Наконец Питер добрался до узла ручного доступа и коснулся рукой термосенсорной пластины. Поначалу он подумал, что чудо-халат может воспрепятствовать прохождению сигналов от его кожи. К счастью, этого не случилось, и сразу же раздался громкий голос:
— Санкционирован доступ к узлу, доктор Эландер.
Затем Питер повторил запрос на разрешение войти в командный режим и назвал свои реквизиты. На этот раз искусственный интеллект «Типлера» отнесся к нему более благосклонно. Во всяком случае, явного отказа не последовало.
— Нестандартная конфигурация. Нужен ли доступ в меню? У Питера мгновенно пересохло в горле.
— Нет. Меня устроит «КонСенс».
На этот раз Эландер по-настоящему испугался: времени на длительное пошаговое изучение системы в ручном режиме имелось слишком мало; у Питера не было иного выбора, как принять обычный, стандартный интерфейс, хотя лично для него он был самым неудобным со времени появления проблем с собственной энграммой.
Эландер в который раз внутренне напрягся, сталкиваясь с обезличенным информационным потоком «КонСенс», таким неестественным для его органов чувств. Корпус «Типлера» исчез, его заменила пустота с множеством иконок-меню, ссылавшихся не на конкретные объекты, а на их усредненные абстрактные параметры. Эти каталоги, папки и окна были похожи только на самих себя — они представляли собой не что иное, как дыры, свободные места со скрытой возможностью вызывать объекты к жизни.
Питер мог бы сделать набросок своего ближайшего окружения — операционной среды, заднего плана событий, но у него не оставалось времени на это занятие. Его мысли уже скользили по строчкам меню, падали, поднимались и съезжали вновь, не находя исходной, первоначальной точки координат. Эландеру нужно было действовать побыстрее, пока его мозги окончательно не съехали.
Питер представил себе структуру управляющей сети «Типлера», сравнив ее с той, которую видел перед собой с помощью органов чувств и вспомогательных устройств. Кэрил почти ничего не поменяла в конфигурации, которую первоначально, еще на Земле, установил Сивио. На это Питер и надеялся: Хацис — сильный руководитель, но отнюдь не оригинальный. Ей всегда было проще пользоваться существующей контролирующей структурой, чем создавать новую. Для Эландера такой вариант являлся оптимальным. Во всяком случае, он заранее знал, что и где должно находиться.
Телеметрия, контроль работы реактора, интегральные параметры… Эландер быстро просматривал вложенные меню. Контроль положения, связи, регистраторы…
Ага, вот то, что надо: установочные параметры работы энграмм.
Питер открыл окно меню. От волнения его слегка затошнило, и он снова и снова повторял фразу, которая в его устах приобрела чуть ли не сакральный смысл: я знаю, кто я… я знаю, кто я…
Когда Эландер оказался среди подпунктов меню, то еще раз убедился в том, что его предположения верны. Работа всех энграмм корабля выражалась в процентах от максимально используемого для обработки данных процессорного времени. Только одна энграмма находилась в активированном состоянии: все остальные были временно отключены — точнее говоря, заморожены — в интервале между двумя последовательными мыслями. Их носители не умерли и не потеряли сознания, а всего лишь остановились… И только Питер, благодаря своему персональному процессору в черепной коробке, предназначенному для обработки данных личной энграммы, оказался совершенно случайно застрахован от такого вмешательства Клео. И теперь Эландеру было нечего бояться — даже в случае его полной программной изоляции от «Типлера».
Единственная целиком активная энграмма принадлежала Клео Сэмсон. Чтобы разморозить остальных, Питеру придется отключить ее. Даже при условии срабатывания всех защитных режимов эта задача представлялась непростой.
Питер задумался, не зная, какое решение может оказаться наиболее правильным. То, что он замыслил, лежало вне его прямых обязанностей на корабле согласно Уставу миссии. Есть ли у него основания на подобные действия? Конечно, особого выбора нет, но что подумают о его экспериментах на Земле? А если ничего не получится? Что дальше?..
Опять Питеру пришлось бороться с собственной неуверенностью и нерешительностью, которые на этот раз грозили стать запредельными.
Эландер стал вспоминать, что говорили в тренировочном лагере на Земле о коллективном сознании энграмм. Однажды им даже показали, как это выглядит после процессорной обработки. Сплошное месиво из самых разнообразных идей и впечатлений, в котором очень непросто ориентироваться. С учетом состояния его собственной энграммы Эландеру вряд ли рискнули бы когда-либо поручить такую работу.
Но теперь положение было совершенно иным. Банки памяти пускали в обработку не десятки, а одну-единственную энграмму, что делало ситуацию значительно более управляемой и менее рискованной, если бы не его личностный фактор.
Если у Питера что-то не получится, он серьезно рискует собой, и у него не останется пути назад.
Необходимо вспомнить детали. Он просто обязан все сделать правильно. Нужно быть полностью уверенным в своих действиях, прежде чем «выдернуть из розетки» того, кто совсем недавно считался твоим другом.
Проникнуть в ход процессорной обработки мыслей Клео — пара пустяков. Набрать парочку команд — не более того. Надо только сначала разобраться в хитросплетениях меню, определить, как расставлены базовые режимы и кто их контролирует.
Судя по ее энграмме, Сэмсон беспрерывно перемещалась по «Типлеру», как будто что-то искала: параметры окружающей ее обстановки изменялись кардинально каждые несколько секунд.
Теперь Эландер видел Клео в местах, к которым она никогда раньше не имела отношения: жилые кубрики, стилизованные под старинные будуары, отделанные бархатом и позолотой (очевидно, прихоть кого-то из членов команды); капитанский мостик, машинное отделение, кают-компания… Все помещения были виртуальными: собственно, в этом и заключался скрытый смысл: сделать окружающую обстановку более комфортной, а работу персонала — эффективной.
Мысли Клео показались Эландеру достаточно хаотичными, они с трудом разбивались на простые составляющие. Было ясно: она что-то искала, и поиски возбуждали ее. Вскоре Клео нашла нужную ей вещь, и возбуждение мгновенно перекинулось на Питера, от чего он почувствовал неприятный холодок на спине.
Эландер увидел себя стоящим с закрытыми глазами у стены, сплошь занятой экранами наблюдения; обеими руками он касался одного из них. В тот момент Эландер выглядел почти так же, как в день старта с Земли: высокий, худой, бледный, очень интеллигентный и умный. Или последнее ему только показалось?
Может быть, она до сих пор представляет его таким?..
Оценивать себя со стороны, как это пытался делать Питер, — все равно что стоять в эпицентре землетрясения. Все, чем он уже был и кем стал за время экспедиции — все дрожало, разваливалось на глазах, рискуя превратиться в прах и пепел.
— Оказывается, вот где ты, Питер, — сказала Клео, и ее голос прозвенел в его мозгу колокольчиком. — Что это ты задумал?
