– Почему – через пять? – спросил Тенгиз.
Он видел джип с солдатами у второго поворота, метрах в пятистах отсюда.
– Потому что они не будут слишком торопиться. Дадут возможность перебить побольше народу. Они бы и вовсе не появились, да вдруг начнется пожар?
– Правопорядок – на высоте? – Тенгиз сделал попытку улыбнуться. – А что с Лорой?
– Жива, – успокоил его Жилов. – В целости и сохранности. Есть распоряжение обращаться с ней вежливо.
– Откуда вы знаете?
– Так сказал один из этих парней, там, на свалке.
– Он не мог солгать? – обеспокоенно спросил Тенгиз.
Жилов пожал плечами:
– Не думаю. – Он покосился на пленника, и тот мгновенно отвел глаза от оружия. – Перед смертью, сынок, люди лгут редко. Зачем им?
Таррарафе ловко обогнул кучу пластиковых тюков и оказался в начале длинной асфальтовой полосы между складскими строениями.
– Куда мы едем? – Тенгизу пришлось повысить голос, чтобы перекричать рев мотора. – Разве выход – там?
– Там тоже! И меньше шансов натолкнуться на солдат!
Таррарафе затормозил так резко, что Тенгиз едва не упал ему на голову.
Военный джип, выскочивший из-за угла одноэтажного строения без окон, развернулся боком, надсадно взвизгнув покрышками. Ствол крупнокалиберного пулемета уставился прямо на Тенгиза.
Лежавший на сиденье автомат свалился на пол, и пленник с неожиданным проворством попытался его ухватить. Жилов ударил чернокожего каблуком по кисти. Тенгизу показалось: он услышал, как хрустнула кость. Но раненый даже не вскрикнул. Только оскалился и снизу с ненавистью посмотрел на Жилова. Таррарафе высоко поднял над головой руки.
– Не стреляйте! – закричал он по-английски.
Рожи у солдат были такие, что Тенгизу хотелось зажмуриться. Дырка в пулеметном стволе была огромная – как у пушки. По крайней мере так показалось Саянову.
– У нас специальное разрешение! – Жилов, вставая и тоже демонстрируя поднятые руки. – Мы – люди министра Н'гари!
При этом он толчком ноги отправил автомат под сиденье.
Поверили ему или нет, но пулеметчик по-прежнему держал их под прицелом.
Из джипа выбрались двое: солдат и младший офицер.
Офицер приблизился к «лендроверу».
На его физиономии крупными буквами было написано: «Я – власть».
Его можно было понять. Ствол пулемета очень красноречиво подтверждал его полномочия.
Таррарафе вынул из-под стекла пропуск и передал Жилову. А тот – офицеру. Трехцветный квадрат из глянцевого картона с печатью и замысловатой подписью офицер изучил очень внимательно. Разве что на зуб не попробовал. Похоже, проверка его почти удовлетворила, но он все равно остался недоволен.
– Здесь – территория порта! – заявил он. – Мы уважаем министра Н'гари, но он не распоряжается здесь. Никто не имеет права стрелять на территории порта. Только военная полиция. У этого человека – оружие! – Палец офицера указал на Таррарафе. – Я могу расстрелять вас!
– Можешь, – спокойно согласился Жилов. – Но я не советую. Не хочу, чтобы с таким хорошим человеком, как ты, случилось плохое. Ты хорошо говоришь по-английски. Тебя ждет хорошая карьера. А если ты расстреляешь нас, министр Н'гари пожалуется своему брату.
– Я объясню, что вы стреляли на территории порта, – не очень уверенно возразил офицер.
Жилов засмеялся. Это был очень ненатуральный смех. Тенгиз подумал, что офицер рассердится, но тот, скорее, удивился:
– Почему тебе весело, белый?
– Я представил, как ты будешь объяснять брату министра Н'гари, почему ты нас убил.
Офицер промолчал.
– Ты не станешь стрелять в нас, командир, – сказал Жилов. – И не станешь нас задерживать, потому что мы делаем работу для министра Н'гари. Мы арестовали преступника и везем его в полицию. Дай нам проехать!
– Возможно, я так и сделаю, – произнес офицер, подходя поближе и рассматривая их пленника. По тому, как он прищурился, Тенгиз решил: офицер близорук.
Пленник глядел на военного с нескрываемой злобой. Офицер сделал еще шаг, взялся рукой за крыло машины… И вдруг лицо его перекосилось.
– Черный сын гиены! – завопил он, хватаясь за пистолет. – Я узнал тебя!
Тенгиз решил: всё! Сейчас их расстреляют.
Он не сообразил, что ярость офицера направлена исключительно на пленника.
– Что ты делаешь, командир? – воскликнул Жилов. – Этого человека необходимо допросить! Он – преступник!
– Я сам допрошу его! – отрезал офицер. – Забери этого гнилого пожирателя падали! – приказал он своему солдату.
– Нет! – энергично возразил Жилов. – Его необходимо допросить в полиции. Он знает ценные сведения. Министр Н'гари будет недоволен!
Офицер поглядел на пропуск: тот все еще был у него в руке.
– Я сам допрошу преступника! – процедил он. – Я сам – полиция! Забери вонючку! – велел он солдату. – И пристрели любого, кто будет мешать! Ты уверен, что у тебя был пропуск, мистер? – бросил он Жилову.
Какое-то время они сверлили друг друга взглядами.
Жилов сдался.
– Хорошо, – сказал он. – Забирай!
И выпихнул пленника из машины.
Офицер тут же пнул его по раненой ноге, и пленник повалился на бок. Молча. Солдат перехватил автомат в левую руку, а правой, за шиворот, поволок раненого к джипу. Пленник не издал ни звука. Тенгиз был потрясен его стойкостью.
– Министр Н'гари может потребовать его назад! – насмешливо заявил офицер. – Только опасаюсь, этот человек не протянет долго! У него опасная рана. Даже не может ходить! – Он протянул Жилову пропуск. – В следующий раз, если собираетесь кого-то арестовать на нашей территории, – скажите нам. Мы сами все сделаем. Для министра Н'гари мы постараемся!
– Почему он его забрал? – спросил Тенгиз, когда военный джип, выплюнув клуб черного дыма, укатил прочь.
– Вероятно, у них старые счеты. В этой стране половина народа спит и видит, как бы перерезать вторую половину. Но нам от этого не легче, сынок, потому что я надеялся узнать у этого ублюдка, куда увезли твою девушку.
– Не нужно было его отдавать, – еще более мрачно сказал молодой человек.
– Боюсь, у нас не было выбора. У них было явное превосходство в огневой мощи.
– Может, попробовать забрать его назад? Раз у тебя связи в здешнем правительстве…
– Только эта бумажка. – Жилов взмахнул пропуском. – Притом – фальшивая. Министр Н'гари понятия не имеет о моем существовании. Я бы предложил ему денег, но бравый сержант не обменял бы того парня и на тысячу долларов: это видно было по его роже. Если бы он узнал, что у нас есть деньги, боюсь, наша участь была бы печальна. Из-за денег в этой стране убивают даже чаще, чем в России.
