– Повтори его для меня.
Сообщение оказалось коротким:
«Выходи, Рош, или мы вас уничтожим».
– Мы и в самом деле сдадимся? – спросил Гейд.
– Теперь, когда здесь появился эсминец, у нас нет другого выбора. – Рош отключила винтовку. – Ящик, скажи им, что они победили. Мы выйдем мирно. Нам нужно несколько минут, чтобы собраться.
Она вернулась в камеру и присела на корточки рядом с Майи.
– С тобой все будет в порядке?
Лицо суринки стало непроницаемым.
– Да. – – Ты знаешь, о чем я думаю?
– Да.
– Мне очень жаль.
– Ни о чем не жалей, Морган.
– Шак'ни примет нашу капитуляцию только при определенных условиях, – заговорил Ящик.
– Каких?
В ответ раздался голос офицера-кеш:
– Ты, Морган Рош, и твой отряд отдаете себя в руки временного миротворца, старшего офицера Шак'ни. Враждебные действия против «Четвертого Галина» и Лайнгара Руфо прекращаются. «Ана Верейн» причалит в доке «Четвертого Галина» и позволит лейтенанту Хадену Б'шану принять командование на себя. Все внутренние системы – в том числе и Ури Каджик – переходят в собственность Республики .H'Kop. Похитительница суринка вновь подвергнется инъекциям ксародина. ИИ, которого ты называешь Ящиком, серийный номер ДВ111101000, немедленно катапультируется с корабля. Любые сигналы, переданные вышеупомянутым ИИ, рассматриваются как нарушение данного соглашения и караются немедленной казнью одного из членов твоего отряда, начиная с девушки-суринки. Дальнейшие сигналы приводят к аналогичным последствиям. Мы друг друга поняли?
Рош ответила не сразу. Она смотрела на зарубцевавшиеся шрамы на лице Майи – раньше там были глаза. Рош вдруг почувствовала страшную усталость.
– У тебя есть дублер, Ящик?
– Программные средства можно воспроизвести, Морган, но элементы электронных устройств – нет.
– Ты готов рискнуть – они могут попросту тебя взорвать?
– Если ты не забыла, я могу выдержать...
– ..ядерный взрыв, произведенный на расстоянии в сто метров, – закончила она за него. И, несмотря ни на что, улыбнулась. – Я могу считать, что ты дал мне утвердительный ответ?
– Можешь.
– Тогда скажи Шак'ни, что я согласна.
Она встала и пошла по коридору. За дверью она обнаружила Мавалина. Он вздрогнул, когда ее увидел, и опустил глаза. Ей было все равно.
– Все готово, Ящик?
– Да.
– Давай открывай дверь.
* * *
На борту «Аны Верейн» открылся люк. Маленький черный чемоданчик вылетел из люка и, кувыркаясь, полетел в направлении Хинтубета. Красноватое сияние солнца усиливалось ускоряющимся коллапсом Рукавицы, но его не хватало, чтобы перекрыть тусклый блеск, окружавший побитый чемоданчик.
С помощью сенсоров «Аны Верейн» Рош видела, как истребитель кеш подхватил чемоданчик манипуляторами, и вскоре Ящик уже оказался на борту «Себетту». Она так увлеклась этим зрелищем, что охранник-кеш ткнул ее в обнаженное плечо прикладом винтовки, чтобы она шагала быстрее.
Рош поморщилась и потерла новый синяк. Охранники оказались настолько лишенными стыда, что заставили ее снимать скафандр при всех. Рош была в пропитанном потом нижнем белье и наручниках – и чувствовала себя обнаженной.
То, что с Гейдом, Дисисто и Мавалином обошлись точно так же, не доставило ей никакого облегчения. Майи осталась в своей камере, тюремщики вновь подавили ее разум очередной дозой ксародина. Рош немного утешало лишь то, что внутренние генераторы тяготения станции все еще работают не в полную силу. Самоуничтожение одного из управляемых скафандров Ящика в самом сердце станции причинило настолько серьезные разрушения, что гравитация составляла лишь половину нормы.
– Куда вы нас ведете? – спросила Рош.
– Ты будешь говорить, Рош, – рявкнул из-за ее спины Шак'ни, – только когда нам потребуется информация.
– Допрос, да? – передал Гейд.
– А чего еще от них ждать?
– Ты прекратишь все другие формы общения, – добавил Шак'ни. – Тебе разрешается получать информацию лишь от своего корабля, если она не будет закодированной.
Охранники завели пленников в грузовые лифты, на которых спустились в самое сердце станции. «Да, так у нас еще остаются шансы, – подумала Рош. – Если бы нас перевели на эсминец, ситуация стала бы практически безнадежной».
Через сенсоры «Аны Верейн» Рош наблюдала, как подходит «Себетту». Эсминец по конструкции мало отличался от других судов кеш – диковинное сочетание обтекаемых форм и острых выступов, словно кто-то расплавил обычный космический корабль, а потом его растянул, – но размеры эсминца впечатляли.
В его трюмах вполне могла разместиться дюжина таких станций, как «Четвертый Галин». Вся поверхность эсминца была покрыта убирающимися орудийными установками, инструментальными панелями и шлюзами для запуска истребителей. Двигатели для перемещения внутри систем произвели впечатляющее торможение возле станции, выбросив в пространство энергию, сравнимую с излучением маленького солнца.
Рош надеялась, что Бирн успела увести сборщиков в безопасное место. Гребень – их единственная надежда на спасение. Хотя сборщики и не могли совершить затяжной прыжок и покинуть Рукавицу, они располагали ресурсами, позволявшими выжить практически в любом месте.
Когда Рош поняла, о чем думает, она вдруг сообразила, насколько это глупо. Менее чем через день система будет полностью уничтожена. Хотя коллапс пограничных районов на ранней стадии проходит медленно, далее процесс пойдет по экспоненте. Система планет-близнецов уже умерла. Перед нападением на станцию Рош наблюдала, как она растворяется, точно лед в огне. Часть пространства, которую занимал «Четвертый Галин», исчезнет через двенадцать часов. Если к этому моменту сборщики не покинут его, их не спасут никакие ресурсы.
Все свидетельства того, что здесь произошло, исчезнут навсегда. Превосходные условия для проведения небольшого геноцида...
Грузовой лифт остановился, дверь открылась, и в окно напротив Рош увидела сады станции. Полная жизни зелень резко контрастировала с безнадежностью ее положения, но Рош попыталась сохранять мужество. Еще не все потеряно.
Не все.
Охранники ввели Рош в святая святых станции. Чистота и элегантность личных покоев Руфо осталась неизменной, но теперь Рош не могла насладиться ими, как прежде, поскольку знала, что за этим скрывается. Несмотря на одержанную победу, казалось, Руфо неожиданно сильно постарел, а его душу разъедает горечь. Он говорил так быстро, что порой Рош не удавалось понять некоторые слова. Историк расхаживал по комнате и никому не мог долго смотреть в глаза – за исключением Хадена Б'шана. Рош пришла к выводу, что сам Руфо этого не замечает.
