- Чего еще ожидать от полудохлых почитателей Нургла, - сказал один из вождей.
Другой выругался и сердито посмотрел на оратора.
- Довольно! - рявкнул Хрот, и они затихли.
- Также от людей Слепого мы знаем, что убийца нашего союзника занят укреплением Ока Леса.
Вожди зашептались, и Улкжар озвучил их мысли:
- Наш союзник не смог войти в город, и там окапывается, готовясь к атаке, его убийца. Так почему нам не изменить планы, повелитель Хрот? Мы могли бы оставить в покое Око Леса и ударить по другой цели, так? Разнести города на юге, не знавшие еще ярости нашего народа? Или пойти на восток и взять город Белого Волка?
- Город Белого Волка однажды падет, но атаку на него поведу не я, - сказал Хрот.
- Если в Оке Леса достаточно воинов, его почти невозможно взять, полководец, - заметил кто-то из вождей.
- Мы сокрушим его и вырежем всех мужчин, женщин и детей, - прогремел демон, сверкая огненными глазами.
- Что скажет Слепой? Вы поможете нам взять Око Леса? - прошипел Судобаал.
Один из скейвенов вытянул руку из-под плаща. Рука была покрыта серым, поеденным молью, запаршивевшим мехом. Бледные пальцы отвели капюшон с изрытой оспой морды. Из молочно-белых глаз тек гной, колючие усы казались обгрызанными. Раскрылась пасть с большими желтыми зубами. За этим последовало несколько резких выдохов - очевидно, нечто вроде смеха. Скейвен кивнул Судобаалу и Хроту, выказывая согласие и поддержку.
- Глупая авантюра, - начал один из вождей.
Хроту это основательно надоело, и он двинулся к говорившему. Остальные расступились. Он схватил человека красными ручищами, оторвал ему голову и кинул останки на землю.
- Довольно разговоров. Я жажду битвы. Мы пойдем в атаку. Вожди, немедленно ведите свои племена к городу, к Оку Леса. Я хочу увидеть его падение.
Стефан фон Кессель внимательно осмотрел оборонительные сооружения, пока вел армию Остермарка через огромные ворота крепости, по обе стороны от которых стояли исполинские статуи Ульрика, древнего бога битвы, зимы и волков, и его брата Таала, бога дикой природы. Крепость представляла из себя впечатляющее сооружение, выстроенное в склоне кратера. Она охраняла единственный вход в Талабхейм - туннель длиной полмили.
Инженер Маркус всматривался опытным глазом, но не мог найти, к чему бы придраться.
- Просто чудо фортификации, - восхищался он, разве что не дергая Стефана за рукав. - Видите, как расположены башни? А как углы направлены внутрь? Просто-таки площадки для расстрела. Враг с неизбежностью попадет сюда, и тогда в него можно будет палить со всех сторон. А если вдруг стены будут заняты, сами башни могут служить маленькими крепостями - смотрите, как выстроены линии огня: укрыться негде. И никаких квадратных башен! Углы ведь уязвимы, так? И главное, как все просто и хорошо сделано…
- Пожалуй, да, инженер, - откликнулся Стефан.
Он поднял глаза и увидел острия прутьев решетки, которую, несомненно, опускали перед атакой. По обе стороны виднелись и бесчисленные отверстия, сквозь которые солдаты могли лить горячее масло и сыпать камни на нападающих.
Сразу за воротами начинался туннель сквозь стену кратера. Конца видно не было.
- Великая Верена! - кричал Маркус. И было отчего. Стефана тоже впечатлил туннель, достаточно широкий, чтобы могли свободно разъехаться две повозки, освещенный факелами через каждые двадцать шагов. - Его небось строили не один десяток лет.
- Штурмовать такое невероятно сложно. - Стефан оценивал туннель с позиций воина. - Но почему его называют Путем Волшебника? - спросил он одетого в красно-белую форму местного сержанта, которого прислали встречать остермаркцев.
- Никто толком не знает. Некоторые считают, что туннель был создан с помощью магии, другие полагают, что название происходит от бесчисленных волшебников и колдунов, которых водили на суд в Талабхейм. Правду, наверно, мы никогда не узнаем. Впрочем, не так давно тут и на самом деле прошел волшебник… Точнее, волшебница. Эльфийка. Представьте себе, и кожа такая белая, как у мертвой. - Сержант даже вздрогнул. - Я ее боюсь. Говорят, должна помочь в обороне.
Стефан поднял брови.
- Аурелион. Не сомневаюсь, что ее искусство очень пригодится, - сказал он, все еще удивляясь. - Кстати, я думал, что барон лично выйдет встречать нас.
Сержант смущенно прокашлялся.
- Молодой барон болен, прикован к постели. Он уже не один месяц не покидает опочивальни.
Альбрехт встревоженно покосился на фон Кесселя.
- Говоришь, болен, - ответил капитан, - а чем именно?
- Не знаю. Некоторые считают, что это чума. Честно говоря, капитан, я рад, что вы прибыли. Может, теперь у нас появится шанс.
- Попробуем выстоять. Думаю, барон прекрасно знает здешние оборонительные сооружения.
Сержант рассмеялся.
- Этот зеленый дурачок? Ну, отец его был воином и полководцем, но молодой барон! Нет, просто запуганный юноша, которому страшно исполнить свой долг. Говорят, что с ним все время сидит жрец Морра. Парень боится в любую минуту помереть - что ему эта оборона Талабхейма?
- О господи, - выдохнул Альбрехт.
Они подошли к выходу из туннеля и увидели еще одну крепость, столь же хорошо укрепленную. Из бойниц выглядывали жерла пушек, направленные на туннель, виднелись еще одни крепкие ворота с подъемной решеткой.
Пройдя через открытые ворота, Стефан попал на еще одну «расстрельную площадку». С выступов, напоминающих балконы, защитники могли сеять смерть на любого, кто здесь появится, расстреливая его из пушек.
- Крупная картечь, - сказал инженер. - Эти пушки зарядят сотнями пуль, гвоздями и прочими металлическими штуковинами, завернутыми в холст. И все, кто сюда сумеет-таки добраться, будут изорваны в клочья.
На свету Стефан заморгал и прикрыл глаза ладонью. До самого Талабхейма была еще не одна миля. Перед ним простирались промерзшие поля, на которых работали крестьяне, словно войны на свете и вовсе не было. Он вздохнул.
- Отведите меня к барону.
Глава 3
Барон Юрген Криглиц, граф-выборщик Талабекланда, перевернулся в мокрой от пота постели, пробуждаясь от беспокойного сна: в дверь снова постучали. В животе у него все сжалось, кожа горела от лихорадки, дыхание в горле перехватило. Он сухо, болезненно откашлялся, забрызгав подушку кровью, и слабо отозвался.
Он был молод, но в немытых волосах уже появилась седина, лицо выглядело изможденным. Его отец сражался в Великой Войне, и его дело должен был продолжить единственный сын. Тихий юноша, вечно сомневающийся в себе, стал игрушкой в руках политиков, жрецов и отцовских советников. Будучи далеко не глупым, он прекрасно понимал, что происходит, но совершенно не представлял, что же надо делать. Его отец был прирожденным воином, любимцем Талабекланда, искусным в политике - вот этих качеств его сын и не унаследовал. Никто не скорбел более Юргена, когда новость о смерти его отца достигла Талабхейма. Вместе с графом погибла почти вся армия, и древний город было практически некому защитить. Когда на следующий день Юргена назначили выборщиком, лицо его было бледно.
