Предисловие автора
Роман имеет следующую форму.
Есть костяк, или несущая конструкция, которая называется «Свободные женщины» и представляет собой небольшой традиционный роман протяженностью примерно в 60 000 слов. Этот роман мог бы существовать отдельно, сам по себе. Но он поделен на пять частей, между которыми помещены соответствующие части четырех тетрадей: Черной, Красной, Желтой и Синей. Записи в тетрадях ведутся от лица Анны Вулф, главной героини «Свободных женщин». У Анны не одна, а целых четыре тетради, потому что, как она понимает, ей необходимо как-то разделять разные вещи, из страха перед хаосом, перед бесформенностью — перед срывом. Под давлением внешних и внутренних обстоятельств записи в тетрадях прекращаются; в одной за другой в них поперек страницы проводится жирная черная черта. Но теперь, когда с ними покончено, из их фрагментов может народиться что-то новое — Золотая тетрадь.
На страницах этих тетрадей люди все время спорили, вели дискуссии, строили теории, категорично и непреклонно что-то заявляли, развешивали ярлыки, сортировали все по ячейкам — и зачастую делали это голосами столь обобщенными и типичными для наших дней, что они анонимны, им можно было бы присвоить имена в духе старинных пьес moralité: мистер Догма и мистер Я-Свободен-Потому-Что-Везде-Я-Только-Гость, мисс У-Меня-Должны-Быть-Счастье-И-Любовь и миссис Я-Просто-Обязана-Быть-Безупречной-Во-Всем-Что-Делаю, мистер Куда-Подевались-Настоящие-Женщины? и мисс Куда-Подевались-Настоящие-Мужчины? мистер Я-Сумасшедший-Потому-Что-Так-Обо-Мне-Говорят и мисс Смысл-Жизни-Все-Испытать, мистер Я-Революционер-Значит-Я-Существую и мистер и миссис Если-Мы-Очень-Хорошо-Справимся-С-Этой-Маленькой-Проблемой-То-Возможно-Сможем-Забыть-Что-Мы-Боимся-Смотреть-На-Большие. Но все они при этом были и отражением друг друга, разными сторонами одной и той же личности, они рождали мысли и поступки друг для друга — их невозможно разделить, они являются друг другом и вместе составляют одно целое. И в «Золотой тетради» все сошлось воедино, границы были сломлены, дроблению пришел конец, что привело к бесформенности — а это триумф второй темы, а именно — темы единения. Анна и Савл Грин, «сорвавшийся» американец. Они помешанные, сумасшедшие, безумные — как ни назови. Они «срываются», «врываются» друг в друга, в других людей, ломаются, ломают фальшивые сюжеты, в которые они загнали свое прошлое; шаблоны, формулы, придуманные ими для того, чтобы хоть как-то упорядочить, определить себя, расшатываются, растворяются и исчезают. Они слышат мысли друг друга, узнают в другом себя. Савл Грин, мужчина, который Анне завидовал и пытался ее разрушить, теперь ее поддерживает, дает ей советы, дарит тему для ее новой книги с ироничным названием «Свободные женщины», которая должна начаться так: «Женщины были одни в лондонской квартире». И Анна, раньше ревновавшая Савла до безумия, Анна требовательная, Анна собственница, отдает Савлу хорошенькую новую тетрадь, Золотую тетрадь, которую до этого она отдать ему отказывалась, и предлагает тему для его новой книги, написав в тетради первое предложение: «Стоя на сухом склоне холма, в Алжире, солдат смотрел, как лунный свет играет на стволе его ружья». И в этой «Золотой тетради», которую пишут они оба, уже невозможно различить, где Савл, а где Анна, где они, а где — другие люди, населяющие книгу.
Эта тема «срыва» — мысль о том, что «внутренний раскол, распад на части» может оказаться путем к исцелению, к внутреннему отказу от ложных дихотомий и от дробления, — разумеется, неоднократно развивалась и другими авторами, да и я сама писала об этом позже. Но именно здесь, помимо изложения странного короткого сюжета, я это сделала впервые. Здесь это грубее, ближе к жизни, здесь опыт не успел еще облечься в мысль и форму, — возможно, здесь он обладает большей ценностью, поскольку материал еще не обработан, он еще почти сырой.
