Еще над дорогой клубился белый туман, а Филипп Абинье уже ехал по узкой тропинке через поля. Он слушал, как щебечут птицы, пробуждаясь ото сна, слушал, как шуршит трава под копытами лошади, и его душа наполнялась радостью. Ему было
Хорошо и спокойно. Мысли были легкими и приятными.
Предчувствие счастья наполняло его душу и пьянило разум.Филипп улыбался, не зная чему, то и дело откидывая со лба длинные пряди непослушных волос и подставляя лицо ярким лучам встающего из-за холмов солнца.
Наконец, золотой шар словно выкатился из ложбины. Филипп радостно вскрикнул. Он видел тысячи раз закаты и восходы солнца, но теперь ему показалось, что он столкнулся с этим зрелищем впервые. Никогда восход не был еще таким торжественным и радостным.
Он пришпорил свою лошадь, та радостно заржала и быстрее побежала по извилистой тропинке.
Туман рассеивался, будто бы горячие лучи слизывали его с поверхности земли. Окрестный пейзаж радовал глаз, зелень была сочной, а сжатые золотистые поля веселили душу, как молодое вино.
Заяц пулей выскочил из-под ног лошади и, петляя, бросился по полю, не зная, где укрыться.
Филипп сунул пальцы в рот и оглушительно свистнул. Заяц еще плотнее прижал уши к земле и запетлял по полю.
— Убегай, убегай! Правда, я не собираюсь на тебя охотиться, тебе повезло.
Наконец, Филипп Абинье услышал шум водопада. Но, несколько мгновений поразмыслив, решил, что лучше всего ловить рыбу выше по ручью. Он натянул поводья, и лошадь стала тяжело подниматься в гору.
Выбрав удачное место, Филипп привязал лошадь, сбросил сапоги, закатал штаны и, лихо сдвинув на затылок шляпу, подошел к ручью. Он несколько минут стоял на сером камне, глядя на бурлящую у его ног, прозрачную как стекло воду. Вода
Пузырилась, извиваясь, качались длинные зеленые стебли растений.
Вначале он ничего не мог различить в пестрой картине сверкающих камешков, бликов и отражений.Наконец его глаза уловили стремительную тень.
— А вот и форель, — сам себе сказал Филипп и осторожно ступил с замшелого камня в обжигающую холодную воду.Он зябко поежился и, откинув со лба непокорную прядь волос, стал пристально вглядываться в бурлящие струи.Он увидел небольшую форель и даже смог рассмотреть яркие пятнышки, идущие вдоль хребта. Рыба казалась неподвижной, хотя Филипп понимал, что для того, чтобы удержаться в бешеном потоке, ей приходится изо всех сил шевелить плавниками и хвостом.
Он пригнулся, боясь спугнуть рыбу. Тень его руки коснулась головы рыбы на мгновение раньше, чем рука. Форель стремительно бросилась в сторону и мгновенно
Исчезла в пенящемся потоке.
— Дьявол! Надо быть осторожнее, ведь форель очень хитра. Может быть, она спряталась под камень? Но оттуда ее ничем не достанешь.
И Филипп вновь стал вглядываться в сверкающую воду. Наконец он заметил еще одну рыбу. Сперва она показалась ему большой, и его сердце радостно забилось. Он осторожно, не двигая ногами, замер. Медленно снял с головы шляпу и плавно опустил ее под воду, подводя под стоящую в бурлящей воде форель. Потом, зажмурив глаза, резко поднял шляпу вверх. Холодные капли осыпали его лицо. Вода выплескивалась из шляпы, но в тулье трепетала рыба. Она оказалась совсем не такой крупной, как предполагал Филипп. Но и эта первая удача развеселила и обрадовала его.
Поддерживая шляпу левой рукой, он запустил в тулью правую и сжал пальцами упругое холодное тело рыбы. Он ощущал биение ее хвоста и, радостно вытащив ее из шляпы, посмотрел на сверкающие капли воды на ее хвосте.
— Почему ты такая маленькая? — задал он вопрос и немного разжав пальцы, хотел посмотреть на брюшко рыбы. Та трепыхнулась, выскользнула из руки, упала к ногам. Филипп инстинктивно дернулся, пытаясь ее поймать, но рыбы и след простыл.
Филипп зло топнул ногой, не обращая внимания на холодные брызги, и вновь принялся внимательно вглядываться в сверкающие потоки. Его уже охватил азарт.
— Ну где ты? Где ты, моя форель? — шептал Филипп.
Рыба буквально сновала у его ног, но ни одна из них даже на мгновение не останавливалась.
— Куда ты спешишь, форель? Постой, — шептал незадачливый рыболов.
Но рыба, ясное дело, не обращала на замечания охотника ни малейшего внимания. Она скатывалась вниз по ручью, потом вновь поднималась вверх по течению и часто серебристые упругие спины мелькали над белой пеной.»Нет, шляпой ее много не поймаешь, — подумал Филипп, — да и руками тоже» — и принялся, осторожно ступая, спускаться вниз по ручью, где вода не так сильно бурлила и не была похожей на кипящий котел.
Несколько крупных форелей стояло на середине ложбинки, лениво шевеля пестрыми плавниками, когда течение относило их немного вниз. Рыбы, стремительно вильнув хвостом, вновь возвращались на прежнее место.
Филипп залюбовался этими стройными, грациозными рыбами. Он смотрел на то, как подрагивают на золотистом песке их тени. Эти три форели были очень крупными, намного больше той, которую он упустил и даже изловив одну из них, можно было радоваться удаче и возвращаться домой.
Ведь Филипп твердо пообещал себе, что не поймав рыбы, он не вернется домой и не покажется на глаза матери.
И тут Филипп вспомнил, как делал это отец. Он выбрался на берег и ножом отрезал большую ровную ветку, расщепил ее конец надвое и заточил влажную древесину. Вначале он вставил маленькую распорку, но потом вспомнил, как делал его отец, и двумя руками развел упругую древесину в стороны.
— Вот так-то ты от меня не уйдешь. Если я не заколю тебя, то защемлю и прижму ко дну, а там я смогу взять тебя.
Вооружившись самодельной острогой, Филипп снова вошел в воду. На этот раз вода не показалась такой обжигающей. Он медленно двигался, боясь спугнуть форель прежде времени. Затем он опустил ореховую острогу в воду и медленно начал подводить ее к спине самой большой рыбы. Но та, видимо что-то почувствовав,
Стремительно рванулась с места и исчезла под темными замшелыми камнями.
— Какая хитрая! — проговорил Филипп. — Но я тебя все равно хитрее, ведь я же человек, а ты рыба.
На этот раз он действовал еще более осторожно, стараясь подвести острогу к рыбе так, чтобы та не заметила. Когда до рыбы оставалось совсем мало, Филипп резко опустил острогу, прижав рыбу к твердому песчаному дну. Он чувствовал, как вздрагивает его острога, и его сердце отвечало такой же дрожью. Он быстро опустил руку в воду, даже не обращая внимания на то, что она замочила его
Рубаху, нащупал бьющееся тело форели, крепко сжал ее, сунув пальцы под жабры, и только потом извлек ее из воды.
Он не стал любоваться ее красотой, а сразу же швырнул в траву на берег. Рыба несколько раз высоко подпрыгнула, и поэтому Филипп заспешил скорее к ней. Он бросил ее в кожаную сумку, а сумку перекинул через плечо и вновь вошел в воду. Он, конечно, мог вернуться омой, но азарт настолько захватил его, что он дахе не раздумывал, продолжать рыбалку или нет. К тому же, солнце еще едва поднялось над холмами.
