— Мы будем вам крайне признательны, — произнес отец Макгвайр.
Сильвия ничего не сказала. Морщинка между бровями делала ее похожей на маленькую хмурую ведьму.
— Сильвия, не хочешь ли навестить меня в Нью-Йорке?
— Да, ей нужно отдохнуть, обязательно, — сказал священник и Сильвии: — И не спорь, дитя мое.
— Спасибо. Я подумаю. — Она упорно не желала смотреть на Эндрю.
— А вы не забросите кое-какие вещи к Пайнам? Просто оставьте мешок возле фермы, не нужно будет заходить, раз вы торопитесь.
Они подошли к «вольво», и в багажник был уложен мешок для Пайнов.
— Я пришлю тебе книги, милая, — пообещал Эндрю Сильвии.
Через пару недель прибыла коробка — со специальным курьером из Сенги, на мопеде. Это были книги из Нью-Йорка, отправленные в Сенгу самолетом, полученные службой «ИнтерГлоуб», которая оформила их в таможне и организовала доставку до самой миссии.
— Во сколько же обошлась доставка? — спросил отец Макгвайр, предлагая чай посланнику ярких огней Сенги.
— Вы имеете в виду общую сумму? — уточнил тот, молодцеватый чернокожий парень в униформе. — Тут все указано. — Он вытащил из сумки бумаги. — Отправитель заплатил где-то около ста фунтов, — сообщил он, восхищаясь суммой.
— Мы могли бы построить читальный зал на эти деньги или ясли, — сказала Сильвия.
— Дареному коню в зубы не смотрят, — заметил священник.
Сильвия проглядывала заголовки книг. Эндрю отдал ее список своей секретарше, а та потеряла его. Потому она отправилась в ближайший книжный магазин и заказала все самые свежие бестселлеры с чувством выполненного долга и даже самодовольства, как будто сама их все прочитала (в душе она пообещала себе вскоре заняться чтением). Для библиотеки Сильвии эти романы совсем не подходили и через некоторое время были отданы Эдне Пайн, которая постоянно жаловалась на то, что перечитала все свои книга по сто раз. «Ибо кто имеет, тому отдано будет».
А история больницы, которую не довелось услышать Эндрю, была такой.
Во время войны за Освобождение весь этот район, на многие мили в обе стороны, был полон бойцов, потому что местность тут холмистая, с пещерами и оврагами, идеальная для партизанских действий. Однажды ночью отец Макгвайр проснулся оттого, что над ним стоял парень и тыкал в него ружьем:
— Вставай, руки вверх.
И в нормальных-то условиях священник спросонья был неловок и медлителен, поэтому юнец разозлился и заорал на него, пригрозив, что пристрелит старика, если тот не поторопится. Однако был он совсем молод, лет восемнадцати, а то и младше, и сам боялся отца Макгвайра еще сильнее — ружье в его руках тряслось.
— Сейчас, сейчас, — сказал отец Макгвайр, неуклюже выбираясь из кровати, но рук поднять он не мог, потому что они нужны были ему для опоры. — Не спеши, уже встаю. — Он надел на себя халат под пляшущим дулом ружья и потом спросил: — В чем дело?
— Нам нужно лекарство, нам нужно мути. Один из нас очень болен.
— Тогда пойдем в ванную. — В настенной аптечке были только таблетки от малярии, аспирин и бинты. — Бери, что хочешь.
— Это все? Я тебе не верю, — заявил юнец. Но он взял все, что имелось в аптечке, и добавил: — И нам нужен доктор, чтобы идти с нами.
— Пошли на кухню, — предложил священник. Там он сказал: — Садись.
Он заварил чаю, поставил на стол печенье и проследил, как все это исчезло. Тогда он достал две буханки испеченного Ребеккой хлеба и отдал их партизану вместе с куском вареного мяса. Эти продукты тоже исчезли, но не в голодном рту, а в заплечном мешке.
— Как я найду врача? Что мне сказать? Ваши люди охраняют дорогу.
