Не обращая внимания на эти вспышки ярости, он шагнул вперед, словно его не касалась эта дикая злоба. В холле за его спиной раздались голоса, призывавшие к осторожности, но Венпорт не обратил на них ни малейшего внимания. Он подошел к ложу своей возлюбленной с улыбкой сострадания и понимания.
Венпорт опустился на колени возле лежанки и погладил потную руку измученной Зуфы. Потом он наклонился к ее уху и зашептал какой-то сочувственный и утешительный вздор. Она не смогла разобрать ни одного слова и сдавила его руку, от всей души надеясь, что сейчас услышит треск его ломающихся пальцев. Но странное дело, он остался рядом с ней, ни в коей мере не устрашенный ее ментальными всплесками и бешенством.
Зуфа начала выкрикивать ему в лицо обвинения в измене:
– Я чувствую твои мысли! Я знаю, что ты думаешь только о себе.
В своем воображении она уже видела сплетенный заговор, который она, в своем горячечном бреду, поспешно приписала злой воле Аврелия Венпорта. Если великая Зуфа Ценва перестанет опекать его, то кто возьмет его к себе как питомца, как бездомную собачонку? Кто станет заботиться о нем? Она очень сомневалась, что этот человек способен сам заботиться о себе.
Потом в ее душу закрался страх.
Вдруг он способен на это?
Венпорт послал Норму в далекое путешествие на Поритрин, устроив все за спиной Зуфы, потому что думал, что такой человек, как Тио Хольцман, действительно хочет работать с ее дочерью. Что он задумал? Она заскрежетала зубами, желая доказать ему, что ей понятны его намерения. Ее угрозы перемежались судорожными вздохами.
– Ты… не можешь… дать мне умереть, ублюдок! Никто другой… не захочет иметь… тебя!
Но он в ответ посмотрел на нее спокойным, немного покровительственным взглядом.
– Ты много раз говорила мне, что я происхожу из хорошей генотипической линии, моя дорогая. Но я не хочу быть ни с кем из других колдуний и предпочитаю остаться с тобой.
Он понизил голос, глядя на нее с такой любовью, что она не смогла проникнуть в ее глубину.
– Я понимаю тебя лучше, чем ты сама понимаешь себя, Зуфа Ценва. Ты всегда давишь, всегда требуешь, чтобы человек дал больше, чем он может. Никто – даже ты сама – не может быть совершенством все время.
Испустив долгий мучительный вскрик, она вытолкнула наконец из своего чрева деформированный жесткий плод, уродливое и странное создание. Увидев кровь, Венпорт громко позвал помощниц, и две смелые акушерки бросились в спальню. Одна из них взяла полотенце и накрыла им извергнутый плод, а вторая обмыла промежность Зуфы и умастила – ее болеутоляющими мазями. Венпорт прислал лучшие лекарства из своих личных запасов.
Наконец он сам взял извивающийся плод, с трудом удержав в руках кровавую куколку. У плода была темная кожа, покрытая странными пятнами. Казалось, что все лишенное рук и ног тело покрыто бесчисленными глазами. Плод дернулся и перестал двигаться.
Венпорт завернул его в полотенце, стараясь не обращать внимания на подступившие к глазам слезы. Сохраняя на лице каменное выражение, Аврелий вручил изуродованный плод одной из акушерок, не произнеся при этом ни слова. Плод отнесут в джунгли, и никто больше не увидит его.
Измученная колдунья, содрогаясь всем телом, лежала на спине, только теперь приходя в себя и начиная понимать, где она находится и что с ней происходит. Ею вновь овладело отчаяние. Выкидыш нанес ей непоправимую травму, погрузил ее в печаль, сила которой намного превосходила горечь от провала так хорошо задуманной селекционной программы. Предметы в ее поле зрения вновь обрели привычную четкость, и она заметила, какие разрушения произвели в комнате ее психокинетические взрывы. Все вокруг говорило о слабости, о потере контроля над собой и ситуацией.
Это был уже третий выкидыш от ее связи с Венпортом. В душе Зуфы закипел гнев, ее охватило чувство глубокого разочарования.
– Я выбрала тебя за твою безупречную родословную, Аврелий, – процедила она сквозь сухие губы. – Что было сделано неправильно?
Он взглянул на нее без всякого выражения, словно его страсть смыло внезапно нахлынувшей волной.
– Генетика не принадлежит к числу точных наук.
Зуфа закрыла глада.
– Неудача, снова неудача.
Она была самой могущественной колдуньей Россака, но и ей пришлось пережить так много разочарований. Вздохнув от отвращения, Зуфа подумала о своей коротышке-дочери, не желая даже в мыслях допустить, что этот уродливый карлик – лучшее, чего она сумела добиться.
Венпорт покачал головой. Теперь, когда опасность миновала, его лицо приобрело суровое и нетерпеливое выражение.
– У тебя были успехи, Зуфа. Ты просто так и не научилась узнавать их.
Она заставила себя расслабиться, чтобы отдохнуть. Со временем она попробует еще раз, но уже с другим партнером.
* * *
Слишком хорошо организованное исследование ограничивает разум и с гарантией не приносит ничего нового.
Тио Хольцман. Письмо лорду Нико Бладду
Прибыв в конце своего первого дальнего космического путешествия на Поритрин, Норма почувствовала себя не в своей тарелке. Ее малорослость привлекала сочувственные взгляды, но все же формы ее тела были не настолько необычны, чтобы на нее оборачивались или показывали пальцами. На несоюзных планетах жили люди разных рас, и некоторые расы отличались малым ростом и короткими конечностями. Впрочем, все это не очень сильно занимало Норму. Ей хотелось только одного – произвести благоприятное впечатление на Тио Хольцмана.
До отбытия Нормы на Поритрин ее высокомерная и отчужденная мать смотрела на дочь с примесью презрительной озадаченности. Зуфа пришла к выводу, что блистательный савант Хольцман либо ошибся в отношении ее дочери, либо слишком поспешно прочел одну из ее математических теорий. Зуфа надеялась, что дочь не задержится на Поритрине и скоро вернется домой.
Аврелий Венпорт уладил сам все формальности и даже из своих личных средств оплатил более уютную и удобную каюту, чем та, которую предложил Хольцман. Так как ее мать была занята подготовкой колдуний, Аврелий проводил Норму до пересадочной станции на орбите Россака. Перед тем как она ступила на борт судна, Аврелий Венпорт подарил ей на прощание красивый окаменевший цветок и сердечное объятие. Махнув рукой, он произнес с кривой усмешкой:
– Мы с тобой оба приносим лишь разочарование и должны держаться друг за друга.
Всю дорогу до Поритрина Норма вспоминала это теплое, но очень тревожное напутствие своего старшего друга.
Когда челнок приземлился в дельте города Старда, Норма аккуратно воткнула цветок Венпорта в свои редкие сероватые волосы. Это был островок красоты, выглядевший разительным контрастом на фоне ее некрасивого широкого лица, большой головы и шарообразного носа. На девочке были надеты свободная блузка и удобные брюки из натурального волокна.
