Флот кимеков перестроился, они перезарядили бортовые орудия и приготовились стрелять. Снаряды и торпеды окажутся смертоносным оружием, если будут отключены поля Хольцмана.
— Уводите корабли. Я… или вы будете… — Квентин осекся, боясь выдать себя. — Доверьтесь мне. Дай мне повод снова пролить слезы радости. — Квентин надеялся, что эти слова помогут Фейкану понять, кто его собеседник. Он ни за что не смог бы заставить себя открыться — во всяком случае, сейчас. Ужасной была сама мысль о том, что Армия Человечества может отрядить плохо подготовленную спасательную экспедицию на Хессру, чтобы вызволить его из плена. Этого Квентин не хотел. Он хотел одного: чтобы Фейкан успел уйти до того, как мощные корабли Данте успеют кого-нибудь убить.
— Отец! — передал Фейкан на той же секретной частоте. — Примере это вы? Мы думали, что вы убиты!
— Батлеры никогда не станут лакеями! — прокричал Квентин в микрофон. — А теперь уходите!
Когда подчиненные Данте неокимеки устремились в атаку, выпустив первые залпы, Квентин вдруг понял, что он сам может быть оружием, точнее, его корабль. У него не было пушек и ракет, но он изменил курс, включил двигатели на максимальное ускорение — и внезапно устремился в гущу кимеков, как злой пес в стаю голубей. Кимеки начали уворачиваться от внезапного нападения. Он слышал по каналам связи, как они оживленно переговаривались, решая, что с ним делать.
Квентину было все равно, кого из кимеков таранить, и он пытался столкнуться с любым из них, но более ловкие неокимеки легко уходили от ударов. Ускользая от его атак, они начали выпускать по нему маломощные снаряды, стремясь поразить двигатель и приводную систему. Внезапно слова кимеков стали неразборчивыми — они перешли на собственную секретную систему кодирования.
Выстрелы кимеков по большей части рикошетировали от корпуса Квентина, и он упрямо подбирался все ближе и ближе к кораблю Данте. Мысленно он поклялся положить жизнь ради того, чтобы убить одного из трех оставшихся в живых титанов.
Данте сумел так развернуть свой корпус, что Квентин смог нанести только боковой скользящий удар. Когда вибрация сотрясла корпус его корабля, Квентин ощутил, что он поврежден, но не испытал никакой физической боли. Теперь судно стало плохо слушаться управления, но оценить степень повреждения Квентин не мог.
Зато он испытал большое облегчение, увидев, что корабли Лиги начинают уходить, хотя пока это не было упорядоченное отступление.
— Уходите! Уходите немедленно, иначе вы все погибнете! — снова передал он.
— Должно быть, им что-то передает примеро Батлер, — произнес Данте. — Отключите ему связь!
Мощный разряд электромагнитного излучения вырубил все коммуникационные системы на борту механического корпуса Квентина. Он мгновенно оглох и онемел, он не мог даже попрощаться с сыном. Но он сделал то, что было необходимо сделать. Теперь в Лиге будут знать, что он еще жив.
Разрядов, которые выпустили кимеки, было недостаточно для полного уничтожения корабля Квентина, но повреждения были серьезны, так как судно было обездвижено и начало свободно дрейфовать в космосе. Беспомощное и неэффективное. Какой позорный конец, подумалось ему…
Кимеки буксировали его на Хессру, а Данте по дороге сурово отчитал его, устроив форменный разнос за проявленную глупость. Но Квентин был доволен тем, что ему удалось сделать. После того как он столько времени был совершенно беспомощен, он совершил нечто значительное для пользы человечества. В предотвращенном им столкновении погибли бы сотни людей.
Когда его притащат на Хессру, генерал Агамемнон, без сомнения, заключит его во тьму проклятой канистры и будет пытать вечной болью, если вообще оставит в живых.
Но то, что он сделал, стоило любых мучений и даже гибели.
Наилучшие планы развиваются по своим правилам. Если план оказывается действительно успешным, то он начинает жить собственной жизнью, независимой от намерений создавшего его человека.
Верховный башар Вориан Атрейдес
Вориан всегда отчетливо понимал, что титаны были еще сильны, что его отец никогда не откажется от своих далеко идущих планов — особенно теперь, когда Омниус был блокирован на Коррине. С момента окончания Джихада Вориан семнадцать раз обращался к Парламенту с предложением послать экспедицию для того, чтобы покончить с гнездом кимеков на Хессре, и каждый раз его предложения отклонялись, так как всегда находились другие приоритеты, а уничтожение титанов никто не воспринимал как насущную необходимость.
Эти глупцы всегда недооценивали Агамемнона.
Вернувшись с Валлаха IX с известием о нападении кимеков и о предполагаемой смерти Квентина Батлера, лорд Порее Бладд поднял тревогу. Теперь, после недавней атаки пираний, о которой Вориан тоже предупреждал Лигу, и появления на Россаке нового смертоносного штамма старого ретровируса, Вориан был уверен, что сейчас-то правительство выйдет из привычного оцепенения и возьмется наконец за ум.
По крайней мере теперь стихли разговоры о его прямой отставке. Несмотря на моложавую внешность, представители планет прекрасно знали, что он — тертый калач, ветеран, давно переживший всех своих товарищей по оружию. Он требовал немедленных действий, но его заявления тонули в многомесячных обсуждениях.
Одна эскадра Армии Человечества была полностью таинственным образом уничтожена, но недавно на Салусу вернулся вице-король Фейкан Батлер и принес тревожную весть о том, что титаны узнали секрет взаимодействия лазера с полями Хольцмана, секрет, который хранился в строжайшей тайне все время Джихада.
Фейкан также сообщил, что его собственный отец был превращен в неокимека!
Вориан пылал от ярости, обдумывая эти последние страшные новости. Может быть, хоть теперь, перед лицом страшной опасности, они проснутся и начнут действовать. Но он все же сомневался, что эти действия будут настолько стремительными и решительными, насколько хотелось ему.
Ему просто необходимо было уехать от всего этого — от безумных шествий и бессмысленных погромов последователей Райны Батлер, от бесконечных и бесплодных заседаний Парламента, от своих формальных обязанностей номинального верховного башара Армии Человечества, постоянно напрасно ожидающего внятных инструкций от правительства. Как мы дошли до такой жизни? Часть существа Вориана сильно тосковала по временам открытого военного противостояния, когда впереди был враг, когда он принимал решение о нанесении ударов, предоставляя последствиям неповиновения рассасываться самостоятельно. Он всегда подшучивал над Ксавьером — приверженцем строгого соблюдения дисциплины и выполнения самых нелепых приказов.
Когда башар Абульурд Харконнен пригласил Вориана провести день на месте археологических раскопок за городом, верховный башар с радостью принял приглашение. Недавно произведенный в башары Абульурд обещал тихий день на лоне природы, свежий воздух и уединение, столь необходимое для задушевного разговора, в котором так нуждались оба офицера.
