Гарда как-никак была городом большим, с длинной историей. А о подобных городах каких только легенд не рассказывают…
Все это и еще кое-что Гай услышал от пузатого дозорного, назвавшегося Толеном. Он один только и говорил всю недолгую дорогу; его товарищи отмалчивались, поглядывая по сторонам, а Гай хмыкал, угукал и качал головой в нужных местах.
Крепостная стена охранялась надежно; поверху расхаживали многочисленные патрули с фонарями и факелами, а внизу едва ли не через каждые двадцать шагов стояли замершие неподвижно рослые ратники в отмеченных гербом панцирях. Много было здесь и дозорных, и ополченцев, и канониров, и конников, но почему-то именно солдаты герцога казались Гаю основной силой Гарды.
Два таких внушающих уважение солдата охраняли подземный ход, ведущий в каземат. Начинался ход в непримечательном месте, которое можно было принять за старый склеп или за пересохший каменный колодец. Дубовая дверь, окованная медными полосами, была открыта, но черный проем загораживали железные, опирающиеся на огромные мечи истуканы. К ним Гай и обратился, с некоторым смущением и душевным трепетом предъявляя помятую за пазухой бумагу.
– Почтенные, у меня дозволение от герцога. Капитан Скайвир велит выпустить его из бухты, пока на море стоит туман и пока не рассвело.
Истуканы чуть наклонились вперед, разглядывая документ.
– Проходи, – глухо пробасил один, делая шаг в сторону.
– Заходи, – просипел второй, поворачиваясь боком.
Гай скользнул мимо истуканов, удивляясь той легкости, с которой они его пропустили. Впрочем, сообразил он через мгновение, в каземате хватает бойцов. Сказал же почтенный Скайвир, что разговаривать придется с начальником охраны. А где есть начальник, там, понятное дело, и рядовые охранники должны иметься.
Размышляя подобным образом и находя в этом некоторое развлечение, Гай мчался по длинному, постепенно опускающемуся ходу, освещенному масляными фонарями. В узкой канавке справа от него с тихим журчанием бежала вода; Гаю стало любопытно, кто из них движется скорей – он или ручеек. Он пошарил по карманам, надеясь найти какую-нибудь щепочку, не нашел ничего подходящего и тут же вспомнил о бумагах, зашитых в карман пояса, а это воспоминание вытянуло за собой мысли об Обители Трех Богов, о почтенных монахах и отце Абаке.
Гаю стало грустно. Он ладонью погладил пояс, где вместе с рекомендацией из Обители прятался последний подарок учителя, и подумал, что занимается сейчас не своим делом. Ему бы писать надо, стиль оттачивать, виньетки выводить, а он с мечом по подземельям бегает да воевать готовится.
Нет, не одобрил бы почтенный Абак своего ученика. Обругал бы, обозвал бы нехорошими словами, на горох бы в угол поставил, в тысячный раз заставил бы переписывать так любимую им «Заповедь Имма».
Жив ли отец Абак?
Сказал же булочник Заза, что разорили тралланы Обитель. Неужто правда?…
Занятый мыслями, Гай сам не заметил, как оказался в длинном темном помещении. Был это каземат или что-то другое, Гай не знал. Он остановился, осматриваясь. Потом медленно двинулся дальше.
Помещение на пещеру походило мало. Ровные стены были оштукатурены и выкрашены, а кое-где обшиты сочащимися липкой смолой досками; обычного вида высокий потолок ничем не напоминал пещерный свод, правда, на деревянных балках висели вниз головами летучие мыши, которых Гай сперва принял за погашенные светильники, благо таковых здесь имелось множество самого разного устройства и всевозможных форм. Горели только некоторые, и света от них было немного. А вот пол был каменный и довольно грязный; Гай трижды вступал в какие-то неприятные липкие лужи. Имелись поблизости четыре дверцы со щеколдами, но заглядывать за них Гай не решился. Ему показалось, что где-то впереди слышатся голоса, и он обрадовано к ним поспешил.
Слух его не обманул – голоса приближались.
– Надо спешить, – бубнил кто-то, повторяясь и повторяясь. – Надо спешить.
– Вот заладил, – шипел другой голос. – Успеем.
– А не обманут они нас, как думаете? – сипло вопрошал третий.
– Надо спешить…
Гай обогнул длинный стол и вступил в широкую полосу тьмы. Он уже был готов окликнуть голоса, представиться им и предъявить бумагу, но тут нога его вновь попала в скользкую лужу и с неприятным чваканьем прокатилась вперед. Гай устоял лишь потому, что успел схватиться за кстати подвернувшуюся портьеру.
– Это ты там, Хромой?! – крикнули впереди, услыхав произведенный Гаем шум.
Гай уже воздуху набрал, чтоб ответить, что он не Хромой, а юнга с «Цветка», но его опередили:
– Я! – раздалось позади.
– Живых не осталось?
– Двое дышали. Я им глотки перерезал – вжик!
– Ну хорошо…
Гай замер, не смея дышать.
– Трупы прибрал?
– Да, уложил.
– Ну иди сюда, помоги с механизьмой разобраться. Что-то мы никак нужный рычаг не найдем. Талчо объяснял, объяснял, а я…
– Тс-сс! Никаких имен, Дран тебя забери!
– Да ладно тебе. Кому тут подслушивать? Мышам разве только.
– А даже если и мышам… Ты-то тут чужой, а меня в Гарде не то что мыши – тараканы знают. Да и мыши тоже много рассказать умеют, если знать, как спрашивать.
– Уймись ты со своими бреднями. Чего уж теперь бояться. Дело-то решенное. Нам бы только цепи опустить.
– Во, нашел я рычаг! Точно, как Талчо говорил!
– Никаких имен, сказано же вам!
– Надо спешить! Надо спешить!
– Вот заладил! Успеем!…
Что-то громко хрустнуло, заскрежетало. Мелко задрожал пол.
– Пошло! – прокричали впереди.
– Надо спешить!
Гай спрятался за портьеру, прижался к стене, понимая, что стал свидетелем случившейся измены, догадываясь, в какие лужи он наступал и чем так перепачкан пол. Он не сомневался в том, что будет, если его обнаружат.
«Вжик!…»
Рука Гая потянулась к мечу и замерла на уровне пояса.
Нет, оружием тут не поможешь. Надо бежать назад, надо выбираться из подземелья. Там, у входа, стоят железные воины. Они-то знают, что делать. Нужно только их предупредить…
Гай осторожно выглянул из-за портьеры.
Когда он шел сюда, то ему казалось, что вокруг нет ни души. А теперь в каждом шевелении сумрака, в каждой тени чудилась жизнь.
Кто эти люди? Как сюда попали? Неужели в охране каземата были изменники? Или же предатели проникли через потайные гномьи ходы, о которых рассказывал почтенный Толен?
– Ломай механизьму!
– Надо спешить!…
Натужно заскрипело железо, затрещало дерево. Что-то тяжелое с лязгом упало на каменный пол, выбив искры. Звеня, заструились вниз цепи.
