– Спасибо, сеньор Хосе, вы очень мне помогаете, – тщательно скрывая насмешку над лицемерием коменданта, кивал Резанов. Он вдруг почувствовал сильную усталость, словно они обсуждали дела не час, а как минимум весь день. Впрочем, Аргуэльо внезапно тоже тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула:
– Вы ведь пообедаете у нас? – спросил он у Николая. – Придется немного подождать, пока вернутся Луис и Гервазио, но вы сможете провести это время с Кончитой…
– Буду очень вам благодарен, – ответил Резанов одной из заученных с детства вежливых фраз.
Они спустились в гостиную, где, как и в тот день, когда Николай пришел в этот дом делать официальное предложение Кончите, сама она уже была там и, судя по ее недовольно поджатым губам, давно сгорала от нетерпения, поджидая своего жениха.
– Займите друг друга, – улыбнулся им с Резановым комендант и вышел из гостиной. Кончита просияла. Теперь они с Николаем могли сколько угодно гулять вместе или беседовать в гостиной дома Аргуэльо наедине, не опасаясь осуждения других людей. И, взглянув друг на друга, в первый момент оба слегка растерялись – ни Резанов, ни тем более его молоденькая невеста не знали, как им вести себя, будучи совершенно свободными.
– Вы знаете… – заговорила первой Кончита. – Я очень рада, что у нас с вами все складывается именно так.
– Как складывается? – не сразу понял, что она хочет ему сказать, Николай.
– Ну, вот так, как у нас… – замялась девушка, не находя нужных слов. – Вы же помните, как мы познакомились и как потом стали видеться? Сначала случайно встретились, потом гуляли почти что тайком от всех, а потом нас хотели разлучить, но мы не сдались! И сейчас все тоже продолжается очень… как бы это сказать? Не знаю… Скоро мы тоже должны будем расстаться, вы отправитесь в путешествие и только потом вернетесь, а мне придется вас ждать, и я буду очень за вас волноваться. А потом мы вместе поплывем в Россию, и это будет еще одно длинное путешествие… Все это так… – Она снова замолчала, сердито сжав кулачки и чуть не плача от досады.
– Романтично? – подсказал ей Николай, улыбаясь. – Как в книге про любовь?
– Ах нет! Ну при чем тут книги?! – вспыхнула девушка. – Вы меня не понимаете!.. Сейчас я еще попробую объяснить, слушайте! Вот одну из моих подруг уже выдали замуж, как раз перед вашим приездом сюда. Это был очень выгодный всем брак – Тереса из знатной, но совсем не богатой семьи, а ее жених – один из тех, у кого вы, видимо, будете покупать муку, очень богатый. Но женились они не только по расчету, не подумайте – они друг другу сразу понравились! Он ездил к ним в гости несколько месяцев, подружился с ее семьей, ее родители стали очень его уважать. Потом он сделал Тересе предложение, и все согласились. Потом была свадьба, очень пышная и красивая, наша семья тоже была туда приглашена, и еще было множество гостей, и подарков, и платье у Тересы было потрясающее – белоснежное. И сейчас они живут счастливо, я часто бываю у них в гостях, они всем рады, всегда улыбаются и хотят, чтобы у них было много детей. И ведь вроде бы у них все хорошо, нет совершенно никаких причин огорчаться, да? А мне вот почему-то кажется, что такая любовь и такая свадьба – это все-таки что-то не то, им чего-то не хватает. Это слишком обычно, точно так же все происходит у всех, понимаете?
– Вы считаете, что их история – скучная? – снова попробовал угадать мысль Кончиты Николай.
– Да, наверное, так! Именно скучная! – радостно вскинула она голову. – Хотя им-то как раз не скучно, они действительно радуются жизни и думают, что у них все сложилось самым лучшим образом. Только они не понимают, что в их жизни нет ничего особенного – вообще ничего! У них и у всех остальных людей в нашем городе, да и во всей Калифорнии, и во многих других странах, наверное, тоже все происходит одинаково. Вот Тереса хотела венчаться в оранжевом платье, как простые горожанки в Испании – ей даже этого не разрешили, сказали, что выходить замуж можно только в белом. Потому что так принято – и все. И вы знаете – я после этого стала бояться, что у меня все сложится так же! Что с моими родителями познакомится какой-нибудь хороший человек, что он меня полюбит и у меня не будет никаких причин ему отказать, и поэтому мы точно так же будем с ним готовиться к свадьбе, а потом поженимся, поселимся отдельно, у нас родятся дети, и вся наша жизнь будет известна нам заранее, в ней не будет ничего интересного!
