрит на меня другими глазами. Что он видит?
Мне очень хотелось это узнать.
Я видела властного и сильного мужчину. Его гордо вскинутая голова свидетельствовала о присущей ему надменности. Но что он видел во мне? Ответ был настолько очевиден, что у меня чуть не оборвалось сердце. Я сомневалась, что за время разлуки стала соблазнительнее и привлекательнее. А присущее мне, как и всем женщинам, тщеславие заставило меня содрогнуться при мысли о том, как я выгляжу, несмотря на предпринятые попытки привести себя в порядок. Последние три недели я провела в постоянных переездах, не слезая с седла. Мы переправлялись через реки и месили грязь на весенних дорогах. Все это привело мои платья в полную негодность. Таким образом, перед Ричардом стояла усталая молодая женщина в некогда элегантном, а нынче изуродованном, покрытом пятнами одеянии. Он видел перед собой измученную жизнью вдову, чьи нервы, как и одежда, оставляли желать лучшего. Я его не винила. Меня и саму приводила в отчаяние мысль о том, во что я превратилась.
— Воссоединение семьи? — Ричард стоял в центре нашего треугольника, непостижимым образом доминируя в нем. Свитки он уже оставил на столе.
— Что-то вроде того, — отозвался Эдуард, одобрительно покосившись на меня. — Мы тут обсуждали, что нам делать с леди Анной.
