Забавно… только там ей еще больно. Наверное, она ранена.
Наверное…
Она услышала рядом шум. Шорох песка? Приглушенные шаги, словно ноги не обуты в ботинки, я обмотаны тряпками? Какое-то бормотание? Да, верно, они всегда так бормочут.
Мысли вновь утекли к роботу-секретарю. Бедняжка… надо было сделать покрытие и для манипуляторов, нет, не покрытие, как же оно называется? Она забыла.
Движения ее рук не были такими умелыми или ловкими, как у сына, но все-таки удалось приладить…
Она услышала пронзительный короткий свист. Нет, не так. Она знала, что это был пронзительный и короткий свист.
А затем ей на плечи обрушился жалящий злой удар.
Но чтобы в полной мере его ощутить, сил не осталось.
Глава 10
Анакин Скайвокер и Джар — Джар Бинкс стояли дозором в спальне сенатора. Из разбитого окна открывался точно такой же вид, как из всех остальных окон верхних этажей мегаполиса: небо, перечеркнутое линиями транспортных артерий.
Падме и ее служанка (кажется, опять Дорме) метались по спальне, вытаскивая из гардеробов одежду и укладывая ее в дорожные сумки. И, судя по нервным движениям обеих, оба добровольных стража хорошо поступили, что держались на предельном удалении от разгневанного и расстроенного сенатора. Канцлер выполнил просьбу Ордена, и теперь Амидала возвращалась домой. Но это не значило, что она была счастлива.
Испустив душераздирающий вздох, Амидала выпрямилась, упершись руками в ноющую от трудов спину. После еще одного вздоха она взяла курс на замершую возле окна парочку.
— Я беру отпуск, — сообщила Амидала гунгану; голос у нее был сердитый и сумрачный, словно она вознамерилась вколотить в лопоухую голову Бинкса хоть немного рассудка. — Ты займешь мое место в Сенате. Представитель Бинкс, я знаю, что могу на тебя положиться.
Она никак не могла отвыкнуть от королевской привычки называть всех на «ты».
— Наша почтена, — с готовностью хлопнул ушами Джар — Джар, изображая готовность.
Амидала еще раз вздохнула. Анакин украдкой хихикнул. Можно облачить гунгана в королевский наряд, но природу его не изменишь.
— Что?
Голос сенатора был суров. Джар — Джар смутился, откашлялся и постарался не пританцовывать.
— Моя почтена забирай такая ноша. Моя принимай с много-много покорностью и да…
— Джар — Джар, я тебя не задерживаю, — оборвала признания Амидала. — У тебя много дел.
— Да… наверное… ну да!
Глубокий поклон, как заподозрил Анакин, должен был скрыть тот факт, что гунган зарумянился, как дареллианский огненный краб. В сочетании с общим зеленовато-коричневым колером физиономии, любопытное должно быть зрелище. Но насладиться им Скайвокеру не было суждено, потому что Бинкс поспешно ретировался, одарив всех на прощание ослепительнейшей улыбкой.
Анакин смотрел ему вслед и с грустью ощущал, как улетучиваются из его бедовой головы последние мысли о хладнокровии и разумности. Падаван с ужасом понял, что сейчас поведет себя нелучше гунгана. Но Падме заговорила с ним таким тоном, что всем стало ясно — сенатор не в радужном расположении духа.
— Я не люблю прятаться!
— Не бойся. Совет разрешил расследование. Оби-Ван быстро выяснит, кто нанял охотницу. С самого начала нужно было этим заняться. По мне, лучше не ждать исполнения угроз, а бить первым.
Скайвокер собирался добавить, что предлагал это с самого начала, просто никто не послушал. Очень уж хотелось, чтобы Падме знала: он был прав, а Совет слишком долго мялся и сомневался, прежде чем пришел к тому же решению. Но, похоже, Падме была не в настроении слушать когото, кроме себя.
— А пока твой учитель проводит расследование, мне придется прятаться!
— Это самое благоразумное.
Амидала раздраженно взмахнула рукой.
— Я не для того столько лет трудилась, чтобы прохлаждаться, когда будут принимать важное решение!
— Иногда приходится прятать гордость и делать то, что он нас требуют, — не слишком убежденно отозвался Анакин.
В ответ раздался громовой рык, не вязавшийся с образом ангела:
— Гордость?! Ани, ты мал и не нюхал политики! Так что прибереги свое мнение до лучших времен…
— Прошу прошения, госпожа сенатор, я лишь пытался…
— Ани! Хватит!!!
— Пожалуйста, — холодно отчеканил Скайвокер, — не называй меня так.
— Как? — оторопела Амидала.
— Ани. Пожалуйста, — с нажимом повторил падаван, — не называй меня так.
— Я всегда так к тебе обращалась. В конце концов, это же твое имя.
— Мое имя — Анакин, — строго и жестко сказал Скайвокер. — Когда ты произносишь «Ани», я чувствую себя ребенком. Я — не ребенок.
Она осмотрела его с ног до головы и кивнула, признав правоту. Трудно считать малышом того, кто возвышается над тобой на целую голову. А то и больше.
— Извини меня, Анакин. Отрицать, что ты… что ты вырос, невозможно.
Он не просто вырос. Он превратился в мужчину. Еще совсем юного, но тем не менее. И, что самое неприятное в такой ситуации, сильного и привлекательного. Падме неуверенно улыбнулась.
Гнев сдуло. Анакин раскраснелся. Срочно надо было что-то сделать, чтобы охладить разгоряченную голову! Сила потекла через пальцы, похожая на ощупь на теплые золотистые струйки. Над соседней полкой всплыла в воздух небольшая резная статуэтка.
И все-таки — понадобилось прочистить горло, прежде чем заговорить. Анакин очень боялся, что сорвется голос.
— Оби-Ван никак этого не поймет. Просто горе. Он критикует каждый мой шаг, будто я кутенок какой-то Он даже не стал слушать, что нужно искать не убийцу, а того, кто его нанял…
— Учителя всегда видят больше наших промахов, чем хотелось бы нам, — согласилась Падме. — Единственный способ повзрослеть.
— Пойми меня правильно, — Скайвокер задумчиво разглядывал танцующую в воздухе безделушку; пальцы его едва заметно подрагивали. — Кеноби — хороший наставник, сильный, как магистр Винду, и иногда даже мудрый. Я благодарен судьбе за то, что я его ученик. Только вот… — он нетерпеливо вздернул подбородок, тонкая косичка мотнулась из стороны в сторону. — Да, знаю, я — падаван, но в чем-то… во многом!.. я обгоняю его. Я готов пройти испытание. Я знаю! И он знает. Чувствует. Другие в моем возрасте уже становились рыцарями. Знаю, я поздно начал учиться, но Оби-Ван просто не позволяет мне идти вперед.
Падме с любопытством приподняла брови. Казалось, ее замешательство загустело в воздухе. Но и Анакин был удивлен не меньше. С чего это ему пришло в голову критиковать наставника? Наверное, следует остановиться. Анакин выругался про себя.
— Должно быть, это очень обидно, — участливо произнесла Падме.