На ее красивом лице был написан самый настоящий искренний испуг, и Резанов понял, что она действительно ужасно не хотела повторить счастливую судьбу своих подруг и приятельниц и больше всего радовалась, что у нее все получилось иначе.
– Что же, зато вы можете похвастаться тем, что у вас все необычно, – грустно усмехнулся командор, вновь во всех подробностях вспомнив свое знакомство и брак с Анной Шелиховой. Их история была одной из тех бесчисленных одинаковых историй, которые казались жизнерадостной дочери коменданта скучными и пугали ее своей «обычностью». И если бы Николай попытался объяснить Кончите, что именно такое знакомство с будущей женой и такая семейная жизнь были самым счастливым временем за все сорок два года, что он прожил на свете, она ни за что бы ему не поверила. Впрочем, Резанов никогда бы даже не заикнулся в разговоре с ней о своем счастье с Анютой…
– Вы правы, Николай, я как раз это и пытаюсь вам сказать! – щебетала тем временем Кончита. – Мне кажется, что, еще когда я увидела вас в первый раз, тогда, в бальном зале, я почувствовала, что у меня все будет не так! Благодаря вам будет, представляете?
– Догадываюсь… – пробормотал Резанов, с неудовольствием отмечая, что болтовня невесты начала его слегка раздражать. Ему вновь захотелось сравнить эту девушку с Анной, однако теперь сравнение выходило не в пользу Кончиты. Пришлось напомнить себе, что перед ним совсем еще юная и не знающая жизни девочка, которая никак не могла не предаваться романтическим мечтам. «Она еще повзрослеет и все поймет, – сказал он себе. – Она слишком умна, чтобы надолго остаться в этих красивых иллюзиях. Дай ей время, а пока будь снисходителен к этим милым причудам!»
И он спокойно продолжил слушать восторженную речь девушки, не особо обращая внимания на слова и просто наслаждаясь ее красивым голосом. Беседа снова перекинулась на возвращение Резанова в Россию и хлопоты для получения разрешения на их брак, а потом на их будущую жизнь в Санкт-Петербурге. Кончита стала расспрашивать Николая более подробно о том, как они будут жить в России и чем заниматься, и он, снова погрузившись в воспоминания о своей родной стране, принялся рассказывать о балах и визитах к знакомым, стараясь представить все это особенно пышным и привлекательным для молодой, любящей быть в центре внимания девушки. А она слушала его, хлопая своими невероятными ресницами, и, казалось, мысленно была уже там, в российской столице, на каком-нибудь балу или загородной прогулке…
В тот день Николай засиделся в доме Аргуэльо почти до вечера. Но в последующие дни им с Кончитой почти не пришлось видеться: комендант Хосе Дарио сдержал слово, и для Резанова наступило время постоянной работы. Дни, занятые переговорами с торговцами, чередовались с работой на кораблях, на которые теперь постоянно грузили мешки с мукой, крупами и другими продуктами. Николай старался поспеть везде, проверял привезенные в порт грузы, вел подсчеты, торговался, но даже в самые напряженные моменты не мог не вспоминать о Кончите и не ловить себя на том, что он ужасно скучает без ее звенящего голоска и жизнерадостной улыбки. А еще к нему все чаще закрадывались неприятные мысли о том, как его новую жену, жительницу чужой страны и католичку, примут в Петербурге. И чем дальше он размышлял на эту тему, тем сильнее подозревал, что поторопился обещать своей невесте возможность блистать в высшем свете – ее туда могли и не пустить. Однако предупреждать Кончиту и ее родителей об этом теперь было уже поздно. Закупка еды шла полным ходом, зерно уже едва помещалось в трюмы обоих кораблей, а неосторожные признания Николая могли обидеть коменданта, способного так же легко прекратить эту бойкую торговлю. Так рисковать Резанов не мог, и поэтому во время кратких визитов в дом Аргуэльо по-прежнему уверял Кончиту, что в России ее ждет самая лучшая жизнь. А по ночам, лежа без сна на своей койке, проклинал и себя, и коменданта, и голодных обитателей колонии, из-за которых все началось.
