- Поздравляю, - скучно пробормотала Ира.
- Пока не с чем. Эта женщина - моя знакомая, подруга,
можно сказать, но не любовница. И я отчетливо понимаю, что стесняю ее. Квартира
однокомнатная, так что сами можете догадаться, каково ей с чужим мужиком. Через
несколько дней у меня будет возможность переехать, а пока вот приходится
злоупотреблять ее гостеприимством. Так я, собственно, о чем хотел спросить...
- О чем?
Ей стало смешно и легко. Ира не привыкла пристально
вглядываться в собственные эмоции, просто шла у них на поводу. а потом горько
сетовала на то, что ноги у нее бегут впереди головы и она сначала делает, а
потом думает. Так уж была устроена Ирина Савенич.
- Яна вернулась, вам теперь не нужно безотлучно
находиться рядом с Русланом. Вы, наверное, вернетесь к себе домой. Ведь так?
- Конечно. Что мне здесь делать? Я им больше не нужна.
- А вас дома кто-нибудь ждет?
Ну конечно, разговор шел именно к этому. Ира не стала
кривить душой перед самой собой, ей это было приятно. Она хотела такого
поворота и ждала его. Этот сыщик ей нравился. Очень нравился.
- Нет, я живу одна.
- Вы не хотите пригласить меня в гости? Ужином
накормить, чаем напоить. И рассказать что-нибудь еще про Руслана и Яну.
- Приходите. Я буду рада вас видеть.
- Когда?
- Надо посмотреть график съемок. Я наизусть не помню...
- Но сегодня вы снимаетесь?
- Да, с двух часов и примерно до шести.
- Значит, вечером...
- Конечно, Юра. Адрес у вас есть?
- Ирочка, у сыщика, как правило, нет денег. А адрес
свидетеля у него есть всегда.
Глава 6
Притулившись в уголке .возле окна, Настя слушала, как Борис
Витальевич Гмыря допрашивает Яну Нильскую. Со слов Яны, картина вырисовывалась
следующая. 9 июня около восемнадцати часов Теймураз Инджия пригласил Яну в
ресторан "Фиалка", где угостил ее шашлыком из осетрины. Пока пили
кофе, Тимур выяснил у хозяина ресторана, что с двадцати часов здесь начнет
"гулять банкет", поэтому "Фиалка" будет работать, пока не
закончится празднование, иными словами - часов до двух ночи. Посторонних поздно
вечером в ресторан, конечно, не пустят, но его, Тимура, всегда рады видеть как
постоянного посетителя. Тимур же ответил, что он никого напрягать не станет, а
если и придет со своей дамой, то пройдет только в бар выпить кофе и съесть пару
бутербродов. На том и порешили. В начале двенадцатого Тимур предупредил
администратора, что идет с Яной пить кофе. Они направились по аллее в сторону
Митьковского проезда. Когда поравнялись с роликодромом, из кустов на противоположной
стороне аллеи кто-то окликнул их:
- Тимур! Яна!
Они подошли ближе, раздались два выстрела, Тимур упал,
кто-то схватил растерявшуюся Яну, зажал ей рот рукой и куда-то потащил. Мужчина
был крупным и сильным, и как Яна ни вырывалась, сделать ничего не могла. Ее
запихнули в машину, в белую "Волгу", и увезли. В машине ей не только
заклеили скотчем рот, но и сразу же завязали глаза, хотя эта мера была на самом
деле излишней: Яна Москвы не знает и понять, куда ее везут, а тем более в темноте,
все равно не смогла бы. Ехали минут двадцать, как ей показалось. Может быть,
больше, может, меньше. Она была так испугана, что не сообразила засечь время в
пути.
Ее привезли в какой-то дом и завели в квартиру. Какой дом?
Панельный или кирпичный? Одноподъездный или многоподъездный? Сколько в доме
этажей? Она не знает, не видела, когда вводили в дом, глаза были завязаны, и
когда выводили тоже. Точнее, ее не вводили, а вносили на руках. Поднимались на
лифте. Какой этаж, хотя бы примерно? Она не знает, пожалуй, точно не второй и
даже не третий, скорее всего пятый-седьмой, но она не уверена. Какая квартира?
Обычная, три комнаты, кухня, ванная, туалет. Что видно из окна? Яна не знает,
окна заклеены бумагой. Ее сразу предупредили, что в квартире с ней неотлучно
будет находиться охранник, который за малейшее нарушение будет ее наказывать. К
нарушениям относились попытки кричать, звать на помощь, убежать, отклеить
бумагу и посмотреть в окно. Если нарушений не будет, ее через несколько дней
отпустят, и все будет хорошо. И никто не сделает ей ничего плохого.
Ей действительно не сделали ничего плохого, кормили три раза
в день. Сперва Яна пыталась отказываться от еды, но потом поняла, что это
ничего не изменит, уговаривать ее никто не собирается и отпускать раньше
времени тоже. Охранник ни в какие разговоры с ней не вступал и решительно
пресекал любые попытки задавать вопросы. Точнее, охранников было двое, они
сторожили ее посменно, потому что ночью не отдыхали, а сидели в той же комнате,
где Яна спала, и следили за ней. Лиц и причесок она не видела, оба находились в
квартире в масках, таких же, какие носит спецназ. Рост, фигура? Обыкновенные,
один чуть повыше и постройнее, другой - пониже, и плечи у него пошире. Голоса?
Тоже обыкновенные. Они так мало слов произнесли за эти дни, что Яна вряд ли
сумеет их узнать. А уж про особенности речи и говорить нечего, мужчины
старались обходиться в основном междометиями или короткими "да",
"нет", "можно", "нельзя", "не знаю",
"запрещено", "накажу".
Сегодня в четыре утра ее разбудили, снова завязали глаза,
заклеили рот, вынесли на руках из дома и посадили в машину. Куда-то везли,
долго, минут сорок, наверное. Потом вынесли из машины, опять поднимали на
лифте. Сняли скотч. Когда Яна сорвала с глаз повязку, она обнаружила себя на
лестничной площадке, рядом никого не было, только гудел в шахте спускающийся
вниз лифт да рядом на полу валялась ее сумочка. Выглянула в окно, но ничего
интересного не увидела, видно, окна лестницы выходили не на ту сторону, где у
подъезда стояла машина. Когда спустилась вниз и вышла на улицу, там уже никого
не было. Пять утра, все спят, тишина и пустота кругом. Место сможет показать?
Да, конечно, вернее, она попробует, но не уверена... На название улицы не
посмотрела, ни к чему было, все равно она московских улиц не знает, а карты под
руками, естественно, не было. Пошла наугад, минут через тридцать набрела на
станцию метро, пришлось подождать какое-то время, пока откроют - станция
работала с половины шестого. Какая станция? "Орехово". На метро
доехала до нужной станции и снова пошла пешком к дому, где они с мужем сейчас
живут.
История более чем странная. Да что там странная -
невероятная! Зачем похищать человека только для того, чтобы несколько дней
кормить его, поить и охранять, а потом отпустить? Бред какой-то... Если бы ее
похитили на всякий случай, как свидетельницу убийства Тимура, то обязательно
спрашивали бы, что конкретно она видела, может ли узнать убийцу, запугивали бы
и грозили всеми карами небесными, если она проговорится. Но и это глупо, проще
выяснить, что она видела и чего не видела, а потом убить. Зачем же выпускать на
свободу мину замедленного действия?
