— Да знаю я!
— Если ты будешь перебивать через каждое слово, я не буду рассказывать.
— Извини. Я вспомнил, кто такая «плодоносящая жена». Это та единственная, дети которой могли претендовать на престол. Большая честь для трансформированного аккалаба.
— Увы, леди Элли не могла оценить эту честь. Она, как я уже сказала тебе, ничего не соображала. Бродила, как сомнамбула, по дворцу… Зато ее брат… За время, пока леди Элли развлекала хортуланскую солдатню, Синт ухитрился вкрасться в доверие к императору Хорту. Да еще в какое доверие! Их водой было не разлить!
— И они… это?.. — император красноречиво шевелит пальцами.
Кателла решает поиздеваться.
— Что «это»? — с невинным видом переспрашивает она.
— Ну, это самое… — щеки у императора полыхают.
«Батюшки, мальчик, а не пора ли тебе уже завести плодоносящую жену, императрицу или на худой конец пару-тройку наложниц? Сдается мне, как-то у тебя с этим делом не очень…» — соображает Кателла. И невозмутимо уточняет:
— Какое «самое»?
— Был ли у них секс? — смело выпаливает император. И зажмуривает глаза от ужаса.
— Ну разумеется, — голос у Кателлы самый что ни на есть легкомысленный. — Еще какой! И, конечно, никаких трансформаций.
— Чтоооо? — император зажмуривается еще сильнее, и у Кателлы такое ощущение, что он вот-вот спрячется под кресло. — Мужчина с мужчиной?
— Видишь ли, Хорт, — торжествующе объявляет Кателла, — на многих планетах это не считается чем-то удивительным. Хортулана в данном случае скорее исключение из правил.
— М-м-м-м, — Хорт недовольно трясет головой. Потом все-таки соизволит открыть один глаз. — Не верю. Император Хортуланы и вдруг такое.
Кателла пожимает плечами.
— Если не веришь, дальше могу не транслировать?
Хорт выпрямляется в кресле. Делает вид, что разминает затекшие руки и ноги. Прислушивается к шуму аккалабатских ветров за окном.
— Нет-нет, транслируй. Чрезвычайно интересные вещи.
Дворец императора Хортуланы, 50 лет до начала Конфедерации
Вычурная бессмысленная архитектура. Зачем им такие огромные окна, если все равно их приходится занавешивать сетками, чтобы защититься от прилетающего с пожарищ дымного пепла? Высокие ступени, на которые тщедушным хортуланцам с трудом удается вскарабкиваться? Зачем эта непристойная роскошь — золото и драгоценные камни, дерево редчайших пород и хрусталь? Всего много, комнаты переполнены свидетельствами того, что Хортулана — во главе Торговой гильдии. «Да здравствует наш блутен! Да здравствует наш император!» — кричит здесь каждый предмет обстановки.
А вот и он… Наш откушавший, но так и не подавившийся моим братом властелин Хортуланы!
— Сидишь? — император Хорт останавливается в двух шагах от Синта. Осторожничает, дурень. Будто не знает, мне что два шага до него, что двадцать. Захочу шею свернуть — сверну. Только нельзя.
— Сижу. Где Элли?
— Какая тебе разница?
— Он мой брат.
— Скорее, сестра.
— Подонки.
— Ну, брось, брось… — Хорт ласково треплет парня по плечу. Тот сбрасывает руку.
— А когда моя очередь?
— Не знаю, — задумчиво отвечает император. — Я… не хочу. Она так кричала.
— Какая тебе разница?
— Не груби.
— Не нарывайся.
Они сидят рядом на причудливой формы банкетке и молчат. Император теребит пирсинг в уголке рта, Синт ковыряет пальцем обивку банкетки. Проковыряв дырку, начинает вытягивать сквозь нее пушистое волокно и бросать на пол.
— Ты зачем это делаешь? — спрашивает император.
— А есть чем еще заняться? — грубит Синт.
— Ну, например… — в тоне Хорта странная нерешительность, и Синт впервые поднимает глаза и смотрит на того, кто управляет Хортуланой и его жизнью. Худое бледное лицо, расписанное татуировками так, что свободная от них полоска кожи от переносицы до подбородка выглядит безжизненно-мертвой. Из выреза халатика выпирают ключицы, в которые продеты — или, скорее, на которые нанизаны — металлические брелки, побрякушки, фитюльки. Волосы, в тяжелый узел собранные на затылке золотыми шпильками. И темно-синие, бездонные глаза — глядят на Синта почти умоляюще.
— Ну, например, — повторяет Хорт и, словно решившись, наконец, цепляет Синта за предплечье костистой лапкой и тянет к окну, — вот.
Синт таращится в багровые сумерки, так не похожие на аккалабатские, не понимая, что он там должен увидеть.
— Полетай.
От неожиданности брови у Синта сами по себе ползут вверх.
— Покажи мне, пожалуйста, как ты летаешь, — тон у императора скорее просительный, чем приказной. Он еще бурчит где-то в районе Синтова локтя разные объяснения: зачем да почему Его Императорскому Величеству захотелось видеть, как летают аккалабатские дары, но Синт не слушает. Запрет на полеты истомил душу, разрешение — возрождает ее к жизни. Но семейная предусмотрительность Дар-Эсилей…
— Я могу? — осторожно переспрашивает он. — Ты, правда, мне разрешаешь?
Вместо ответа тощие робкие ладони тянутся из-за спины к горлу развязать орад. Синт перехватывает их и от полноты чувств, от счастья, что сейчас он снова окажется в воздухе, немножко пожимает. И с удивлением слышит радостный смех за своей спиной.
Аккалабат, тронный зал Ее Величества королевы
— Ваше Величество, наш корабль попал в звездную бурю на границе пространственного перехода. После такого даже пыли обычно не остается.
— Значит, нам нужен еще корабль, лорд-канцлер.
— Мы могли бы обойтись…
— Слышать ничего не хочу!
— Хорошо, хорошо! — лорд-канцлер умиротворяюще поднимает вверх обе ладони. — На этот раз нам нужен один корабль. В таком случае я бы предпочел иметь дело с ситийцами. Они, по крайней мере, убили мальчиков сразу.
— Сразу?
— После того как…
— После того как что?
— После того как получили от них все удовольствие, которое могут доставить особенности физиологического устройства нашей расы.
— Аааа… — королева смотрит в пространство, ей скучно.
— Я свободен, Ваше Величество?
— Иди-иди. Поступай, как знаешь.
Хортулана, комната непонятного назначения во дворце императора
— Синт!
— Ваше Императорское Величество!
— Как тебе не надоедает? Встань, пожалуйста.
Хорт подходит ближе, вплотную, вопросительно взглядывая снизу вверх, тянет руку к застежкам орада. Синт вздыхает, глядя поверх его головы на кричаще-пеструю драпировку, уродующую стену, чуть заметно кивает. Хорт, как всегда, начал развязывать сложный аккалабатский узел и затянул еще хуже. Наконец общими усилиями они распутывают тесемку. Серые крылья смыкаются вокруг императора. Он восторженно втягивает воздух, зажмуривается, часто-часто дышит где-то в районе солнечного сплетения. Синт усмехается:
