ТИЛЬТ. ПЕРВЫЙ ГОД
Много времени прошло с того дня, как Тильт и Далька переступили порог своей тюрьмы. Но не так много событий произошло. Ну что может случиться в запертом на ключ охраняемом подземелье, где наступление дня и ночи показывает стрелка часов, а смену времен года можно лишь высчитать по черточкам на стене?
Каждый новый день был похож на предыдущий. Сутки незаметно складывались в недели. Потом подходил к концу месяц. И однажды выяснялось, что в большом мире сегодня осень сменилась зимой, зима – весной, весна – летом. Но для пленников все это различалось лишь некоторыми изменениями в пище: свежие овощи сменялись солеными, мочеными и квашеными, садовые фрукты – вареньями и повидлом, а потом – наоборот…
В дни, когда за стенами комнат наступало новое время года, Тильт особенно остро ощущал свою несвободу. Со страшной силой его тянуло на волю, на свежий воздух. Он хотел увидеть небо – пусть даже оно будет серое, низкое, словно потолок, пускай за тучами не будет видно солнца. Ему хотелось услышать голоса птиц – пусть даже это будет воронье карканье или квохтание куриц. Он желал увидеть горизонт – и восхититься безграничностью мира. Тильт жаждал простора, свободы…
Но у него была Книга.
Он должен завершить работу.
Каждое утро Тильт брал перо и, отбросив все мешающие мысли, прилежно перерисовывал буквы разных книг. Далька уже понял, что ему так и не доведется показать свое мастерство, и потому обычно сидел тихо, исподлобья наблюдая за действиями товарища.
– Почему они выбрали тебя? – все чаще и чаще задавался он этим вопросом.
Тильт пожимал плечами, хотя ему казалось, что он знает ответ.
– Я вижу странные сны последнее время. Одни и те же сны. Один повторяется чаще других, и он самый яркий. Я помню его во всех подробностях, когда просыпаюсь, и не могу забыть его весь день. Сон про деревню, стоящую на краю пустыни. Там есть кладбище, могилы которого обозначены кучами камней. Сперва все тихо, а потом вдруг земля начинает шевелиться, и могилы выворачиваются наизнанку. Я вижу мертвецов. Они оживают, шевелятся, встают на ноги, медленно идут к деревне. Их много – я не могу их сосчитать…
– Что за дурь тебе снится! Ешь меньше на ночь… Это Далькино пожелание неприятно укололо Тиль-
та. Ну разве он виноват, что лучшие куски всегда оказываются на его тарелках, на его подносе! Он же делится с товарищем, хоть Тень и запретил! «Мы берем у тебя кровь, – объяснял он. Не только Тильту, но и Дальке объяснял. – Мы берем твою кровь, но не хотим, чтобы ты ослабел…»
Тильт тогда спросил, для чего им нужна его кровь.
«А ты разве не знаешь?» – Тень странно улыбнулся, испытующе посмотрел на молодого мастера. И Тильт уверился в своих давних подозрениях.
«Вы добавляете кровь в чернила? Но зачем?»
«Ты разве не знаешь?» – выдержав паузу, повторил Тень.
Тильт не знал. Пока не знал.
С ним происходило что-то странное. Тихими ночами в его голове вдруг начинали звучать голоса. В движении теней на потолке и стенах он порой угадывал картины незнакомой жизни. Бывало так, что неведомым образом ему открывалось некое знание, о каком он прежде и представления не имел. Так однажды он вдруг заметил, что понимает отдельные слова, написанные хеммскими рунами. Раньше он и не знал, что есть такой язык – хеммский. Теперь же он мог многое рассказать о жизни северных хеммов, об их верованиях и обрядах. Откуда все это взялось в его голове?
И вот еще – сны. Повторяющиеся сны, которые, кажется, и не сны вовсе, а видения далеких, когда-то случившихся событий.
Или событий, которым только предстоит случиться.
Неужели правы хеммы, считающие, что душа спящего человека отлетает и путешествует по свету, заглядывая в минувшие и грядущие дни?
Тильт однажды рассказал Тени о своих кошмарах. Изложил все подробно, красочно – там, где не хватало слов, помогал себе мимикой и жестами. И при том внимательно смотрел на страшное лицо слушателя, надеясь разглядеть хоть какие-то эмоции, желая разгадать, о чем тот думает.
Не разглядел ничего. Спросил прямо:
– Так что означают эти кошмары?
– Ничего, молодой мастер, – покачал головой Тень. – Ровным счетом ничего… Многие кошмары – просто кошмарами и являются, и толковать их – неблагодарное занятие. Но если увидишь что-то новое – обязательно расскажи…
Но Тильт на будущее решил молчать. Хотя ему было, чем поделиться…
С каждым днем, с каждой страницей росло мастерство переписчика. Даже Далька признавал это – и все равно находил, к чему придраться. Придирки его были мелочные, но злые:
– Что ж ты карябаешь так, руки твои кривые?! Опять лист испортил!
– Это перо так худо очинено.
– Ну конечно! Настоящий мастер щепкой умеет писать. А ты – «перо худо очинено»!
– Да ладно тебе, Далька. Что ты сердишься?!
– Потому и сержусь, что бестолковый ты. Давно бы уж все переписали, если б не твое бестолковство!…
Дальке тоже надоело заключение. И в то же время сытая, беззаботная жизнь вполне его устраивала. Втайне он питал надежду, что, когда Книга будет переписана, им предложат постоянную работу на новых условиях – может быть, при библиотеке храма, может, еще где-то. Он мечтал, что им будет позволено бродить по острову, беседовать с живущими там людьми; грезил, что у каждого будет по слуге, и хорошо бы, если это окажутся симпатичные девчонки; представлял, как он будет ловить рыбу с лодки, управляемой послушными тралланами – не для пропитания ловить, а для удовольствия и развлечения… Много о чем мечтал Далька, и чем больше проходило времени, тем доступней казались мечты. Доступней и желанней.
И тем жадней смотрел Далька на стоящую перед ним Книгу, пытаясь угадать, сколько именно страниц отделяет его от воплощения мечтаний.
«Ну что же так медленно? – сердился он на Тильта, тщательно выписывающего каждую букву. – Я бы куда скорей сделал! Ну почему, почему они выбрали его?!»
Тем не менее работа шла своим чередом. К зиме Тильт научился писать заметно быстрей, легче и уверенней. Весной половина Книги была расшифрована и переписана. Когда пришло лето, молодые мастера начали гадать, сколько дней им потребуется, чтобы завершить дело. Теперь они спешили: вернее, спешил Тильт, а Далька его подгонял. Потому-то однажды Тильт ошибся, а Далька его ошибку не заметил.
Вечером Се-Тан и Шо-Лан, как обычно, унесли исписанные листы и Тайную Книгу. А утром молодых мастеров разбудил монотонный голос:
– Последнее время вы работаете быстрей. Это достойно похвалы. Но вам нужно быть внимательней…
Тильт потер глаза и сел на кровати. Далька зевнул и потянулся.
– Мы что, проспали завтрак?
Человек, прозванный Тенью, стоял посреди комнаты, заложив руки за спину. Он не смотрел на молодых мастеров. Взгляд его упирался в стену.
