К месту происшествия, из-за которого замолкла часть пляжа, бежали Алекс с Терезой, а за ними их друзья. Тереза кричала полицейскому на португальском:
— Остановитесь, остановите их, он с нами!
Кто? Бена почти не было видно; из кучи нападавших слышались вопли и крики.
Полицейский начал бить по голове, руке, ноге — что показывалось, и вытащил одного мальчишку за волосы. Раздался вопль, извещающий о том, что здесь полицейский, и свора мальчишек сразу же сорвалась и умчала прочь, у некоторых текла кровь, у одного, похоже, была сломана рука. Бен скрючился, защищая руками голову. С него сорвали почти всю одежду. Один из беглецов унес в руке его рубашку, измазанные туфли тоже исчезли. Тереза резко заспорила с полицейским, умоляя:
— Он с нами — с ним… — и показала на Алекса. — Мы снимаем фильм. Для телевидения. — Благодаря такой вдохновленной мольбе полицейский отошел на несколько шагов. Он уставился на Бена, на его волосатые плечи, заросшее лицо, где среди волос белел болезненный оскал.
Тереза обняла Бена; его огромная грудь вздымалась, он постанывал. Тереза знала, что это может перерасти в хныканье, которое, как она понимала, наверняка подействует на полицейского, с его лица исчезнет возмущение и удивление, появится жестокость.
— Идем, Бен, — сказала она, уводя его. Алекс шел по другую сторону Бена, но тот смотрел только на Терезу, его несчастное лицо, по которому струйкой текла кровь, умоляло ее о спасении.
Полицейский все стоял и смотрел, но позволил им уйти, и за ними тремя, Алексом, Беном и Терезой, последовали остальные.
Оставшиеся в квартире так и сидели за столом, наверняка не заметив, что Бен уходил, и некоторые пошли за ним. Они привыкли видеть Бена хорошо и аккуратно одетым, и то, что они увидели теперь, повергло их в шок.
Тереза отвела Бена в ванную и — как делала старушка — сняла, что осталось от его одежды, не смущаясь, нежно разговаривая с ним:
— Все хорошо, теперь ты в безопасности, не бойся, бедняжка Бен, постой под душем, вот так. — Тереза смыла грязь и песок, остановила кровь, текущую из царапины на лбу, положила его разорванные брюки в стиральную машину. Принесла чистую одежду, одела Бена — он позволил ей сделать все это, пассивно подчиняясь, поворачиваясь, когда она просила, поднимая руку или ногу.
Он был потрясен, еле дышал, сам бледный, взгляд мрачный и потерянный. Тереза села с Беном на кровать, укачивая его.
— Все хорошо, Бен. Я твой друг. Все хорошо, вот увидишь.
Эту ночь Тереза должна была провести в постели с Алексом, потому что он на следующий день уезжал, но она осталась с Беном, который лежал на кровати в одежде, но не спал. Тереза держала его за руку и что-то нежно говорила. Ее беспокоила его пассивность, равнодушие. За свою короткую жизнь, полную крайностей, эта молодая женщина повидала всякое, и хорошо поняла, что у такого непонятного Бена кризис, происходят какие-то внутренние перемены.
Утром те двое уехали в аэропорт, оставив Терезу в квартире с Беном и выдав им достаточно денег на еду. Деньги Бена до сих пор были почти не тронуты.
И вот Бен вышел из комнаты и сделал то, чего раньше не делал: сел за огромный стол, а не на свой стул у стены, в стороне. Он сидел там и осматривал пустую комнату, наблюдал, как Тереза моет и убирает, и послушно съел то, что она приготовила.
Бен действительно изменился. После происшествия у моря, этой спланированной хитрости и нападения подростков, во время которого минуты на три Бен оказался беспомощен, несмотря на всю свою огромную силу — ребят было слишком много, они держали и прижимали Бена так, что тот не мог пошевелиться, — от осознания беспомощности на место ярости пришла печаль. Раньше Бен всегда знал, что в крайнем случае сможет прибегнуть к своей силе; у него была последняя защита, он не зависел полностью от чужой милости. А в этот раз оказался беспомощен против жестокости, озлобленности, намерения сделать ему больно.
Он спросил у Терезы:
— Когда я поеду домой?
Тереза знала, что Бен из Лондона и, наверное, он имел в виду это, но она осторожно сказала, что Алекс наверняка отвезет его домой.
— Я хочу домой, — ответил Бен, — я хочу домой сейчас.
Когда Тереза убрала и приготовила еду, она принесла Бену фруктовый сок и села рядом с ним, тоже держа в руке стакан. Бен надеялся, что она обнимет его за плечи, и ее темные волосы упадут на него, она так и сделала.
— Бедный Бен, — произнесла она. — Бедный Бен. Мне тебя жалко.
— Я хочу домой.
Тереза тоже хотела домой, но, как и Бен, не знала, где такое место, которое она могла бы назвать домом.
***
Вот ее история. Тереза родилась в бедной деревеньке на северо-востоке Бразилии, где сейчас от засухи гибнут животные, а поля заносит пылью. Она вспоминала сушь и голод, и то, как соседи уезжали на юг, в Рио, Сан-Пауло. Потом и их отец сказал, что надо ехать, что они все погибнут, если останутся: отец, мать и четверо детей, Тереза старшая. Часть пути они проехали на автобусе, но потом встал выбор между автобусом и едой. Они много дней шли, питаясь хлебом и кукурузой, украденной с полей, которые, чем ближе к югу, становились все зеленее. Потом они оказались в полной людей фавеле
[3]
около Рио, там на склоне холма один над другим строились дома, чем выше, тем лучше, потому что когда идет дождь, сточные воды текут вниз. На последние деньги они соорудили прибежище из листов пластика на палках, ниже стояли такие же лачуги или дома получше, между глубокими линиями, прорезанными эрозией. Денег не осталось. Отец, как и другие бедняки, пытался устроиться на работу, боролся за любое место и иногда находил что-то на пару дней. Они изголодались и отчаялись. Потом произошло такое, что Тереза не сразу поняла, хотя и знала, что девочки в фавелах зарабатывают своими телами. Ни отец, ни мать ничего не говорили, но на их лицах Тереза прочла, что она могла бы прокормить семью из шести человек. Тереза поговорила с девушками, которые уже зарабатывали деньги для своих семей. Они ошивались у бараков, куда по вечерам приходили солдаты, или ходили в кафе, где ужинали мелкие преступники. Большинство девушек принимали за данность то, что они низкого происхождения, отбросы общества, и ни на что надеяться не могут. Более высокое положение — это деньги на хорошее платье и туфли, а как только деньги попадали девушкам в руки, они уходили в семью. Тереза была умной и дальновидной девочкой, она не собиралась оставаться солдатской шлюхой. Сначала она пошла с одной девицей, посмотреть, как это делается, и с легкостью привлекла внимание солдата: он взял ее стоя у стены и дал ей достаточно реалов, чтобы прокормить семью пару дней. Тереза страшно боялась заразиться, боялась, что никогда из этого не выберется. Она ходила к солдатам, пока не скопила денег на платье и туфли, отдавая остальное матери. «Это все?» — спрашивала мать, забирая у дочери реалы: голос у нее был грубый, глаза стыдливые, и она все время ругалась на Терезу, хотя они дружили. Видя девиц, уходящих на закате, жители фавел отпускали едкие замечания, а когда те возвращались, их преследовали мужчины, пытаясь заставить удовлетворить их задаром.
