Книга Японский городовой, страница 18. Автор книги Юрий Бурносов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Японский городовой»

Cтраница 18

— Вы японец? — с пониманием спросил Бадмаев, наливая себе и гостю чай, пряно пахнущий травами.

— Нет, — покачал головой Цуда. — Я им был.

… Ульянов-Ленин тем временем опустошил еще одну кружку и продолжал, стуча пальцем по скатерти:

— Пролетариат должен был всеми силами отстоять свою самостоятельную тактику в нашей революции, а именно: вместе с сознательным крестьянством против шаткой и предательской либерально-монархической буржуазии! Вот вы, товарищ Джамбалдорж, как относитесь к крестьянству?

Цуда растерянно посмотрел на окружающих. Видимо, это и требовалось Ленину.

— Вот! Вот типичная реакция пролетария! — воскликнул тот. — И мы должны сделать все, чтобы эта реакция была иной, потому что это не вина пролетариата — это наша вина!

Цуда вздохнул и снова принялся ковыряться в картофельном салате. Крупская не спускала с него глаз.

* * *

Бутылка арманьяка быстро опустела, и поручик Курбанхаджимамедов сказал, что желает немного отдохнуть, а Гумилев, если хочет, может погулять по городу и заодно купить револьвер.

— А как же вы? Без оружия?!

— Мое оружие прибудет завтра, — уклончиво отвечал Курбанхаджимамедов.

Оставив поручика почивать, развеселенный и взбодренный арманьяком Николай спустился по мраморной лестнице и отправился знакомиться с Джибути.

Город казался вымершим: из-за жары с полудня и часов до четырех все двери и окна были закрыты, молчал рынок, только редкие европейцы или подгоняемые некоей срочной нуждой сомалийцы пробегали по душным улицам. Гумилев уже знал об этом обычае от попутчиков, а потому вынул из кармана часы и щелкнул крышкой — без четверти четыре. Вскоре Джибути начнет оживать.

И в самом деле, не успел он свернуть с припортовой улицы, где находился отель, на другую, как неведомо откуда вокруг начали появляться экипажи с арабами в пестрых чалмах, европейцы в белых тропических одеяниях и таких же легких шлемах, с террас кафе остро запахло кофейным дымом. Гумилев не удержался и поднялся на одну из террас, сел за хлипкий столик, и сразу же ему принесли, не спрашивая, чашку кофе. Поэт отпил маленький глоток, наслаждаясь горьким вкусом.

— Мсье, — сказал кто-то, дергая его за рукав.

Это оказался араб-карлик ростом с аршин, с громадной приплюснутой головой, на которой кривилось детское личико с нечеловечески острыми зубами. Карлик молчал, но Гумилев понял, что это всего лишь местный попрошайка, который пришел за своей данью. Покопавшись в кармане, Гумилев нашел несколько мелких французских монет и высыпал их в протянутую с готовностью ладонь, с мимолетным ужасом заметив, что та была трехпалой.

— Гран мерси, мсье, — сказал карлик с неожиданно красивым прононсом, поклонился и направился к следующему столику, неуклюже загребая кривыми ножками, как медвежонок.

Гумилев вернулся к своему кофе, после чего расплатился с хозяином и отправился гулять дальше. Он наслаждался сказочным зрелищем домов, построенных в арабском стиле, с плоскими крышами и зубцами, с круглыми бойницами и дверьми в форме замочных скважин, с террасами, аркадами и прочими затеями — и все в ослепительно белой извести, словно украинские мазанки. На дне глубоких каменных колодцев блестела вода; то там, то сям стояли или двигались с грузами мулы и кроткие горбатые зебу.

Спросив у двух попавшихся навстречу бельгийцев, как пройти к рынку, Гумилев без труда его нашел, как нашел и лавку оружейника. Толстый старик восседал среди великолепия сверкающих клинков, вороненых стволов и богато инкрустированных прикладов, чуть смежив глаза и поглядывая на прохожих сквозь покрытые бородавками веки. Он напоминал жабу, высматривающую комара пожирнее.

При виде Гумилева в его европейском костюме торговец оживился. Он задвигался на своем насесте, откашлялся и спросил по-французски:

— Что угодно господину? Господин приехал охотиться или по иным делам?

— Господин приехал путешествовать, — отвечал Гумилев.

— В таком случае вам нужна винтовка. Мало ли, каких плохих людей можно встретить сегодня на дорогах…

Старый хитрец и в самом деле разбирался в оружии, смог он оценить и практичность покупателя, а также его платежеспособность — а потому не подсовывал ни дорогих охотничьих ружей с золотыми накладками на ложе, ни совершенно никчемных револьверов с хитрыми замками и новомодными способами экстракции.

В результате Гумилев довольно недорого приобрел короткий восьмимиллиметровый карабин Бертье, которым обычно вооружались французские колониальные войска (и с трупа одного из солдат которых, скорее всего, и было снято оружие), а также одиннадцатимиллиметровый британский револьвер «веблей», стреляющий патронами с дымным порохом (о судьбе его бывшего хозяина он также предпочел не задумываться). Купив достаточное количество патронов, он убрал карабин в заботливо предоставленный торговцем полотняный чехол, а тяжелый «веблей» сунул в карман.

Обратно в отель Гумилев отправился другим путем, чтобы посмотреть рынок целиком. Он шел, окутанный запахом пряностей и благовоний, перемешанным со смрадом, исходящим от язв многочисленных нищих и отбросов, которые терзали шелудивые тощие собаки. Сворачивая налево и направо среди лавчонок, прилавков и гомонящих толп, Гумилев понял наконец, что заблудился. Проход в глинобитной стене показался ему наиболее подходящим, и он шагнул туда.

Это оказался тупик. Возможно, когда-то узенькая щель была переулком, но потом его завалили мусором, а довершили дело осыпавшиеся с обрыва над ним глиняные кирпичи от полуразвалившейся стены. И в этом тупике трое оборванцев грабили старика.

Старик в богатой арабской одежде сжимал в руке узкий длинный клинок, но силы явно были неравными — мордастые грабители были моложе, двое вооружены огромными тесаками, а третий толкал свою жертву в грудь стволом старинного игольчатого револьвера «лефоше», покрытого ржавчиной и похожего на перечницу, но явно все еще боеспособного.

Первым желанием Гумилева было повернуться и уйти, благо он находился в чужой стране и не знал местных нравов и обычаев — вдруг старик обманул этих людей и получал в данный момент по заслугам? Но, уже решившись, поэт поймал молящий взгляд старого человека и сделал то, что должен был сделать.

— Стоять, мерзавцы! — громко крикнул по-русски Николай, словно герой авантюрного романа о благородном мушкетере или рыцаре.

«Мерзавцы» все, как один, обернулись. Их замешательство — а грабители явно не ожидали увидеть здесь европейца — помогло Гумилеву, который выхватил из кармана «веблей». Тот не был заряжен, но грабители этого знать не могли.

— Стоять! — повторил Гумилев по-французски. Тот, что был с револьвером, скривил покрытое пятнами проказы лицо, но больше сделать ничего не успел — воспользовавшись моментом, старик ударил его в бок своим длинным кинжалом.

Не успел грабитель издать предсмертный вопль, как старик пронзил второго. Третий бросил свой тесак и бросился бежать, оттолкнув Гумилева так сильно, что тот ударился спиной о стену и на мгновение утратил возможность дышать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация