Как только ее поредевший, но по-прежнему сплоченный отряд оказался за баррикадами, Фрейя с немым восхищением посмотрела на неистовствующую боевую машину, наблюдая, как, окутанный огнем, дредноут ступает навстречу опасности.
Фрейя продолжала наблюдать за их безрассудным героизмом. Впервые она ощутила гордость. Гордость за свое наследие, за то, что такие боги войны были ее соотечественниками. Гордость за то, что Небесные Воины стояли рядом с ней, дабы сберечь все то, что они вместе построили на Фенрисе.
Я не боюсь вас.
Фрейя заменила магазин в винтовке и приготовилась вновь открыть огонь. Это была ее роль, ее роль в славной обороне Этта.
Теперь наконец я понимаю, что так долго втолковывал мне отец.
Она оглянулась, проверяя, с ней ли ее отряд, вставила скъолдтар в бойницу баррикады. Прижав подбородок к прицелу, она довольно наблюдала, как входил в зону огня строй наступавшей пехоты с Просперо.
Папа, прости меня.
От отдачи приклад врезался в бронежилет, вдавливая его в посиневшую кожу. Дождь прикрывающего огня просвистел мимо Альдра, окружив его покровом разрывающихся снарядов, усиливших его и так ужасавший потенциал в атаке.
Ты был прав.
Когда Клинок Вирма заговорил о прошлом, изменились и ритм, и тембр его голоса. Жрец стал походить на скальда. Но все рассказчики саг Этта были смертными, а гигантское тело волчьего жреца придало речи такой резонанс, которым не обладал ни один из них.
— Ты знаешь о Всеотце, Повелителе Человечества. Невежественные поклоняются ему как богу, а мы чтим как самого могущественного из всех нас и защитника вюрда. В наши темные дни он пребывает на Терре, наблюдая за безбрежностью Империума со своего Золотого Трона и сражаясь с безмерными силами, что стремятся погасить свет и надежду в галактике. В прошлом все было иначе. Он ходил среди нас, даруя своим слугам частицы силы, отправляясь с примархами на войну и избавляя звезды от поразившего их ужаса.
Это Всеотец создал Лемана Русса, прародителя Влка Фенрика, и сформировал легион, служивший под его началом. У каждого легиона было свое предназначение. Некоторые были благословлены способностью создавать, другие — искусством управлять, иные качествами хитрости. Нам достался иной дар. Мы были созданы уничтожать. Вся наша жизнь — это разрушение. Такова была воля Всеотца. Он создал нас не строить империи, но уничтожать их. Мы были обучены выполнять задачи, не подвластные ни одному другому легиону: сражаться с такой яростью, что никто из наших братьев-воинов не решится на предательство, зная, что мы, Стая, сделаем с ними за измену.
Эту силу использовали не раз. Самым известным, как ты знаешь, был эпизод с врагом, который сейчас стучится в наши двери. Но при всем нашем рвении мы потерпели неудачу именно в защите. Пришло предательство, грянув как гром среди ясного неба, и галактику охватило пламя. Наихудшее зло было остановлено, но мы утратили многое из великого и доброго. Сейчас Империум беззащитен, а мечты его основателей увяли. Мы знаем это, мы, хранители саг о минувшем. Хоть многие, полагаясь на сомнительную передачу написанного слова и записанную вокс-модель, забыли те дни, мы, живущие сказаниями скальдов, помним все. Мы знаем, кем были. Знаем, кем должны были стать.
И вот настала заря новой эпохи. Ее называют эпохой Империума. Потребности человечества изменились. Вместо двадцати легионов существуют многие сотни орденов. Ими руководят не примархи. Адептус Астартес сражаются по образу своих генетических отцов, воплощая возможности, спланированные для другого будущего. Такова ситуация сейчас, но это мечта не Всеотца, а одного из его сыновей. Ордена более не маршируют рядами в десять тысяч воинов или больше. Они создали преемников, потомство, управляемое тем же самым геносеменем, так что наследие их примарха сохраняется. Больше преемников — более славное наследие. Сыны Жиллимана стали прародителями сотен, как и сыны Дорна, вот поэтому Империум создан по их образу и подобию.
Клинок Вирма замолчал. В его словах звучало неприкрытое отвращение.
— Вот что стало важным. Не доблесть. Не опасность. Стабильность. Надежность. Верность. Без этих качеств не обходится ни один из орденов, дабы оказывать влияние. Наши братья стремятся создать преемников и гарантировать, чтобы подобные им воины процветали, и не допустить создания иных, из другого металла. Считаешь ли ты, Морек Карекборн, что Влка Фенрика должны следовать этой тропой? Должны ли мы разделиться на ордена, как это сделали Ультрамарины, Ангелы или Кулаки?
— Нет, — уверенно отозвался Морек. — Мы другие.
Клинок Вирма покачал головой:
— Не настолько другие. У нас был преемник — Волчьи Братья, ведомые Беором Арьяком Гриммэссоном. Они должны были стать столь же многочисленными и могучими, как и мы. Им был дарован мир — Кэриол, планета изо льда и пламени, как и Фенрис. У них была половина нашего флота, половина арсенала, половина жрецов. Они должны были стать первыми из многих, целой линией наследственных орденов Фенриса — Сынов Русса, способных создать звездную империю размером с Ультрамар. Такова была мечта: стать достаточно могущественными, чтобы полностью окружить Око Ужаса, не позволить предателям когда-либо вновь покинуть его. Мы надеялись осуществить свою судьбу и найти новое предназначение в эпоху Империума.
Морек во все глаза смотрел на череп-маску рунного жреца. Слишком быстро пришли видения, которые его просили осмыслить. В разуме пронеслась картина галактики, в корне отличной от той, что он знал. Хотя ривенмастер много раз покидал планету и видел много чудес, эта версия реальности была самой необычной из всех.
— Что с ними случилось? С Волчьими Братьями?
— Их не стало.
— Уничтожены?
— Не все. Некоторые, возможно, еще живы, хотя их вюрд неизвестен. Они были расформированы, рассеяны по всем сторонам света.
— Но почему?
Клинок Вирма сделал глубокий, резкий вдох.
— По той же самой причине, по которой у Стаи не может быть других преемников. Волк внутри. Мы слишком опасны, чтобы нас копировать. Наследие, делающее нас могучими, также дарует нестабильность. Братья, размещенные слишком далеко от Фенриса, быстро опустились до состояния зверей. Тем же закончится любая попытка вырастить новой плод из геносемени Русса.
Клинок Вирма опустил голову. Но затем его глаза вспыхнули в темноте, отразив проблеск света от огня.
— До настоящего времени.
Красная Шкура стоял на коленях, стреляя от пояса и следя за тем, как щелкал счетчик боеприпасов болтера. Его прицел был точен и ни один выстрел не пропадал даром. Болты врезались в ряды десантников-рубрикатов, поражая одних и взрываясь на броне других.
Затем они двинулись снова, беспощадной волной пустых душ, чтобы прорвать оборону у лестницы Клыктана. Врагов становилось все больше, некоторых защищали мерцавшие кинетические щиты колдунов, но большинство полагались на защиту сапфировых доспехов.