Но никто даже не заметил этой центральной темы, поскольку смысл книги начал сразу умаляться, как дружелюбно, так и враждебно настроенными критиками, начал искусственно сводиться к теме войны полов; да и женщины сразу заявили, что эта книга — действенное оружие в войне против мужчин.
Тогда-то я и оказалась в ложном положении, в котором пребываю по сей день, ибо последнее, что я готова сделать, — это отказать женщинам в поддержке.
Чтобы сразу разобраться с этой темой — темой движения за освобождение женщин, скажу, что я его, конечно же, поддерживаю, поскольку женщины являются гражданами второго сорта, о чем они во многих странах мира сейчас так энергично и компетентно говорят. Можно сказать, что они на этом поприще добиваются успехов, разве что сделав при этом оговорку — в той мере, в которой их готовы воспринимать всерьез. Самые разные люди, те, кто раньше относился к ним враждебно или равнодушно, теперь говорят: «Я поддерживаю их цели и задачи, только вот мне не нравятся их резкие голоса и их противные и неучтивые манеры». Это неизбежная и легко узнаваемая стадия любого революционного движения: реформаторы всегда должны быть готовы к тому, что от них станут отрекаться именно те, кто с наслаждением вкушает отвоеванные для них плоды. Однако я не думаю, что движение за освобождение женщин способно изменить многое, — и не потому, что что-то не в порядке с его целями; просто уже понятно, что весь мир перетряхивается определенными катаклизмами и через это обретает новую структуру: возможно, к тому времени, когда мы с этим разберемся, если это вообще когда-нибудь случится, цели женского движения покажутся нам совсем незначительными и чудными.
Но роман этот вовсе не был задуман как рупор движения за женское освобождение. Он рассказал о многих женских чувствах — об агрессии, негодовании, обидах. Он эти чувства обнародовал в печатном виде. И судя по всему, типичные для женщин мысли, чувства и переживания для многих оказались большим сюрпризом. Мгновенно в ход было пущено очень древнее оружие, разнообразное, и основной ударной силой, как обычно, оказались вариации на тему «Она — неженственна» и «Она — мужененавистница». Этот доведенный до автоматизма рефлекс мне кажется неистребимым. Многие мужчины — да и женщины — про суфражисток говорили, что они неженственны, мужеподобны и грубы. Ни разу мне не доводилось читать отчета о попытках женщин в любом, существовавшем где угодно обществе, добиться для себя чуть большего, чем предлагает им природа, без того, чтоб там же не приводилось описание этой реакции со стороны мужчин — и некоторых женщин. Многих женщин «Золотая тетрадь» рассердила. То, что они готовы обсуждать с другими женщинами, когда ворчат на своих кухнях, жалуются, сплетничают, или — то, что ясно проявляется в их мазохизме, зачастую является последним, что они готовы сказать громко, — ведь какой-нибудь мужчина может нечаянно подслушать. Женщины трусливы потому, что уже давным-давно они живут на положении полурабов. Число женщин, готовых встать на защиту своих мыслей, чувств и ощущений перед лицом любимого мужчины, по-прежнему весьма невелико. В своем большинстве они, как собачонки, в которых начали бросать камнями, отбегают в сторону, когда мужчина говорит им: «Ты — агрессивна, ты — неженственна, ты подрываешь мою мужскую силу». Я верю, что если женщина выходит замуж, или — как-то иначе всерьез относится к мужчине, который прибегает к таким угрозам, то впоследствии она лишь получает по заслугам. Поскольку такой мужчина — любитель попугать, он ничего не знает о том мире, в котором живет, и о его истории, — в прошлом и мужчинам, и женщинам доводилось играть в нем бесконечное число разных ролей, точно так же, как это бывает и сейчас, в разных сообществах. Итак, он или человек невежественный, или он боится идти с толпой не в ногу, — короче, трус… Все эти заметки я пишу с таким же точно чувством, как я писала бы письмо в далекое прошлое: настолько я уверена, что все, что мы сейчас воспринимаем как нечто само собою разумеющееся, будет в ближайшие лет десять полностью выметено из жизни.
