Дул жаркий встречный ветер, обдувавший планетолога, и он ощущал освежающий запах кислорода и сожженного кремния на пути движения зверя. На Дюне не было зеленого покрова, и черви, по всей видимости, были едва ли не единственными источниками атмосферного кислорода.
Это было все, что мог сейчас делать Кинес. Приходилось держаться за поручни, чтобы не упасть, о том, чтобы достать журналы и делать какие-то записи, не могло быть и речи. Какой бы это был доклад! Но в глубине души Кинес понимал, что никогда не сообщит о том, что видит, императору. Никто, кроме фрименов, не знает этой тайны, и все должно остаться, как есть. Мы действительно едем верхом на черве! Теперь у него другие обязательства, новая и более важная ответственность.
Сотни лет назад империя разместила на стратегически важных участках Дюны биологические станции, но за много лет без текущего ремонта они пришли в упадок и практически разрушились. В последние месяцы Кинес открыл несколько таких станций заново, использовав при этом солдат имперских частей, расквартированных на Дюне только для соблюдения видимости. Между тем по большей части Кинесу удалось укомплектовать персонал станций фрименами. Он сам был поражен способностью своих фрименских братьев проникать всюду. Они сами открывали многие вещи и изобретали технические новинки. Это было очень восприимчивое племя — но приспособление было единственным способом выжить на такой планете, как Дюна.
Под руководством Кинеса фримены снимали с биологических станций уцелевшее оборудование и переносили его в свои Сиетчи. В своих отчетах Кинес регулярно писал, что станции окончательно разрушены и непригодны к дальнейшей эксплуатации. Имперские чиновники, которым было наплевать на истинное положение вещей, присылали новое оборудование, и станции возобновляли работу…
После многих часов быстрого путешествия по Великой Равнине движения червя стали неуверенными и вялыми, зверь явно утомился, и Оммум с трудом понуждал его сохранять скорость и нужное направление. Червь явно стремился уйти в глубь песка, не обращая больше внимания на то, что при этом песок может поранить его нежную плоть, прячущуюся под жесткими сегментами.
Оммум просто загнал чудовище, которое в конце концов остановилось, отказываясь двигаться дальше. Фримены попрыгали с червя, а Кинес медленно соскользнул с него, держась за веревки. Оммум сбросил вниз мешки и пакеты и слез сам, позволив червю — который был слишком утомлен, чтобы атаковать, — зарыться в песок. Фримены удалили крюки, чтобы их Шаи-Хулуд мог залечить в песке свои раны.
Люди побежали к скалам, где должны находиться пещеры и укрытие. Но к удивлению Кинеса, там оказался маленький Сиетч, в котором их всех приютили на ночь, предоставив кров, пищу и обязательный разговор. Слава о планетологе разнеслась по всей планете, и вождь Сиетча сказал Кинесу, что для него большая честь принять у себя такого высокого гостя, как умма Кинес.
На следующий день группа снова вышла в пустыню и оседлала еще одного песчаного червя, потом еще одного. До Кинеса стал доходить смысл упоминания Стилгара о путешествии длиной в двадцать ударников.
Дул свежий ветер, песок ярко искрился в лучах солнца, и фримены получали совершенное удовольствие от приключения. Кинес сидел в паланкине, словно сам император, глядя на пустынный ландшафт. Для него в дюнах таилось необыкновенное очарование, но было странно, что они одинаковы на всех широтах.
Дело было месяц назад возле Сиетча Хейнара. Кинес летел на своем маленьком имперском орнитоптере, обозревая окрестности в поисках случайной информации. Он сбился с курса из-за небольшой песчаной бури. Кинес бы справился с управлением, шторм был невелик, но планетолога поразило до глубины души то, что он увидел внизу, там, где буря смела с каменной поверхности весь песок. Он увидел соляное озеро.
Кинес видел такие озера и раньше, но не на Дюне. Геологическое образование выглядело как зеркальный овал, отмечая границы того, что тысячи лет назад было открытым морем. По его оценке, соляное озеро имело в длину около трехсот километров. Его воображение было потрясено тем, что в прошлом на этом месте плескались воды внутреннего океана.
Кинес посадил орнитоптер и вылез из него, не забыв надеть защитный костюм. Он зарылся глубоко в песок, разбрасывая руками мельчайшую белую пыль. Попробовав на вкус эту пыль, Пардот убедился в своей правоте. Это была соль. Поваренная соль. Теперь он ни на минуту не сомневался, что некогда здесь была открытая вода. Но по какой-то причине она исчезла с лица планеты.
Когда следующие песчаные черви несли группу за экватор в южное полушарие пустынной планеты, Кинес видел по дороге не одну впадину, обнажавшую блестящую поверхность, напоминавшую о достопамятном открытии. Все эти впадины были раньше открытыми озерами, солеными и пресными водоемами. Он рассказал об этом своим фрименским проводникам, но они смогли вспомнить только мифы и легенды, в которых не было никакого научного смысла. Товарищи по путешествию гораздо больше интересовались конечной целью и не отвлекались на подобные пустяки.
Наконец после многих утомительных дней они оставили позади последнего червя. Фримены вступили в область, недалекую от Южного полярного круга, в область каменистых пустынь, куда отказывался идти великий Шаи-Хулуд. Некоторые торговцы водой обследовали северные полярные шапки, но здесь, на юге, оставалась громадная неисследованная область, куда не ступала нога имперских слуг. Эти места были необитаемы, окутаны страшными легендами и непроницаемой завесой тайны. Никто не ходил сюда — только одни фримены.
Приходя во все большее волнение, группа пешком целый день шла по каменистой равнине, пока наконец Кинес не увидел то, что фримены так хотели ему показать. Здесь они создали свое величайшее сокровище.
Недалеко от крохотной шапки вечного полярного льда, где, как ему говорили, был слишком холодный для жилья климат, фримены нескольких Сиетчей организовали свой секретный лагерь. Следуя по старому руслу некогда существовавшей реки, они прошли по дну каньона с зазубренными отвесными стенами. Дно его было завалено округлыми камнями, обточенными бывшей здесь некогда быстротекущей водой. Воздух был прохладным, но более теплым, чем Кинес ожидал ощутить в таких высоких антарктических широтах.
С высоты отвесных стен, где лед и холодные ветры встречались с более теплыми воздушными потоками, поднимавшимися из глубины каньона, из трещин капала вода, стекая в каньон, по дну которого они сейчас шли. Фримены весьма изобретательно разместили на дне каньона зеркала, которые нагревали воздух внизу, чтобы таял оседающий на камнях иней. Здесь, в этой впадине, среди каменных осколков, они культивировали растения.
Кинес онемел. Это была его мечта, воплощенная мечта, которую можно было видеть и осязать!
Сначала он подумал, что это вода из подземных теплых источников, но, коснувшись воды рукой, он понял, что она холодная. Он попробовал воду на вкус и убедился, что она не отдает серой, а прекрасно освежает. Это была вкусная пресная вода. Лучшая вода, которую он пил с тех пор, как появился на Дюне. Чистая вода, не отфильтрованная тысячу раз сквозь маски защитных костюмов.