— Скажи, что ты болен и тебе нужен доктор. Когда скажут, что он приедет, привяжи к окну тряпку. Мы будем следить и пришлем нашего товарища. Он ранен.
— Хорошо, попробую, — ответил священник.
Когда парнишка уже уходил, из ночного мрака донесся его голос:
— Не говори Ребекке, что мы здесь были.
— Ты знаешь Ребекку?
— Мы знаем все.
Отец Макгвайр подумал, потом написал своему коллеге в Сенге, что ему нужен врач для одного необычного случая. И что врач этот должен ехать в дневное время, ни при каких условиях не останавливать машину и иметь при себе ружье. «И постараться не встревожить наших добрых сестер». Последовал телефонный звонок: обмен малозначащими фразами, в основном о погоде и о прогнозах на урожай. Потом: «Я навещу вас с отцом Патриком. Он обучался медицине».
Священник привязал к окну тряпку и надеялся, что Ребекка не заметит. Она ничего не говорила, но он знал, что она понимает куда больше, чем показывает. Прибыла машина с двумя священнослужителями. Той же ночью в дом постучали два партизана. Они сказали, что их товарищ слишком болен, чтобы передвигать его. Им нужны были антибиотики. Святые отцы привезли и антибиотики, и целый ряд других медикаментов, и все это было отдано ночным гостям с объяснениями отца Патрика о том, в каких случаях и в каких количествах принимать лекарства. Вновь кладовка была опустошена, пока двое изголодавшихся юношей ели, торопясь проглотить как можно больше.
Отец Макгвайр продолжал жить в этом доме, куда в любой момент мог войти кто угодно. Монахини жили за возведенным на время военных действий охранным ограждением, но он ненавидел этот забор: говорил, что чувствует себя как в тюрьме, даже когда ненадолго заходит к сестрам. В своем доме священник был беззащитен, и он знал, что за ним наблюдают. Он ожидал, что его убьют — неподалеку были случая расправы над белыми. Потом война закончилась. У дома появились двое молодых мужчин и сказали, что хотели бы поблагодарить священника. Ребекка накормила их, но только после прямого указания отца Макгвайра. Она сказал ему: «Это плохие люди». Когда он поинтересовался судьбой раненого, то ему сказали, что тот умер.
С тех пор священник часто видел тех двух парней в округе. Они были безработными и сердились, так как верили в то, что Освобождение даст им хорошую работу и хорошие дома. Отец Макгвайр нанял одного из них подсобным рабочим в школу. Другой оказался старшим сыном Джошуа. Тот пошел учиться и попал в один класс с малышами, потому что, владея разговорным английским, не умел ни читать, ни писать. А теперь он был болен, исхудал и покрылся язвами.
Отец Макгвайр никому не рассказывал об этих событиях, только Сильвии. Ребекка предпочитала не упоминать о них. Монахини ни о чем так и не узнали.
Священнику пришлось держать в доме все разрастающийся запас лекарств, потому что к нему шли люди, прося о помощи. Затем он построил сарай и навесы ниже по склону холма и отправил в Сенгу просьбу прислать врача: сам товарищ президент Мэтью обещал каждому бесплатное медицинское обслуживание. Ему прислали молодого человека, который не успел закончить медицинское училище из-за войны, а вообще он работал санитаром. Отец Макгвайр этого не знал, но однажды, напившись, молодой человек сказал ему, что он хочет учиться дальше, не поможет ли ему святой отец? Отец Макгвайр пообещал: «Если перестанешь пить, я напишу тебе рекомендательное письмо». Но война навсегда повредила дух бойца, которому было двадцать, когда она началась; бросить пить он не мог. Это и был тот «доктор», о котором рассказывал Сильвии Джошуа. Отец Макгвайр в многословных письмах в Сенгу жаловался, что у них на двадцать миль нет ни одной больницы, ни одного врача. Так случилось, что его знакомый в Сенге приехал в Лондон и отец Джек свел его с Сильвией. Такая вот история.
